— Готфрик, сынок, я пойму тебя, если ты никогда не простишь меня…
Но и Готфрик, и жена Милнса простили его, понимая, что все сделанное было совершено под влиянием зеркального демона.
Не желая более жить в скупости и застое, Милнс сразу же рьяно принялся за реставрацию поместья и всех прилежащих угодий — и через неделю Мари с Карлом, которых, как почетных гостей, пригласили остаться подольше — просто не узнавали этого дома.
— Я так рада, что наша работа хоть кому-то приносит счастье, — поделилась Мари своими мыслями с Карлом, когда они гуляли на закате по ржаному полю. Карл все это время увлеченно следил за полетом золотой бабочки, а когда она, наконец, скрылась из виду, радостно повернулся к Мари и подтвердил ее слова кивком головы:
— Карл! — сказал он.
Мари подошла к низенькому деревянному заборчику, формально отделявшему ржаное поле от хозяйского огорода:
— Хозяева сказали, что мы можем оставаться у них сколько захотим, — она вскочила на деревянную перегородку и начала осторожно, словно акробатка, идти по ней, — Они такие милые люди.
Карл с беспокойством следил за Мари.
— Иногда мне кажется, что я хотела б жить в такой семье, — вздохнула Мари, — Знаешь, это было б здорово: никуда не спешить, заниматься, чем хочешь…
Карл подошел к Мари поближе и осторожно взял ее за руку, чтобы подстраховать.
— Если б у меня был выбор, я, наверное, стала бы акробаткой! — засмеялась Мари, но тут же пошатнулась и упала в сторону Карла, который изловчился и подхватил ее, но тоже не очень рассчитал свое равновесие и уже через секунду оба повалились на траву.
— Нет, — выдохнула Мари, — Акробаткой мне не суждено быть!
— Карл, — подтвердил юноша, потирая голову.
Некоторое время они молча лежали в золотых колосьях и смотрели на алое небо, а потом Мари опять заговорила:
— Карл, я знаю, что ты не сможешь ответить, но только подумай, — она глубоко вдохнула вечерний воздух, — Подумай о том, что бы ты хотел делать, и где бы ты хотел быть вместо этих скитаний?
Карл приподнялся на локте и склонился над Мари. Девушка взглянула в его глаза чистого небесного цвета и поняла, что Карл, наверное….
— Ребята! — послышался голос Готфрика, — Где вы?
Карл вскочил и радостно замахал ему руками:
— Карл-карл!
Готфрик подбежал поближе к ним:
— Идемте ужинать! Я вас везде ищу! — сообщил он.
Карл помог Мари подняться, и они втроем направились к усадьбе.
— Очень жаль, что вы уже уезжаете! — сказал Готфрик Мари после ужина. Они сидели в гостиной и пили кофе — вернее, Готфрик пил кофе, а Мари — чай — она никогда не пила ничего крепче чая… И Готфрику казалось, что такая хрупкая девушка и не должна делать чего-либо иного. Из большой двери гостиной была видна кухня, где Карл помогал маме Готфрика мыть посуду. У его ног крутилась их собака Зои. Готфрик взглянул на них и подбросил Мари еще один аргумент против их отъезда:
— Щенки нашей Зои осиротеют, если Карл уедет! — улыбнулся он.
— Но у них останется мама, к тому же, — Мари положила свою руку поверх руки Готфрика, — Ты ведь тоже позаботишься о них! А нам надо еще столько всего сделать…,-она убрала руку и нервно расправила складки платья, — Мои предки разбили лишь 4 Великих зеркала. Одно разбили мы с братом, но после нам стало не очень-то везти, — усмехнулась она.
— Да, остаться переночевать на ферме, а в итоге попасть в лапы к одержимому графу — не лучшая участь, — улыбнулся Готфрик.
Мари, между тем, продолжала:
— Есть еще Черное Зеркало: оно было спрятано Зеркальным графом, и никто из моих предков не смог найти его…Ах, нам надо идти, хоть и хочется остаться. Но мы такие невезучие!
Готфрик отвернулся в сторону камина.
— Вы направляетесь в Кирпичные Трубы? — спросил он.
— Да, там наше казначейство и самая большая, на ближайшие 8 графств, библиотека.
— Отец сказал, что мы с удовольствием предоставим вам повозку, чтоб вы могли легко доехать!
— О, в этом нет необходимости! — улыбнулась Мари, — Мы переместимся туда намного более быстрым путем!
— Каким же? — удивился Готфрик.
Мари засмеялась:
— На наше счастье, в вашем доме полно прелюбопытных зеркал!
— Еще одно зеркало проклято! — подскочил от испуга Готфрик.
— Нет-нет! — поспешила успокоить его Мари, — Но зеркало в гостевой спальне — то, что висит в шкафу, — оно отлито в городе зеркал и, судя по всему, его делали в качестве портала. Поэтому, мы с Карлом просто переместимся по нему и появимся в Мирабелле! А это всего за 3 километра до Кирпичных Труб!
— Как вы узнали?
— О, это Карл! Он просто гений, — восторженно начала Мари, будто ей наконец-то дали поговорить на любимую тему, — Он обнаружил зеркало и указал мне на карте, куда оно ведет!
На лице Готфрика застыло удивленное выражение.
— Карл всегда особенно чувствителен к магии зеркал, — продолжала Мари, — Не знаю как, но в этом он великолепен! Я же уже говорила, что это он обнаружил ваше Демоническое зеркало!
В эту минуту в гостиную вошла мама Готфрика с дополнительным чайником и подносом печенья:
— Вот, попробуйте! — радушно протянула она поднос.
— Нет, нам точно пора уезжать, — вздохнула Мари, — Иначе я не влезу в свое платье!
На следующее утро Карл, Мари и все семейство Готфрика стояли перед зеркалом в гостевой комнате:
— Берегите себя, ребята! — сказала графиня, давая Мари корзинку, полную припасов.
— Спасибо! — улыбнулась девушка.
— Удачи, — пожал им руки граф Милнс, — И спасибо вам за все!
Готфрик, все это время стоящий в стороне, сделал прощальный кивок.
Карл и Мари ответили ему тем же, и, взявшись за руки, с разбегу прыгнули в зеркальную гладь. На секунду она всколыхнулась, словно водная, а когда все застыло, в зеркале отражались лишь Готфрик и его семья.
Городок Мирабель мирно спал. Находясь неподалеку от дождливого графства Трубочистов, он был окутан густой пеленой тумана, что, впрочем, не мешало Мирабелю слыть милейшим городком во всех ближайших девяти графствах.
Дома городка, все как один, были выложены белым камнем, крыши радовали глаз красной черепицей, а со всех карнизов свисали, вьющиеся по стенам, цветы. И ничто не нарушало общей гармонии и единообразной красоты.
Но Мирабель был славен не только этим. В графстве Трубочистов всегда говорили: «Если хочешь красивую и милую невесту — да приведет тебя дорога в Мирабель!». И это было правдой, потому что все девушки в Мирабелле были как одна — хороши и милы — и можно было выбрать абсолютно любую, не переживая, что выбрал не ту.
