многочисленные цепочки. Они вроде как что-то прикрывают, а вроде как и ничего. Да и по ощущениям очень… неоднозначно.
— Вы готовы, госпожа, — девушки кланяются и отходят, оставляя меня около зеркала.
Конечно, они знают своё дело. Кожа практически светится. У меня никогда не получалось добиться такого эффекта! Глаза блестят. Я бы сказала, конечно, от страха и возмущения, но блестят же. А волосы мягкими волнами струятся по плечам до самой попы.
Я делю всю копну волос на две части и перебрасываю вперёд, чтобы закрыть то, как неприлично торчат соски из этих цепочек. Понятно, что он уже всё видел. Но полюбовался — и хватит!
Девушки открывают дверь, а я выпрямляю спину, мысленно даю себе подзатыльник, чтобы больше не вестись на томный голос и горячий взгляд демона и выхожу из комнаты.
Меня ведут по коридорам, где нам то и дело встречаются слуги, а я ловлю на себе заинтересованные взгляды. Логично: я отличаюсь ото всех молочной белизной кожи и светлыми волосами. Местные в основном все загорелые брюнеты и брюнетки. Кстати, тут не только девушки все как на подбор, но и мужчины.
Если бы не то, что на мне из одежды чуть больше, чем ничего, можно было бы и полюбоваться. Однако мне настолько сильно хочется прикрыться, что я не могу больше ни о чём другом думать.
У высоких каменных дверей девушки оставляют меня, лакеи распахивают тяжёлые створки, и передо мной открывается мрачноватая, но очень вычурная столовая. С одной-единственной персоной за длинным столом.
Роскошная демоница с длинными угольными волосами и ещё меньшим количеством цепочек на груди, чем у меня. Зато с драгоценными кристаллами, сверкающими в свете свечей.
Она останавливает свой взгляд на мне, выгибает чёрную бровь и с усмешкой произносит:
— О, вот и новая игрушка Мора.
— И вам здравствуйте, — говорю я в ответ.
Похоже, моя шутка-не шутка её не впечатляет. Но мне на самом деле всё равно.
Уголок губ демоницы дёргается, как будто она сомневается.
— Неужели у игрушки есть зубки?
Есть. И тебе это не нравится, да?
— У всех ведьм они есть, просто мы их не выставляем напоказ, как некоторые, — намеренно улыбаюсь я. — Да и всем остальным предпочитаем не светить.
Демоница прищуривается, и усмешка превращается в оскал.
— Может, просто нечего показывать, м? — она опирается на столешницу… грудью.
Да, она внушительная, объёмная и упругая, но что демоница хочет? Соблазнить меня? Или напугать? С первым она явно не угадывает, насчёт второго спорно.
— То-то я смотрю, Морзелард меня пожирал глазами, — я дохожу до стола и присаживаюсь на стул.
Вот так комфортнее! Почти ничего не видно, потому уверенности у меня тут же становится больше.
— Знаешь, сколько до тебя тут таких же было? — высокомерно, чувствуя своё преимущество, произносит демоница. — И сколько потом ползали, упрашивали их оставить хотя бы в наложницах?
Хм. Я тоже слышала подобные истории. Как ведьмы сходили с ума, проводя всё время в попытках призвать укравшую их сердце и рассудок нечисть, так что в это мне легко поверить.
Да и после того, как демон продемонстрировал свои навыки поцелуев — неудивительно. Но я на это не куплюсь!
— А вы всех пересчитали? Тех, кто дал и сразу освободился, тоже внесли в список? — откидываюсь на спинку стула и смотрю на демоницу через весь стол.
Что это? Я слышу, как скрежещут зубы?
— Вас было много, — говорит она. — А я остаюсь одна. Его единственная Тёмная Госпожа.
Так и хочется сказать: «Ну и оставайтесь, а я пошла». Да только вот некуда.
Тут между лопаток начинает чесаться, я слышу, как двери открываются, и могу даже не оглядываться, чтобы точно знать, кто же решил составить нам компанию. Но всё равно оглядываюсь.
В дверях стоит Морзелард. Чёрные волосы демона, слегка взъерошенные, обрамляют его практически идеальное лицо, а чувственные губы изгибаются в усмешке, когда он находит взглядом меня.
Демон плавным, хищным шагом входит в столовую. Его сильное, подтянутое тело облачено в элегантный чёрный костюм, подчёркивающий стройные, мускулистые формы. Узкие брюки обтягивают длинные ноги, а приталенный жилет выгодно оттеняет широкие плечи.
Значит, сам одет, а меня заставил надеть это безобразие?! Ну где справедливость?
Демонице Морзелард уделяет только один момент, когда кивает, а потом садится рядом со мной, на противоположном от демоницы крае.
— Уже соскучилась, искорка? — спрашивает он.
— Конечно! — фыркаю я. — Так что вся горю от нетерпения доказать, что выиграю спор.
— Мне нравится твой пыл, — усмехается он и щёлкает пальцами, а перед ним появляется кубок. — Но советую его приберечь для кое-чего другого.
Он салютует бокалом мне и отпивает из него. Какой-то странный у нас завтрак, но мне ли жаловаться.
— Мы с твоей…гостьей тут как раз обсуждали, что многие очень хотят остаться у тебя погостить подольше, — томно растягивая слова, привлекает к себе внимание демоница. — Однако ей не стоит питать особых надежд…
— Я думаю, Клеменсия, я сам смогу объяснить это Арише, — достаточно жёстко обрывает демоницу Морзелард. — Пока что ей нет смысла об этом задумываться. А вот тебе стоит заняться подготовкой завтрашнего мероприятия.
— Да, мой Властелин, — без особого энтузиазма говорит Клеменсия. — Уже почти всё готово.
Нам подают завтрак. Обычный такой завтрак: яичница с беконом, ничего сверхъестественного. Даже пахнет вкусно. Желудок напоминает, что я ела накануне вечером, и требует еду.
Я отрезаю кусочек белка, накалываю его на вилку и несу ко рту. Но тут этот проклятый демонюга перехватывает моё запястье, тянет к себе и обхватывает губами МОЮ вилку.
Я недовольно смотрю на него, а в его чёрных глазах прыгают горячие искорки.
Медленно… Очень медленно он стягивает кусочек с вилки, не разрывая зрительного контакта, и начинает, смакуя, пережёвывать.
Где-то на другом конце стола слышен хруст хрустального бокала.
Если бы взглядом можно было убить, я бы свалилась на пол и умерла там раза четыре, а может быть и пять. Взгляд Клеменсии острее ножей королевского повара. Она сейчас как хищник, пристёгнутый тяжёлой цепью и мечтающий разорвать меня на куски.
Вопрос в том, за что? Это же её дружок рискует своей вечной жизнью, забирая мою еду!
— Тебе разонравились бокалы, моя госпожа? — с насмешкой спрашивает Мор.
Клеменсия только сейчас смотрит на свою руку, сжимающую осколки стекла. Тёмная жидкость, то ли вино, то ли кровь стекает по её предплечью. Она медленно, даже с усилием разжимает ладонь и встряхивает рукой, отчего застрявшие в ней осколки стекла улетают куда-то
