Гусляр закончил петь грустную былину о дулебском князе Мезенмире словами:
Покатилася головушка буйная,
Покатилася по жухлой траве.
Прекратилася жизнюшка вольная,
Прекратилась на русской земле.
Особого восторга былина не вызвала, и исполнителя проводили холодно. Это порадовало Радима. Публика настроена на примитивное веселье, и после скорбного гусляра трюки скомороха имеют шансы на успех. В риге появились музыканты с дудами и бубнами. Они заиграли задорную мелодию. Свирид махнул Радиму: его выход.
К выступлению скоморох тщательно подготовился. Он надел специальную короткополую рубаху, сшитую из кусков разноцветного полотна. Ноги обул в кожаные башмаки, уже неоднократно бывавшие в починке, но все же остававшиеся гораздо удобнее лаптей. На голову Радим водрузил цветной колпак с бубенцами. Чтобы колпак не свалился во время трюков, он был снабжен завязками, стягивавшимися под подбородком. За кушак Радим засунул пять факелов, пропитанных смолой.
Влетев под грохот бубнов в центр риги, Радим завертелся колесом, совершая один прыжок за другим. Потом, быстро выхватив факелы, начал ими жонглировать. Вот в воздухе их замелькало три, четыре, пять, а скоморох все так же легко крутился под ними и ловко ловил руками. Подкинув один, Радим ловко запалил его от факела, закрепленного у опорного столба. Смола вспыхнула, ярко осветив лица сидящих рядом гостей. Те охнули, а потом восторженно загалдели. От горящего факела Радим постепенно запалил остальные. В риге заиграла огненная карусель. Взглянув в сторону хозяйского стола, скоморох поймал обеспокоенный взгляд хозяйки. Она явно не одобряла сей игры с огнем. Ладожский воевода, напротив, был доволен и добро смотрел на представление. Весело выглядели и трое других бояр, по усам которых уже текли медовые реки. Двое из них о чем-то важно перешептывались.
Радим закончил жонглирование факелами и, нащупав взглядом Богдана, жестом подозвал его. Богдан передал скомороху склянку с какой-то жидкостью и забрал четыре факела. Предстояло главное. Этот трюк всегда очень нравился зрителям, хотя был весьма опасен. Глотнув жидкости, скоморох поднес факел к губам и резко выдохнул в сторону гостей. Язык пламени метнулся поперек риги. Раздались испуганные крики. Когда Радим повторил огненное дыхание еще пару раз, страх сменился восторгом. Впервые за последние месяцы скомороха встречал такой бурный успех. Он расчувствовался и решил рискнуть, сделав трюк, который кроме него редко кто дерзал изобразить. Радим незаметно плеснул жидкости из склянки в одно из блюд с недоеденным барашком. Потом, совершив несколько стремительных прыжков и переворотов, он дыхнул огнем в ту сторону. Присутствующим показалось, будто огненный шар вырвался из глотки скомороха и, совершив короткий полет, врезался в стол. Ярко вспыхнув, шар рассыпался снопом искр, оставив полыхать блюдо. Сидевшие рядом с ним гости попятились и уже хотели бежать, но тут подоспел Радим. Он сделал несколько ловких движений ртом над пламенем, будто всасывая его. Постепенно огонь потух.
Радим поднял взгляд и натолкнулся на премилое личико румяной девицы. Судя по яркому зеленому плащу, заколотому массивной золотой фибулой в форме солнечного круга — Ярилы, она была из богатой семьи. Поскольку сидела красавица у самого хозяйского стола, рядом с родовитыми мужами, ее происхождение должно быть не менее благородно. Глядя на рассыпанные по плечам русые волосы, Радим заключил — боярская дочка, на выданье. В отличие от своих соседей, девица не соскочила со скамьи. Она сидела и с любопытством разглядывала Радима. Он улыбнулся ей. Скомороху показалось, что боярская дочка ответила ему тем же.
Выступление скомороха очень понравилось гостям. Воевода подозвал Радима к своему столу и лично налил ему полный рог доброго меда. Скоморох залпом испил угощение и поспешил скрыться из риги. У него не было желания напиваться до бесчувствия.
— Неплохо прошло, — Богдан встретил Радима доброй улыбкой. — Уже вечереет, пора перекусить. Пойдем в людскую?
— И пора получить наши куны. Свирид обещал за каждое выступление по ногате.
— Ты мне должен гривну кун, не забудь.
— Уже нет. Я тебя такому научил, что другой за это взял бы дюжину гривен.
— Дюжину? За что? Я до сих пор не ведаю, как огонь в блюде потух!
— Есть способ, — Радим хитро подмигнул и зашагал к терему.
— Ты мне должен, не забывай!
— Добро. Я набрал в рот молока из крынки и потом выплюнул его на огонь.
— Когда ты с молоком-то успел?
— Успел…
В людской клети было по-прежнему шумно и суматошно. Свирид был здесь и раздавал подзатыльники нерасторопным холопам. Скоморохи подошли к распорядителю и откашлялись, привлекая внимание.
— Выступили? Молодцы! Голодны?
— Немного.
— Эй, налить им по миске ушицы. И хлеба дайте! — Свирид повернулся, чтобы покинуть помещение.
— Свирид, а как с оплатой?
— Оплата? — Свирид нахмурился. — Позже, позже… Вот Масленица закончится, тогда и подсчитаем, сколько вам должны. Вычтем харчи, добавим за каждое выступление. Или вы куда на ночь глядя собрались?
— Нет.
— Вот и ладно. Сидите, ешьте. Можете прикорнуть тут на лавках. Как будете нужны, вас разбудят.
Свирид вышел в дверь, ведущую во внутренние покои. Радим и Богдан переглянулись, одновременно повели плечами и, махнув на все рукой, уселись за стол. Тут же перед ними появились две глиняные миски с ушицей из корюшки и краюха свежего теплого хлеба. Скоморохи с аппетитом заработали челюстями.
— Леший с Великаном куда-то пропали, — озабоченно сказал Радим, когда первый голод был утолен. — Не вижу их тут.
Богдан завертел головой и подтвердил:
— Точно, нет. Вон их люди, Млад и этот Олешка у очага греются, самих же не видно.
— Не к добру это.
— Боишься?
— Коло Скоморохов, скажу я тебе, шутить не любит.
— Интересная мысль. На что ж скоморохи нужны, коли не шутить?
— Ты, Богдан, тоже теперь у них на примете. Так что поберегись.
— Это как же?
— Тикать отсюда надо, тикать. Вот съедим варево, одно дело сделаем, и в путь, — Радим доел краюху, потом собрал рассыпанные по столешнице крошки в ладонь и отправил в рот. — Что скажешь?
— А дело какое?
— Непростое. Но прибыльное, — Радим огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто. — Воевода, полагаю, самоцветами и золотишком не беден. Надо б прибрать к рукам, что плохо лежит.
— Ого! — Богдан даже слегка отшатнулся, услышав такое предложение. — Не сносить нам головы, коли поймают!
— Не должны поймать. Безоблыжный скоморох всегда выкрутится.
