Впрочем, все это – лишь досужие размышления зевающей эстаминиэль.
Меня нещадно клонило в сон. Водитель, видимо, очень любил поговорку «береженье лучше вороженья», и поэтому полз по обледеневшей дороге с такой мизерной скоростью, что на каком-то отрезке нас обогнала снегоуборочная машина. Впрочем, недовольных в салоне не было. Да и в целом народу на рейс набралось немного, всего с десяток человек: бабушки и дедушки с непременными баулами, молодежь с лыжами, пара мрачных женщин среднего возраста, которых, наверное, матери-свекрови в преддверии праздников погнали на дачу за консервированными огурцами. Пару остановок назад в автобус зашел не совсем трезвый дяденька с рюкзаком за спиной и, по непонятным мне причинам, сел рядом, хотя свободных мест было предостаточно.
– Девушка, а девушка, а у вас здесь дача близко?
Я рассеянно оглянулась. Кто это пристает? Новоприбывший, что ли?
Ну точно, мой сосед.
– Близко, – коротко ответила я, давая понять, что не хочу разговаривать.
Но не тут-то было.
– А… эта… Хорошо. А у меня далеко. Но зато лес вокруг – красотища! – повращал мужичок глазами. Мне стало смешно.
– У нас тоже лес. Говорят, там лося видели.
Лося, ну конечно. Серго мальчишки видели, но издалека единорога не разглядели. Ведарси решил порисоваться перед Этной… ну, и обернулся, что привело к весьма предсказуемым последствиям в виде того самого фингала.
И поделом. Нечего пугать бедных людей мистическими животными. Хорошо, что удалось Клода отговорить от демонстрации своей второй ипостаси.
– Лося? И-эх, – покровительственно улыбнулся привязчивый сосед. – Какие лоси, когда столица под боком! А вот у меня, – он изобразил таинственный взгляд и так наклонился, что я невольно поморщилась от запаха, – живые кролики есть в сарае. Пушистые такие. Не интересно поглазеть, а, красавица?
– Нет, спасибо, – тоном «очень занята и очень не в духе» ответила я, отодвигаясь поближе к стеклу. «Общаться» с таким попутчиком было неприятно, но через десять минут сойду на остановке, можно и потерпеть пока.
– Приезжайте, – дернул меня за рукав мужик. – Может, вместе новый год отметим? А одного кролика, кхм, того – и на стол.
Я поперхнулась. Стало как-то не по себе. Бедное животное!
– Вряд ли. Пропустите, пожалуйста, мне выходить сейчас.
Приставала всерьез рассердился.
– Э, полегче! – он ухватился за мою сумку, не пуская к дверям. – Чего это так неласково? Гордая, а?
Тут сонливость слетела, как мыльная пена под вентилятором с очень колючего кактуса – в одну секунду и обнажая отнюдь не ангельский характер.
– Уважаемый… Вы здоровы? Вид у вас бледный, – очень ласково поинтересовалась я, разглядывая разом присмиревшую красную рожу. – А то если болеете, так у меня специалисты есть… как раз по этому вопросу. Брат и жених, представляете, какое совпадение?
Запугивая приставалу, я очень старалась скопировать повадки Тантаэ. Пепельный князь в моральном терроре мастер: вроде бы и не говорит ничего особенного, но все равно коленки в желе превращаются.
– А я что? Я ничего… – сразу стушевался мужичок и с таким несчастным видом уткнулся взглядом в заиндевевшее окно, что у меня на секунду, не дольше, пробудилась совесть. Тяпнула слегка – «Мол, за что так его, беднягу?», и опять задремала.
Надеюсь, надолго.
А потом автобус остановился, и мне пришлось поторопиться и покинуть салон, пока водитель не закрыл двери и не уехал дальше по маршруту вместе с лишней ведьмой на борту.
Ступив, наконец, на твердую землю, я расправила плечи и с удовольствием вдохнула полной грудью. Трасса была тихая, от силы одна машина в десять минут, поэтому воздух вокруг имел по-лесному свежий и сочный вкус. Хвоя, снег, горькая красная рябина и пряный грибной запах почвы…
В городе еще стояла поздняя осень, с лужами и слякотью, с суетливым мельтешением на улицах и грязью на ботинках.
Здесь все было совсем по-другому. Зима вступила в свои права, высеребрила мохнатые еловые ветки и тоненькие черные прутики берез и осин пушистым инеем, прочно замостила водоемы льдом и укрыла землю тонким и колким, но сплошным слоем хрустящего снега. От остановки до скопления домов немногие упрямые дачники протоптали узкую тропинку через поле. До настоящих морозов и сугробов на метр, конечно, было еще далеко, но мир вокруг уже окутался хрупким налетом сказки. В густеющих сумерках багряные гроздья рябины пылали особенно жарко, словно драгоценные камни.
Не удержавшись, я встала на мыски и дотянулась до ветки, сорвав пару ягод. Твердые, как льдинки. Говорят, если рябину холод прихватит, она становится сладкая…
Наш, а точнее, мамин дом стоял чуть на отшибе, вдалеке от остальных, почти в лесу. В отличие от остальных дачников, мы не стали огораживать участок высоким забором, оставив все как есть. Непроходимые заросли ежевики и крыжовника с одной стороны и облепихи – с другой надежно отваживали желающих пересечь границы, не спрашивая позволения Элен… Немало этому способствовала и раскинутая вдоль них невидимая паутинка заклинаний. Не «крепость», разумеется, как у Лиссэ, но все равно здесь я чувствовала себя в абсолютной безопасности, почти как в Кентал Савал.
По-кошачьи важно обойдя территорию кругом, я наведалась в сад и подобрала пару упавший с антоновки яблок. Побитых, к сожалению, но таких ароматных, что слюнки потекли.
Вечером суну в печку – пусть томятся. Прямо с кожурой, только серединку вырежу и внутрь положу по куску сахара.
Дом оказался вовсе не таким запущенным, как я боялась. С осени по углам осела пыль, стекла запачкались, занавески и простыни стали влажными, но в остальном было чисто. Сырость уйдет, стоит протопить хорошенько, а грязь можно убрать заклинанием…
Хм, это если думать оптимистично. Ладно, не получится – тряпкой поработаю, не переломлюсь.
Итак, приступим!
* * *
С уборкой я покончила достаточно быстро. Войдя во вкус, даже почистила второй этаж, хотя первоначально даже заглядывать туда не собиралась. Постельное белье и кое-какую одежду разложила на просушку на печке, начала чистить яблоки… и вдруг обнаружила, что дрова закончились. А поленница, как назло, находилась на другом конце участка, за ежевичными кустами. Пришлось, стиснув зубы, влезать в промокшие сапоги, натягивать старенькую куртку – такую, чтобы не жалко было испачкать дровами – и топать на улицу.
Суровая деревенская природа встретила меня ужасно неласково. Температура упала уже намного ниже нуля, и при дыхании изо рта вырывались облачка пара, так что я сама себе напоминала вечно смолящего сигареты Рэма. Но зато и небо к ночи от мороза расчистилось, и впервые за много-много дней можно было различить звезды. Задрав голову, я смотрела на крошечные, но яркие капельки света, на узкий и удивительно четкий, словно собранный из фарфоровых осколков месяц и по-дурацки счастливо улыбалась. Боги, как хорошо… а еще не хотела ехать…
