Сначала было пасмурно, но вскоре облака на небе разошлись, брызнуло солнце. Откуда-то повеял ветерок, принеся запах лаванды. И Белгор совсем воспрянул духом. Он улыбнулся радостному писку синиц в густом орешнике. Когда стало жарко, он снял шлем и положил его в дорожную суму, которую нес на плече.
Белгор вспомнил своего старого друга Нордека и подумал, что, как только вернется в столицу, первым делом проведает его. Как ему там служится, начальнику императорской стражи? Или он уже ушел на покой? Нордек был гораздо старше Белгора, годился ему чуть ли не в отцы. Однако между ними всегда была дружба на равных. Лишь в самом начале их отношений Нордек, пожалуй, побывал в роли наставника, обучая его искусству фехтования. Когда Белгор вернется в столицу, они обязательно пойдут в одну небольшую таверну, где изумительно готовили бараньи ребрышки и подавали тягучий, цвета красного вина, шибко хмельной эль. Этот эль славился на всю столицу — после первой кружки уже нельзя было устоять на ногах, хотя голова, казалось бы, оставалась трезвой.
Однако и Нордеку, и Белгору в те благословенные года первая кружка была нипочем. И часто они на спор перепивали каких-нибудь приезжих, которые по незнанию отважились вступить в состязание с ними. Лишь однажды они не вышли победителями из этого хмельного турнира — их перепила, стыдно вспоминать, какая-то девица из северо-восточных земель. Девицу, правда, со спины можно было принять за могучего воина, да и на поясе у нее болтался в ножнах меч. А еще в этой таверне всегда душевно сиделось. Хватало и гостей из других городов, и самых интересных известий…
К вечеру дорога привела Белгора в небольшое селение. Он перешел мост, перекинутый через небольшую, но быструю, шумную речку. Чуть дальше эта речушка вращала колесо водяной мельницы. Именно мельница — двухэтажный фахверковый дом с белыми стенами и темно-синими балками — оказалась первой на пути воина. Дверь дома была распахнута, на пороге ее стоял толстый мельник, весь белый от мелкой мучной пыли. Он отирал о фартук испачканные мукой руки, дружелюбно прощаясь с заезжим торговцем. Рядом с мельницей стояла груженная мешками повозка. Торговец забросил последний мешок с мукой, поблагодарил хозяина мельницы и тронулся в путь. Белгор, подойдя ближе, невольно замедлил шаг. Из дверей потянуло теплом и необыкновенно вкусным запахом сдобы. Мельник увидел воина и приветливо замахал ему рукой:
— Если ты собираешься останавливаться на ночлег в нашей деревне, добро пожаловать ко мне, солдат! У меня как раз пироги поспели!
— Если не буду обузой. Тебе, верно, не до меня…
— Да что ты, какая обуза! — отмахнулся мельник. — Если работа в радость, то и не устаешь. Проходи! Гил, у нас гости! Быстро собирай на стол!
Белгор зашел в дом и почти сразу оказался в трапезной. Посередине стоял длинный, почти во всю комнату стол, вдоль него протянулись скамьи. Из соседней комнаты вылетел мальчишка, худой, растрепанный и тоже присыпанный мукой. Увидев синий плащ и меч Белгора, он застыл на месте, раскрыв рот.
— Не зевай! — прикрикнул на него мельник. — Гость у нас заночует, еще успеешь надоесть ему своими разговорами о войне… — И хозяин повернулся к Белгору: — Это сын, — пояснил он. — Увидит рыцаря, сразу пристает с расспросами. Не хочет продолжать семейное дело, рвется на войну. Ты не обижайся, уважаемый, но разве это занятие для мальчишки?
— Не думаю, — отозвался Белгор.
— Вот и я о том же, — обрадовался поддержке мельник. — Ну куда ему на войну? Худющий. Кормлю, как следует, а все бесполезно. И хлеба не любит, представь себе…
— Не могу я его столько есть, — насупился мальчишка, расставляя тарелки на столе.
Отец не сдержался и отвесил ему подзатыльник. Гил скрылся на кухне и через миг уже вернулся с подносом, полным пышных, покрытых золотистой корочкой пирогов. У Белгора даже слюнки потекли.
— Садись, уважаемый, — пригласил мельник гостя, зажигая масляную лампу, висевшую под потолком. — Не хочу хвалиться, но мои пироги известны по всей округе. Даже из соседних деревень приезжают. За мукой-то само собой. А вот еще и за хлебом, и за пирогами, особенно для трактиров и таверн…
— Постой, не тебя ли зовут Речным Мельником? — улыбнулся Белгор.
— А то! — засмеялся мельник. — И еще Ловцом Беглянки. Каламбур, конечно, но уж так нашу речку называют. А я Беглянку нашу поймал! В действительности меня зовут Римил, но об этом редко кто вспоминает.
— О, знаю твои пироги! — улыбнулся Белгор. — Как-то был у нас в Хигхольме праздник. Так начальник расщедрился, сделал у тебя большой заказ.
— Как же, как же! Года три назад было. Если мне не изменяет память, были и с грибами, и с курой, и с клюквой, и с черникой. Ну, вот сейчас один с грибами, а этот — яблочный…
— Товарищи потом еще долго вспоминали, — сказал Белгор, улыбаясь, но улыбка тут же исчезла с его лица, и он посерьезнел.
— Ну, так захватишь для них на обратном пути! — предложил мельник.
Белгор печально покачал головой, и мельник, наконец, заметил, что его гость омрачился, и все понял без слов.
— Вот оно что… — мельник сочувственно кивнул. — Ты потерял друзей…
— Да, погибли уже год как… И назад я не вернусь, устал, пора на покой…
Римил бросил взгляд на мальчишку, и Гил через миг уже ставил перед ними на стол оловянные стаканы и бутылку красного вина.
— Вино — это лучшее лекарство от забот нашей жизни, — засмеялся мельник.
— Пробовал, не поможет… — отрицательно покачал головой Белгор.
Мельник участливо посмотрел на него:
— Хоть я Гила и ругаю, что рвется в воины, но понимаю, что без вас никак. Кто столько лет нас защищал от нежити, зеленокожих и прочей нечисти?
— Я все равно не буду мельником! — горячась, воскликнул Гил. — Не отпустишь — сам убегу!
Белгор улыбнулся и присмотрелся к мальчишке внимательнее. Да нет, это совсем не мальчик, уже юноша. Просто ростом пока еще не вышел, да отощал, наверное, игнорируя пышную сдобу. Разве это еда для будущего солдата? Так, баловство.
— Не так просто быть воином, Гил, — заметил Белгор. — Даже наоборот — сложно. Тут кроме силы нужны и ум, и выносливость, а самое главное — отвага.
— Я смогу! — воскликнул Гил.
— Он все время от работы отлынивает, — с доброй улыбкой сказал мельник. — Обстрогал палку и, вместо того чтобы приглядывать за жерновом, тычет ею в соломенное чучело на соседском огороде! Кравен уже жаловался, — погрозил мельник сыну пальцем, — что ты ему там всю капусту измял! Сначала-то он был благодарен, что ты ворон разогнал чище пугала, а потом за голову схватился.
