С каждым днём орки становились все меньшей угрозой, и люди, которые привыкли к каждодневным схваткам, начинали скучать. Все большим вниманием пользовались поединки гладиаторов, которые давали воинам возможность выплеснуть накопившуюся энергию, а также просадить кое-какие деньги.
Этот орк вырастет под строгим надзором людей. Быстрота и сила, присущие орочьему племени, и те знания, которые даст ему Блэкмур, сделают его почти непобедимым в гладиаторском поединке.
Одна беда, мерзкая маленькая тварь никак не желала есть и с каждым днём становилась все тише и бледнее. Вслух никто этого не говорил, но все и так понимали: зверёныш умирал.
Это приводило Блэкмура в ярость. Однажды он даже схватил маленькое чудовище покрепче и попытался насильно пропихнуть ему в горло мелко нарезанное мясо. Преуспел он только в том, что едва не задушил орчонка, которому дал имя Трэль[4]. И когда Трэль выплюнул мясо, Блэкмур безжалостно швырнул детёныша на солому и, бранясь, зашагал вон из конюшни, где временно разместили найдёныша.
Таммис теперь разговаривал с хозяином очень осторожно, подбирая слова тщательнее, чем обычно. И все чаще короткие беседы с лейтенантом Блэкмуром заканчивались летящей в спину слуге бутылкой, иногда пустой, иногда нет.
Жена Таммиса Кланния, светловолосая краснощёкая женщина, заправлявшая делами на кухне, поставила перед мужем тарелку с давно остывшим ужином и, когда он сел, ослабила ему тесный воротничок.
— Есть новости? — с надеждой спросила Кланния.
Она неловко уселась за грубый деревянный стол рядом с ним. Несколько недель назад она родила и все ещё двигалась неуверенно. Кланния и их старшая дочь Тарета уже давно поужинали. Девочка спала вместе с маленьким братом в детской кроватке у очага, и, когда пришёл отец, она проснулась, но не подала виду. Теперь её светлая кудрявая головка в ночном чепце оторвалась от подушки, и девочка внимательно слушала беседу взрослых.
— Так точно, и все плохие, — уныло проговорил Таммис, отправляя в рот ложку холодного картофельного супа. — Орк подыхает. Чем бы Блэкмур ни пытался его кормить, ничего не ест.
Кланния вздохнула и взялась за шитьё. Иголка так и мелькала в её руках. Скоро у Тареты будет новое платье.
— Вот и хорошо, — тихонько сказала она, — Нечего Блэкмуру таскать всякую нечисть в Дэрнхолд. Вполне достаточно того, что взрослые орки день-деньской орут под ухом. Жду не дождусь, когда же придёт конец этим лагерям для интернированных и они больше не будут изводить нас.
Кланнию передёрнуло.
Тарета молча таращила голубые глазёнки. До неё доходили какие-то неясные слухи об орочьем детёныше, но сейчас она впервые слышала, как его обсуждают родители. Её детский ум неистово заработал. Орки были большими и страшными, с острыми зубами, зелёной кожей и рокочущими голосами. Тарете случалось видеть их только мельком, но историй о них она слышала предостаточно. Но орочий малыш не должен быть большим и страшным. Она бросила взгляд на маленькое тельце брата. В это самое мгновение Фаралин шевельнулся, разинул похожий на розовый бутон ротик и пронзительным криком объявил, что голоден.
Кланния плавно встала, отложила шитьё, взяла сына на руки и обнажила грудь.
— Тарета! — сварливо заметила она. — Ты должна спать.
— А я спала, — заявила Тарета, вылезая из постели и подбегая к отцу. — Я слышала, как папа пришёл.
Таммис устало улыбнулся и позволил дочке взобраться к себе на колени.
— Она всё равно не будет спать, пока Фаралин не поест, — сказал он Кланнии. — Позволь нам немного побыть вместе. Мне так редко удаётся её видеть, девочка растёт как трава в поле.
Он нежно ущипнул дочку за щеку, и она захихикала.
— Если орк умрёт, плохо будет всем нам, — продолжил Таммис.
Тарета сдвинула брови. Ответ был очевиден.
— Папа, — спросила она, — если это ребёнок, почему вы пытаетесь заставить его есть мясо?
Взрослые ошеломлённо уставились на неё.
— О чём это ты, маленькая? — напряжённо спросил Таммис.
Тарета показала на брата, который сосал материнскую грудь.
— Дети же пьют молоко, вот как Фаралин. Если мама этого орочьего ребёнка умерла, он не может пить её молоко.
Таммис по-прежнему непонимающе смотрел на дочь, но постепенно его усталое лицо расплылось в улыбке.
— Устами младенца, — прошептал он и прижал к себе дочку так крепко, что она заизвивалась, пытаясь высвободиться.
— Таммис… — В голосе Кланнии слышалась тревога.
— Милая моя, дорогая! — воскликнул Таммис. Одной рукой он придерживал Тарету, другую протянул через стол к жене.
— Тари права. Хоть орки и варвары, но они выкармливают детей точно так же, как и мы. Нам давно следовало догадаться, что этому детёнышу всего несколько месяцев от роду. Неудивительно, что он не может есть мясо. У него и зубов-то ещё нет.
Он заколебался, не решаясь продолжать, но Кланния побледнела, как будто уже поняла, что он хотел сказать.
— Ты не можешь… ты не можешь просить меня…
— Подумай, что это будет значить для нашей семьи! — попытался убедить её Таммис. — Десять лет мы служим Блэкмуру. Я никогда не видел его таким расстроенным. Если благодаря нам этот орк выживет, мы больше ни в чём не будем нуждаться!
— Я… я не могу, — пролепетала Кланния.
— Не можешь что? — спросила Тарета, но на неё не обратили никакого внимания.
— Пожалуйста, — взмолился Таммис. — Это совсем ненадолго.
— Они чудовища, Там! — В голосе Кланнии послышались слезы. — Чудовища, а ты… ты хочешь, чтобы я…
Она закрыла лицо свободной рукой и зарыдала. Младенец невозмутимо продолжал сосать.
— Папочка, почему мама плачет? — с тревогой спросила Тарета.
— Я не плачу, — всхлипнула Кланния. Она вытерла мокрое лицо и вымученно улыбнулась. — Вот видишь, дорогая? Всё в порядке.
Кланния посмотрела на мужа:
— Просто твоему папочке нужно, чтобы я кое-что для него сделала, вот и все.
Когда Блэкмур узнал, что жена его личного слуги согласилась стать кормилицей умирающего орчонка, семью Фокстонов осыпали дарами. Дорогие ткани, свежайшие фрукты, отборнейшее мясо различных сортов, прекрасные восковые свечи — все это регулярно стало появляться у двери каморки, которую Фокстоны считали своим домом. Вскоре они перебрались в другую комнату, а после и в ещё более удобное помещение. Таммис Фокстон получил собственную лошадь, отличную гнедую кобылку, которой дал имя Огонёк. Кланния, которую теперь почтительно величали «госпожой Фокстон», больше не должна была появляться на кухне и могла все своё время уделять детям и заботам о том, кого Блэкмур называл своим «особым проектом». Тарета теперь хорошо одевалась, и у неё даже появился учитель, добрый, несколько суетливый человек по имени Джарамин Скиссон, его прислали учить её читать и писать, совсем как благородную даму.
