Вид извивающегося и хнычущего человека заставил меня попятиться. Нужна она, эта слепая ярость?
— Все потому, что ты — пугливый дурак, — тихо сказал я самому себе.
Так, не поворачиваясь спиной, я пятился до поворота, потом торопливо вывернул дорогую куртку подкладкой наружу, надеясь, что это сделает мой вид менее привлекательным, а после опрометью бросился прочь, пытаясь либо пробегать мимо появившихся на улицах силуэтов, либо сворачивать на параллельные улицы, чтобы не встречаться с большими группами. Я знал, что совершая хаотичные метанья, свожу на нет все свои старанья выбраться из Нижнего города, но любая встреча сейчас могла закончиться для меня так же, как для того бродяжки. И станет молодой лорд ползать по асфальту, роняя кровавые слюни и моля о пощаде…
Меня передернуло, я замедлил шаг. Нечего убегать. Возможно, есть смысл вернуться к дому, где мы с Энтони расстались, и провести ночь за надежной дверью. Но, если оценивать мои скромные силы, стоит признать, что этот дом я никогда в жизни не найду. Пустая трата сил, лучше отыскать укромный уголок и затаиться до рассвета.
Не желая сознаваться перед самим собой, что окончательно перетрусил, я продолжал идти и, пытаясь немного успокоить клокотавшее сердце, щелкнул зажигалкой в попытке прикурить новую сигарету. Несмотря на ладонь, слабый огонек тут же затух. Ругнувшись нечленораздельно, я хотел остановился, но не успел — неожиданно налетел на что-то жесткое, отбившее мне грудь и откинувшее назад. С мусорным баком повстречался? А обидно-то как с размаху усесться пятой точкой на жесткий асфальт!
Я приподнял вновь высеченный кремнем тусклый огонек, который затрепетал, отбросив на стены вокруг блеклые, едва различимые тени. Света было недостаточно, чтобы прогнать темноту, но в его неровном движении я сделал потрясающее заключение: улица пуста, а я словно бы в стеклянную стену врезался. Разве что воздух мог сгуститься и не пропустить меня в этом пустынном проулке!
Груда мусора приютилась у обшарпанной стены, на которой серыми клочьями вздыбились остатки висевших здесь когда-то объявлений; чуть впереди — обрывки бумаг и обломки пластика, смешанные со стеклом на грязном асфальте. Отвратительно пахло испражнениями.
— Что за демоны? — спросил я у пустой улицы сквозь зубы, встал, зло отряхнув от пыли брюки Хорошо, что не в помои упал, вон они темным пятном растекаются поодаль.
— Не поминай демонов вслух
Нечего было и думать поворачиваться: моего горла коснулось обжигающее лезвие. Я тяжело сглотнул вставший в горле ком и острие настойчиво рассекло кожу, заставив меня на секунду обмякнуть от страха. Разум отказал, уступив место животному ужасу, ноги дрогнули, пустота охватила внутренности. В следующую секунду я уже совладал с собой. Храбрость — ненатуральное чувство. Это совсем не то же самое, что чувство голода или желание спать. Это искусственное орудие придумали люди, чтобы быть хоть немного защищеннее. Ничего общего храбрость не имеет и с яростью. Храбрость подразумевает спокойствие и концентрацию. Насилие над собой. Уничтожение всего, что может помешать. Убеждение, что надо думать, принимать решения и забыть том, что вложено в нас самой природой: об инстинкте самосохранения.
Все, что мне осталось — воспользовался этим величайшим оружием людей и взять себя в руки. Грабитель? Ему нужны деньги? Если бы он хотел убить, то я бы уже лежал в луже крови с перерезанным горлом, хрипя, словно поросенок. Значит, шансы есть.
Сердце замедлило биение.
Сигарета по-прежнему торчала у меня изо рта. Я осторожно, не делая резких движений, поднял зажигалку. Прикурил. Грабитель не мешал. Тщательно выбирая слова, заставив свой голос казаться спокойным и бесстрастным, я тихо проговорил
— Забирай деньги и вали
За спиной моей разделся ехидный и довольно резкий смешок, показавшийся на удивление неприятным.
Я ошибся.
— Деньги — пыль на мостовой, мне нужен ты, — шепнул незнакомец, притягивая меня к себе. В его дыхании не было никакого запаха; мне показалось, я оперся и не на человека вовсе, а на стену. Сам Нижний город смеялся надо мной, заставляя разум рождать странные, необычные картины и ощущения. Этой ночью, казалось, я грезил наяву, и это пугало даже больше, чем происходящее.
Черт, только торговцев людьми мне и не хватало! С ними не договоришься, это особый народец, живущий по жестокому закону, называемому «Кодексом Чести». Как по мне, так они самые обычные преступники и убийцы, но меня это не спасет. По слухам, даже если предложить им большую цену, торговцы никогда не пойдут с тобой на сделку, довольствуясь тем, что получат за продажу живого товара. Пожалуй, это все, что я слышал о работорговцах. Ничего себе влип! А кто виноват, кто?! Тот, кто сейчас наслаждается объятиями местной шлюхи!
О, Высшие, что за чушь, зачем эти мысли лезут мне в голову именно сейчас?! Все, чем я располагаю, это сплетни и домыслы. Что может знать человек Среднего города о самых низших слоях людского общества? К тому же в мире стало слишком много слухов и чересчур мало фактов. С каждым годом безразлично-тихого существования в городах-гигантах у людей становилось все меньше знаний и все больше лживых предположений, достаточно красивых, чтобы их повторяли на каждом углу. Мало кто не тешил себя, сидя вечерами за кружкой выпивки, придумыванием странных баек и невероятных историй, которые прочие доверчивые простофили слушали с открытыми ртами, удивляясь дикости и нереальности рассказа. Чем страшнее, тем охотнее принимались истории.
И вправду, я ведь не верил раньше, что есть торговцы людьми. Рабы теперь нужны лишь для личного увеселения. Ни их труд, ни их органы сейчас никому не нужны. Нам нечего больше строить, у нас есть все. Медицина дошла до своего пика развития и опала, отказалась от трансплантации органов и тканей, указывая на медленное разложение генетического материала. Политика общества решила позволить миру осуществлять естественный отбор, чтобы укрепить человечество. И так везде, весь мир, кажется, приходит в упадок, прогресс замер…
И я тоже замер под ножом мясника. Если речь идет о тех, кому не нужны деньги, переговоры окончены. Пришла пора что-то менять, например, хозяину ножа уже пора с ним расстаться! Вытащив сигарету изо рта, я схватился за крепкое запястье и, отстранив опасное лезвие от своего горла, вжал окурок в кожу нападавшего между большим и указательным пальцами Неожиданность всегда работает! Что же, ты не на того напал, думал, я сопляк какой-то?!
Человек предсказуемо разжал пальцы, нож упал прямо на мою подставленную ладонь, но триумфа не вышло — я получил чудовищный удар в спину промеж лопаток, отбросивший меня вперед. Прокатившись несколько метров по асфальту, я счастливым образом остановился прямо перед растекшейся лужей чьей-то мочи, едва не ткнувшись в нее лицом. Выгнулся от боли, пытаясь встать, пересилил себя и поднялся, шатаясь, будто пьяный. Вроде по спине прилетело, а такое ощущение, что досталось по затылку.
