Примитивное крысиное сознание вторглось в его разум, и Раашаб бросил в ту сторону лишь слабый намек на взгляд. Он едва слышно звал их все эти два дня — с тех самых пор, как дроу впервые ступили на борт. Грызуны плавали по поверхности Озера Теней и обитали в межпалубных пространствах и под трапами корабля хаоса, точно так же, как крысы плавают, прячутся и выживают повсюду. Раашаб, уридезу, и сам был для этого низшего уровня в большей степени крысой, нежели чем-то иным, и понимал всех крыс Подземья, как понимая их в любом уголке любого из бесконечных Уровней.
Грызун отозвался на взгляд Раашаба беззвучным подергиванием усиков, которое уридезу скорее почувствовал, чем увидел. Крыса семенила позади могучего основания главной мачты, осторожно подкрадываясь к дреглоту.
Полукровку звали Джеггред. Это был отличный образчик дреглота. Имей Раашаб глупость схватиться с ним, дреглот выиграл бы схватку один на один, но уридезу не настолько глуп. Он никогда не будет таким глупым, как дреглот.
Крысе не хотелось кусать полудемона, и Раашабу пришлось беззвучно настоять. Это был риск, но уридезу готов был рискнуть ради возможной награды. Его мысленный посыл, однако, вновь привлек внимание одной из женщин-дроу, и уридезу попятился, глядя в сторону, прежде чем та смогла установить с ним зрительный контакт. Все дроу подчинялись, пусть и нехотя, женщине по имени Квентл, которая явно была верховной жрицей проклятой паучихи Ллос. Она отличалась таким же самомнением, и также без всяких к тому оснований, как и остальные дроу, но она была чуткой. Раашаб опасался, что она может расслышать его тогда, когда ему этого не хотелось бы.
Стремительно метнувшись вперед, крыса укусила дре-глота за лодыжку. Полудемон, заворчав, отшвырнул ее прочь, и крохотный зверек пролетел по воздуху и скрылся во мраке. Донесся далекий, едва слышный всплеск. Дреглот, на коже которого не осталось и следа от слабых зубов существа, уставился на Раашаба злыми горящими глазами.
За последние два дня дреглот только и делал, что сверкал на него глазами.
«Ах, какая надоедливая мелюзга, — мысленно обратился Раашаб к дреглоту, — не правда ли, Джеггред?»
Дреглот коротко выдохнул из ноздрей зловонное облачко, губы его медленно раздвинулись, обнажив клыки — ряды кинжальных лезвий, острых, будто иглы. Полудемон зашипел от ярости, на губах его вспенилась слюна «Прелесть», — издевался Раашаб. Дреглот в замешательстве прищурился. Раашаб позволил себе рассмеяться.
Верховная жрица обернулась и поглядела на обоих. И снова Раашаб ушел от визуального контакта. Он передвинул ногу, чтобы ослабить брякающую цепь, которой был прикован к цельной драконьей кости, составляющей большую часть палубы его корабля. Порванные паруса из человечьей кожи безвольно обвисли в неподвижном воздухе над его головой. Демон услышат, как Джеггред отвернулся. Раашабу нравилась эта игра — строгая мать застукала их обоих за мальчишескими шалостями.
Квентл отвернулась тоже, и Джеггред снова уставился на Раашаба. На сегодня уридезу не собиратся больше издеваться над ним. Это начинало становиться скучным. Вместо этого демон довольствовался тем, что стоял смирно, время от времени тихонько подталкивая корабль чуть глубже в непроглядный мрак у стены пещеры.
Обычно терпение не относилось к характерным чертам ему подобных, но Раашаб долго был пленником Озера Теней. Появление дроу стало чем-то вроде дара богов — хотя по их тону и обрывкам разговоров, касавшихся их миссии, Раашаб понял, что едва ли их послат какой-нибудь бог или богиня. Они сумели освободить и этот корабль, и его. Не будь он уридезу, демоном, порожденным в вихре хаоса Абисса, он был бы им... как это называется? — благодарен. Вместо этого он был терпелив, чуть более терпелив, чем обычно, и чуточку дольше.
