Каро Кинг - Убить Рыбку Джонса

Примостившись на излюбленном надгробии, Гримшо устремил вверх черные дыры глаз и обвел взглядом хмурое серое небо. Зацепиться было не за что. Хороший знак, потому что в мире Лимб любая мелочь, замеченная в небе, как правило, вызывала кучу неприятностей.

Он глубоко вздохнул и лениво помахал хвостом из стороны в сторону: хоть какая-то деятельность. Затем почесал за ухом когтистой лапой.

Поблизости опять храпел Лампвик. Гримшо бросил на него свирепый взгляд. Он понять не мог, как этот человечишка умудрялся храпеть, но при этом бодрствовать. В Лимбе спать не разрешалось никому: ни полуживым существам, подобным демону Гримшо, ни полумертвым представителям человеческой расы, которым являлся Лампвик. Даже Монахини и те не спали, да и Всадники тоже. Хотя любой, кто повстречается с таким Всадником, о подобном не спрашивает, а орет без передыху. Если и замолкает, то только затем, чтобы набрать достаточно воздуха для следующего залпа.

Однако ж вот, прислонившись к плите, под которой было захоронено его бренное тело, вовсю храпел Лампвик, скрытый под лохмотьями старой мантии. Картина нагоняла тоску, и Гримшо перевел взгляд на окрестный пейзаж. Вид не изобиловал деталями.

Лимб, который местные частенько называли Серым Миром, был убогой имитацией Мира Реального, в котором обитали по-настоящему живые. Все объекты Реального Мира: горы и долины, дороги и здания — были воспроизведены в Сером Мире, только выглядели ужасно уныло. Сразу бросалось в глаза его главное отличие от Реального Мира — полное отсутствие жизни. Ландшафт на месте, но посмотреть не на что: ни деревьев, ни травы, ни цветов, ни птиц, ни животных. Погоды тоже нет. Она, конечно, не живая, но для мира Лимб в ней слишком много энергии. Оставался голый пустой фундамент настоящего мира, весь окрашенный в разные оттенки серого.

Все памятники на кладбище, за исключением надгробия, под которым покоился прах Лампвика, были лишены надписей, потому что имена по-настоящему умерших не принадлежали миру Лимб. Лампвик еще не совсем умер. Став Создателем предсмертного проклятия, направленного на ближнего, он лишил свой дух возможности встретиться с Тем, Что Ждет до тех пор, пока его проклятие не будет исполнено. Помимо этого, предсмертные слова Лампвика создали Гримшо, потому что любое проклятие нуждается в демоне, который претворит его в жизнь.

Гримшо втянул носом воздух. Пахло старыми носками. Не сказать чтобы было тепло, но и холодно тоже не было. Ни ветерка, ни сквозняка. Воздух был мертвенно неподвижен. Гримшо уныло уставился на мрачную кладбищенскую церковь. Она походила на бетонную плиту: большая глыба из серого камня, лишенная того изящества, благодаря которому в Реальном Мире она являла собой превосходный образчик архитектуры. В Сером Мире не было места изяществу.

Гримшо снова вздохнул и повел ушами. Затем посмотрел на причудливое устройство на запястье. Все демоны получают две вещи при рождении, одна из них — хронометр, устройство с двумя циферблатами и множеством чисел и символов. У хронометра было пять стрелок, а сбоку выпирала маленькая красная кнопочка. Хронометр показывал, что с точки зрения времени Гримшо находился где-то посередине вечности, а с точки зрения пространства — у лимбовской версии церкви Святого Михаила в городишке Чиллингдин. Все это Гримшо уже знал. Интересно, скоро ли обновление?

Из-за того, что Реальный Мир без конца видоизменялся под воздействием его обитателей, Лимбу приходилось постоянно трансформироваться, чтобы в точности походить на свой прообраз. Обновления происходили через каждые три часа, Гримшо называл их морганиями мира.

К сожалению, обновления были ужасно скучными. В мире Гримшо все изменения заключались в появлении нового надгробия или нечастом граде из обломков самолета, потерпевшего крушение. Жизнь демона омрачалась тем, что Лампвик, подобно всем полумертвым, был привязан к своим останкам. Он мог отходить от своего гроба не дальше чем на двенадцать футов. Гримшо был рабом своего Создателя, а потому мог покинуть кладбище только в том случае, если ему позволит Лампвик. Конечно, в Лимбе везде было одинаково тоскливо, но было бы неплохо для разнообразия поскучать на новом месте.

Второй предмет, которым наделялись все демоны проклятия, — Литания перечень всех людей, на которых оно распространялось. Проклятие Лампвика налагалось на любого, кто его тревожит. Таким образом, прокляты были все, кто тревожил его, пока он умирал, а также те глупцы, которым удастся потревожить его после его смерти. Выходит, проклятие полностью исполнится лишь тогда, когда останки Лампвика — потихоньку разлагающиеся в Реальном Мире — превратятся в прах и тревожить будет уже нечего. Как бы в подтверждение этого на надгробии Лампвика под его именем было начертано зловещее «Оставьте его в покое».

Когда Гримшо был только создан, давным-давно, еще во времена королевы Виктории, у него была работка — привести в порядок Литанию Страдальцев. Список был длинный: тут тебе и домовладелица Лампвика, и врач, пытавшийся его лечить, и полицейские, пытавшиеся его арестовать, а также любая любопытная (и незадачливая) Варвара, привлеченная шумом вокруг умирающего Лампвика.

Гримшо давно разобрался со всеми именами в списке и вот уже десятилетиями томился в мире Лимб. Подобно всем демонам проклятий, Гримшо с нетерпением ждал того момента, когда проклятие вновь вступит в силу и у него появятся новые Страдальцы.

Лампвик издал такой нечеловеческий храп, что Гримшо подскочил на месте. Он в упор посмотрел на мертвенное лицо своего Создателя, силясь понять, подглядывает ли тот. Демон лапами оттянул нижнюю губу и показал желтые зубы. Затем поморщился, зажмурил пустоты своих черных глаз, помахал ушами и показал язык.

Полумертвец открыл глаза и сердито посмотрел на демона.

— Не мешало бы проявить побольше уважения, — презрительно сказал он. — Не стоит забывать, что я твой Создатель!

Гримшо сердито зарычал и дернул ушами:

— Видали Создателей получше!

Он глубоко вдохнул и стиснул когти, пытаясь успокоиться. Гримшо ненавидел, что каждый раз, когда он злился или раздражался, его начинало трясти. Иногда дергались только руки и ноги, а иногда и все тело, как будто он петард наелся. Вот он уже начал чувствовать, как нарастает напряжение в конечностях.