— Конечно, я признателен, — Давиус кивнул Белгору. — Южный отряд основательно потрепан после последней схватки, но для меня честь стать его командиром. Ведь он всегда, даже в самые тяжелые времена считался лучшим в Хигхольме. И я приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие. И твое тоже, Сорг. — Он почтительно поклонился коменданту крепости.
— Что ж, вот на этом и порешим… Последний год был самым трудным. Битзаар за это время нападал на нас около полусотни раз, не считая мелких стычек.
— То была только нежить, командир, — заметил Хейл.
— Но это не значит, что Битзаар тут ни при чем.
— У меня гораздо худшее предположение… — неожиданно подал голос Дарен.
Однако высказать его он так и не успел, потому что качавшийся на табурете маг потерял равновесие и внезапно грохнулся на пол. Сорг недовольно скривился.
— Зик, дубовая ты голова, — воскликнул он с раздражением, — еще одна такая выходка, и ты отправишься в столицу вместе с Белгором!
— Мне-то за что это наказание? — не сдержавшись, возмутился Белгор. — Из уважения к моим сединам прошу уволить меня от этой чести.
— Может, научишь его в дороге уму-разуму… — едко заметил Хейл.
Но Дарен прервал ушедший в сторону разговор ударом кулака по столу. Воин одарил вспыхнувшего от стыда мага таким тяжелым взглядом, что Зик мгновенно побледнел, с виноватым видом поднял табурет с пола, осторожно сел и стал тише мыши.
— Я думаю, — продолжил мрачно Дарен, — что коли нежить так расплодилась, грядет новая война с Алмааром. И чтобы понять это, не нужны никакие пророчества…
— Не путай одно с другим, — оскорбился Тиквин. — Война — это одно, пророчество — другое. Война и так много лет идет на рубежах Империи. Я же говорю о грядущих переменах!
— Лишь бы эти перемены не оказались хуже устоявшегося положения, — буркнул Дарен. — Как бы там ни было, но положение в гарнизоне скверное. Надо писать в столицу — нам нужны новые воины. Воины, а не мальчишки и не разбойники, которых силой доставили в крепость Норт для ее защиты, как написал мне мой кузен. И пусть пришлют толкового опытного мага. А этого бездельника давайте запрем в библиотеке, чтобы он там все штаны себе протер за книгами. А то небось бегал за девками вместо учебы…
Зик еще больше втянул голову в плечи. На глазах юноши от обиды даже слезы навернулись.
— Ну хватит, заклевали совсем Зика, — одернул Сорг говорившего и строго взглянул на Дарена. — Ты полагаешь, что я не писал в столицу, не просил воинов, толкового мага?
— Я знаю, что писал. Но надо еще, надо достучаться до них. Мы, считайте, потеряли почти весь южный отряд, а он, чего скрывать, благодаря Белгору был самым сильным в Хигхольме. Нам остается только уповать на храбрость молодого Давиуса и на то, что он сможет привести отряд в надлежащее состояние…
— Я приложу все усилия, — взволнованно отозвался Давиус.
— А что касается пророчества… — Дарен кинул пренебрежительный взгляд на прорицателя, — то нам гораздо важнее получить подкрепления. Что нам за дело до предсказаний, почтенный Тиквин, если завтра мы не сможем отразить удара врага и сложим здесь головы без пользы для Империи?
Прорицатель не нашел, что на это ответить. Он вновь уставился на огонь. А Сорг показал знаком, что заседание Совета закончено. Дарен выдернул кинжал из столешницы, вложил в ножны на поясе и удалился вместе с Хейлом. Белгор же дождался, пока Сорг напишет для него подорожную грамоту и письмо к императору с прошением о помощи гарнизону. После этого Белгор повел Давиуса в казарму, чтобы познакомить своих воинов с их новым командиром.
От южного отряда осталась половина. Воины приняли новость о назначении Давиуса без видимой радости, но неприятия тоже не выразили, и Белгор вздохнул с облегчением. Все-таки Давиуса хорошо знали в гарнизоне как отважного воина, и его было за что уважать.
Наступила полночь, когда Белгор направился в свою комнатушку, находившуюся в Круглой башне. В маленьком, узком помещении со сводчатым потолком едва уместились постель да небольшой сундук, в коем лежал весь скромный скарб воина. Комнатка эта столько лет служила ему домом, но он оставлял ее без сожалений. Он собрал вещи, проверил заточку меча и кинжала, положил в кожаную дорожную суму немного еды: на пути в столицу достаточно деревень, а крестьяне всегда рады угостить того, кто оберегает их от разбойников и орд нежити.
Ночь тянулась долго, обернувшись бесконечным кошмаром. Утром Белгор встал хмурый, не выспавшийся. Рука уже не болела, и Белгор сам без труда облачился в суконную рубаху со стальными пластинами, подпоясался широким ремнем, пристегнул к нему ножны и вложил в них длинный меч. Другой меч, короче и без ножен, завернутый в полоску кожи и обвязанный веревкой, он закинул за спину. Этот легкий меч он хранил как память о той злополучной, годичной давности битвы, в которой впервые встретился с эльфийкой. Это было все, что удалось найти на месте сражения с нечистью. Меч принадлежал Раду — самому молодому другу Белгора. От остальных не осталось ни следа, ни памятки.
Белгор вышел во двор, окинул последним взглядом Хигхольм. Воины высыпали на квадратный двор крепости, криками и жестами прощаясь с храбрым военачальником. Расстроенный Сорг крепко обнял его и, чуть не пустив слезу, подтолкнул к выходу из крепости. Дарен, Хейл и Давиус попрощались почтительными поклонами, положив на сердце правую ладонь. Лекарь Дартин долго тряс его руку. Кивнув замершей по стойке смирно страже у ворот, Белгор ступил на подъемный мост, переброшенный через ров. Пройдя по мосту, спустился с зеленого холма, на котором высился серый замок, и уверенно зашагал по грунтовой дороге. Его путь лежал на северо-запад.
Глава 2
Приграничная деревня
Желтая дорога петляла среди поросших орешником зеленых холмов, иногда ныряя в небольшие дубовые рощицы. Все дальше и дальше оставались за спиной Белгора гарнизон и вся его прежняя жизнь. И скоро серые стены крепости, а следом за ними и верхушки остроконечных башен с флагами Империи совсем пропали из виду. Когда это произошло, Белгор перестал оборачиваться, и мысли о службе и оставшихся в гарнизоне воинах сразу оставили его.
Когда-то ему нравилось служить отечеству, крушить врага, оберегать Империю, но последнее время служба давила на него тяжелым камнем. Может, из-за того, что он потерял верных товарищей, а может быть, из-за того, что врага не убавлялось, а только, наоборот, прибавлялось. И все белее тщетными казались усилия по сдерживанию отрядов неприятеля…