Вскоре дроу погрузятся в свое Дремление, в медитативный транс, так похожий на сон, и взгляд верховной жрицы обратится на самое себя. Когда это время придет и она не сможет почувствовать, что он делает, Раашаб перенесет через бесконечность между Уровнями себе подобного. Накануне он уже связался с одним из них. Дроу, чересчур уверенные в своем контроле над ним, не почувствовали его призыва, не заметили, что его родич Джаршед пересек Абисс, и не знали, что другой уридезу уже прицепился к килю корабля, окутавшись порожденным им же мраком, выжидая.
Джаршед не обучался терпению, подобно Раашабу, и от него временами исходила жажда крови и хаоса. Когда это случалось, проклятая верховная жрица начинала озираться, будто слышала что-то, будто чувствовала, что за ней следят. Тогда Раашаб принимался беззвучно завывать, присоединяя свой ментальный голос к тоскливым стенаниям оравы гривастых демонов, которых маг-дроу вызвал на корабль и одного за другим отправлял в трюм. Возможно, Квентл испытывала любопытство, даже беспокойство, но в конечном итоге верила.
Что ни говори, темные эльфы взяли верх над Рааша-бом. Их могущественный маг поймал его на этом презренном Уровне, приковал к его собственной палубе, подчинил себе, сделал своим рабом... и никто из них не мог и вообразить, что ничто — и это воистину так — ни в Абиссе, ни в Подземье, ни в Озере Теней, ни на борту корабля из кости и хаоса — не бывает вечным.
Раашаб прикрыл глаза, подавил нетерпение и улыбнулся.
Рилд Агрит вгляделся во тьму леса Веларс и вздохнул. Там, где деревья были довольно высокими и росли достаточно близко друг от друга, чтобы заслонить усеянное звездами небо, он чувствовал себя почти комфортно, но таких мест было мало, они были разбросаны среди того, что, как начинал понимать Мастер Оружия, считалось относительным редколесьем. Звуки не помогали — свист и шорохи все время и со всех сторон, зачастую вовсе без эха. Его слух, обостренный десятилетиями тренировок в Мили-Магтире, был настроен на особенности Подземья, но в Верхнем Мире он доводил Рилда до нервного истощения. Ему казалось, что лес постоянно кишит врагами.
Воин повернулся, чтобы оглядеть тьму в поисках источника некоего случайного щебета — того, что, как ему сказали, являлось «ночной птицей», — и вместо этого встретился взглядом с Халисстрой. Она знала, чем он занимается — вздрагивает от каждого шороха, — и посмеивалась над ним. Еще совсем недавно он воспринял бы это как знак, что она подметила его слабость и позже наверняка этим воспользуется, но огонек в ее темно-красных глазах, кажется, означал обратное.
Халисстра Меларн сбивала Рилда с толку с самого начала их знакомства. Первая Дочь знатного Дома из Чед Насада, сначала она была надменной, хладнокровной Жрицей, каковой ее и воспитывали. Но по мере того как богиня отвернулась от нее, Дом ее пал, а следом погиб и ее город, Халисстра менялась. Рилд покинул своего давнего союзника Фарона и остальных мензоберранзанцев, чтобы последовать за ней, и не жалел об этом, но он не был уверен, что сумеет навсегда отказаться от Подземья, подобно тому как, очевидно, сделала это жрица. Рилд по-прежнему считал своим домом Мензоберранзан, а из города, который, когда они покидали его, уже ощущал на себе последствия Молчания Ллос, не было никаких вестей. Когда Рилд думал о Мензоберранзане, его не оставляла уверенность, что однажды он вернется туда. Глядя на Халисстру, он видел дроу, похожую на него самого и в то же время иную. Он знал, что она никогда не сможет вернуться, даже если бы у нее оставался Дом, который ждал бы ее возвращения. Она была другой, и Рилд понимал, что в конце концов он должен будет либо тоже измениться, либо вернуться домой без нее.
