Джон был в агонии:
— М-м… Понимаете…
— Полагаю, слишком опасно туда идти. Даже если и можно что-то спасти.
Джон молча кивнул, хотя Сьюзан обращалась по большей части к сыну.
— Я так и думала. Что ж, тогда нам придется обойтись и так.
Толпа роптала. Некоторые зрители потихоньку расходились, пряча виноватые взгляды. С большим старанием Гримшо вывел: «Держится БЛАГОРОДНО». Он написал «благородно» заглавными буквами, потому что ему нравились заглавные буквы. Ему казалось, что они придают стиль.
— Куда вы пойдете? — спросил Рей.
Сьюзан выпрямилась.
— К моей сестре, — сказала она, — поживем у Марши.
Пораженный, Гримшо дописал: «и с МУЖЕСТВОМ» и подчеркнул. Он не привык к такому поведению Страдальцев. Не говоря о том, что Гримшо уже повстречался с Маршей и решил, что Джонсов не ждет ничего хорошего. То есть пока Гримшо их не убьет.
К этому времени толпа рассосалась, осталась парочка бесчувственных любителей чужих бед, способных без зазрения совести влезть в чужую жизнь, лишь бы посмотреть на хорошую трагедию. Джон говорил по телефону с офисом, разговор явно затягивался, и Рей уговаривал Сьюзан перевести у него дух прежде, чем она поедет к сестре.
Сьюзан помотала головой:
— Спасибо, Рей, но мы лучше сразу поедем к Марше.
Пока они говорили. Рыбка в последний раз осмотрел руины. На этот раз что-то привлекло его взгляд, что-то яркое, чего он не замечал раньше, выделялось среди обломков. Он понять не мог, как не заметил предмет раньше, он торчал наружу под самым его носом.
Мальчик наклонился и поднял его. Это была его любимая книга, та, в которой говорилось о девочке, лишившейся своей прежней жизни. За исключением грязи и помятой обложки, книга была в хорошем состоянии. Он сунул ее в задний карман брюк. Затем он посмотрел на руины своего дома и, ощущая какую-то пустоту в груди, мысленно попрощался с прошлым. Без предупреждения закончилась целая глава в его жизни. Это значило, что начинается новая глава. Рыбка подозревал, что она будет не самой размеренной.
Совершив ритуал прощания, мальчик поспешил к маме.
— Тогда я вас отвезу хотя бы — предложил Рей. — Тебе незачем после такого шока думать о транспорте.
Сьюзан стояла в нерешительности. Рыбка выступил вперед и, посмотрев Рею в глаза, решительно кивнул. Это был идеальный вариант. Их гараж и съезд на дорогу преграждали груды кирпича, Сьюзан еще не полностью оправилась от шока, а поездка к Марше общественным транспортом включала электричку. Рыбке это совсем не подходило, потому что тогда пришлось бы сталкиваться с шепотами, которые любили темноту и предпочитали обитать на чердаках, в подвалах, линиях телефонной связи и железнодорожных туннелях. Шепоты — эха того, что люди зарывали глубоко в себе, самые темные стороны подсознания, — вещи, в которых человек скорее умрет, чем признается самому себе, не говоря уже об окружающих. Раз в головах владельцев им места не было, шепотам приходилось искать прибежище на стороне. Сегодня Рыбке точно не хотелось иметь с ними дело.
Сьюзан поняла намерения сына.
— Спасибо тебе, Рей, — сказала она благодарно, ее голос дрожал.
Рыбка сдавил мамину руку, и она пожала его руку в ответ и слабо, но обнадеживающе улыбнулась. От Рыбки не укрылась тревога в ее глазах, они потемнели и стали темно-серого цвета, как бывало, когда она грустила. Мальчик твердо посмотрел ей в глаза. Улыбка Сьюзан стала шире, и, самое главное, ее глаза посветлели.
— Ты прав, — сказала она. — Все будет хорошо!
К этому времени Рей уже выехал из гаража и стоял наготове. Сьюзан села вперед, а Рыбка забрался на заднее сиденье. Было странное ощущение, как будто они отправляются в дальнее путешествие, но забыли взять с собой багаж. Когда они отдалялись от дома, Рыбка обернулся и посмотрел в заднее окно машины. Он подумал, что всякий решил бы, что он хочет в последний раз взглянуть на свой дом, но Рыбка смотрел не на него. Он смотрел на почтовую тумбу.
Демон, сидевший на ней все это время, исчез.
Едва Сьюзан позвонила в звонок у дверей огромного и очень дорогого дома Марши, как дверь распахнулась и показалась ее сестра. Она была одета в черное с головы до ног.
— Ах, Сьюзан! Как хорошо, что ты приехала! День был просто ужасный!
Сьюзан была в замешательстве.
— А… Да, ты права, вообще-то.
Рыбка почувствовал озноб, хотя холодно не было. С тетей было что-то не так. От нее исходило свечение. Настоящий свет. Она не просто светилась от переполнявших ее чувств или что-то в этом духе, она буквально излучала свет. С холодком в сердце Рыбка гадал, что это могло значить. Судя по тому, что он видел раньше (вещи, которые обычные люди видеть не могли), дети, недавно полюбившие и по-настоящему невинные, были озарены золотым свечением, но свет, исходивший от Марши, был бледнее и серебристого оттенка. Он уже видел людей с таким свечением, каких-то прохожих, людей в магазине, но никого, кого бы он достаточно хорошо знал, чтобы выяснить, почему они светятся.
— Заходи, дорогая сестра, — вздохнула Марша.
Как только они переступили порог, она обняла Сьюзан. Рыбка подумал, что уместнее было бы описать эту сцену в духе старомодных любовных романов, например: «Она прижала Сьюзан к груди» или что-то в этом роде. Марша постоянно читала любовные романы. По правде говоря, чаще всего она пребывала в заблуждении, что ее жизнь — это тоже любовный роман.
Отпустив наконец Сьюзан, Марша обратила свой взор на Рыбку. После минутного колебания она сложила губы в трубочку и, не делая шага навстречу, осторожно поцеловала племянника. Мальчик ее не винил. Однажды, когда Рыбка был совсем маленький, он укусил Маршу, когда та сжала его в своих объятиях, потому что ему не понравилась удушающая приторность ее духов. С тех самых пор Марша предпочитала держать дистанцию. На этот раз Рыбка только улыбнулся. Марша озадаченно посмотрела на него.
— Дорогое дитя, — пробормотала она.
— Как ты узнала? — спросила Сьюзан, снимая пальто и вешая его на перила лестницы.
— Это я тебя хотела спросить! Наверное, какая-то сестринская телепатия! Как замечательно! Но мы ведь всегда были так близки.
— Мы последний раз разговаривали месяц назад и видимся только на Рождество и дни рождения…
— Ох, дорогая, не нуди. Сестринская телепатия не строится на каких-то визитах!
Рыбка мягко подтолкнул маму вперед, в направлении гостиной. Ждать приглашения от Марши — это все равно что ждать, пока горы постареют и осыплются.
