— На этом самом страшном языке с непроизносимым названием не говорю, — рассмеялась Ирана. — А вот про Горные земли мне Учитель рассказывал.
— Да?.. Приятно, что и мою родину не обошли вниманием…
— Ты с Горных Земель?! ТЫ?!!
— Ну да, а что?.. А, ты про то, что мы все неотесанные мужланы, не умеющие считать до трех?.. Прекрати, это предрассудки.
— Нет, я про то, что вы все должны быть брюнетами! И с длинными волосами!..
— Я такой, неправильный горец, — усмехнулся Тейлор.
— Расскажи, — не вытерпела Ирана.
— Про себя?.. Не-е-е, это неинтересно. Уж лучше про Горные Земли.
— Ну, про Горные Земли расскажи.
— А что рассказывать?.. Там красиво, особенно зимой, тогда снег укрывает все скалы, и все загадочно блестит, а лед похож на зеркало… И горные земли зимой похожи на сказочные, все переливается, огромные прозрачные сосульки свисают со всех крыш… Я, когда был маленький, всегда срывал эти сосульки и носился по всему городу, воображая, что это меч… а потом сосулька таяла… тогда я говорил, что мой меч разбит, и выковывал себе новый… А герцогский замок — самый красивый в Даттахе, он сам похож на зимнее чудо, и на площади перед ним каждый год возводят ледяные скульптуры, причем делают их все желающие… Мы с мальчишками тоже делали, росомаху. Росомаха была страшная-страшная, кривая-кривая, но мы были довольны — нам она казалась самой красивой на всей площади… А Асириус ходил мимо и аристократично морщил нос — они как раз в то время были у нас в гостях. Его мать не разрешала ему играть с нами, поэтому он делал вид, что ему это совсем не интересно… А весной все тает, и Горные Земли расцветают тысячами оттенков… У нас много цветов… Весной кажется, что природа сходит с ума… Ты никогда не видела горные лилии?.. Жаль… Они очень красивые и похожи на обычные, только переливаются всеми цветами радуги… А как поют птицы!..
— Любишь ты свою родину, — завистливо усмехнулась Ирана.
— Люблю. Знаешь такое стихотворение, "My heart's in the Highlands"?..
— Конечно, — улыбнулась Ирана и хорошо поставленным голосом продекламировала:
My heart's in the Highlands, my heart is not here.
My heart's in the Highlands a-chasing the dear,
A-chasing the wild dear and following the roe —
My hearts in the Highlands, wherever I go![2]
— Так вот, это про меня, — грустно усмехнулся Тейлор и неожиданно добавил: — У тебя красивый голос, ты, наверное, хорошо поешь…
— А почему ты уехал?..
— Я не уехал, я здесь с дипломатической миссией.
— А, понятно, — протянула Ирана, хотя на самом деле она ничего не поняла.
— Там действительно очень красиво. Только осенью бывает немного грустно… Но я все равно люблю свои земли — в конце концов, это мой дом. А ты что, не любишь свою родину?..
Ирана вздрогнула и отвернулась.
— А у меня нет родины.
— Это как?..
— А вот так. Я выросла в горах, в одиноком и пустом домике, прилепившемся к скале, не зная ни кто мои родители, ни кто я сама, ни даже того, что в девятнадцать лет выйду замуж за короля и проведу остаток своей жизни в этом каменном мешке, играя на клавикордах и рожая каждый год неблаговерному! — Последнюю фразу определенно говорить не стоило, но уже было поздно.
— Король не такой уж и плохой.
— Тебе легко говорить, не тебе быть его женой!..
Тейлор представил себя в невестах короля и усмехнулся.
— Ты что, так не хочешь?..
— Я… не знаю. С одной стороны, у меня никого нет, а оттого мне, по идее, должно быть все равно, за кого выходить, а в таком случае король — не такая уж и плохая партия… А с другой — все равно же хотелось романтики, цветов, конфет и нормального мужа… Да и вообще, я его… боюсь.
— Брось, на него еще ни одна женщина не жаловалась.
Ирана вспыхнула и оскорбленно на него посмотрела.
— Что?.. Я тебя утешаю, как могу.
Она вздохнула и облокотилась на тонкие перильца, вглядываясь в темноту до головокружения глубокого обрыва.
— Если ты не согласишься, погибнет Даттах, — тихо произнес Тейлор, подходя ближе.
— Если бы не это, здесь и духу моего бы не было, — грустно усмехнулась Ирана.
Они некоторое время молчали, а потом Тейлор неожиданно хмыкнул:
— Мы тут уже давно стоим. Представляю, в чем нас будет обвинять прислуга!.. Впрочем, совершенно беспочвенно… — он посмотрел на нее и тут же исправился, чуть покраснев: — Ты не подумай, ты очень красивая и в другой ситуации мы бы уже наверняка целовались… тут есть такая укромная ниша… Но ты — невеста короля.
— А ты уже без пяти минут женат, — грустно добавила Ирана. — И вообще… пойдем в зал, пока нас не начал искать Его Величество.
— Да, конечно, пойдем… И не трясись так больше… Поверь, король — такой же точно человек, он тебя не укусит и не съест. Он будет очень смеяться, если узнает, как у тебя дрожат колени…
Ирана усмехнулась, вырвала у него свою руку и первой вошла в ярко освещенный и чопорный зал, отчего-то кажущийся ей ярко раскрашенным задником деревянной сцены, на которой выступают безразличные марионетки.
И потом, когда Его Величество вел ее по залу в туре вальса и шептал что-то романтичное так, что это слышал весь зал (специально ради такого случая затаивший дыхание), она лишь грустно улыбалась и шептала себе под нос:
— Жизнь игра — и все мы в ней актеры… Кровавая шутка…
И про себя добавила: "Уши бы оторвать тому драматургу".
* * *
Красно-золотое солнце, самое яркое из всех, по которому и считали время, садилось за спиной невысокой вихрастой лошадки, смиренно переставляющей ноги. Куда? Да разве же лошади когда-нибудь спрашивали направление? На вопрос "куда" в сознание лошадей укладывались лишь два ответа: "куда хочу" и "куда правят". Да разве же может быть другой ответ! Нет, конечно. И это известно любой мало-мальски порядочной лошади.
В данный момент соловая лошадка, с какой-то стати прозванная Таэфой[3], ответила бы "куда правят". Ее наездница вряд ли сама знала, куда едет. А может, и знала. Какое дело до этого лошади?.. Главное, чтобы было где покормиться и попить. Ну и чтобы отдохнуть дали — хоть чуть-чуть, Таэфа относилась к самой выносливой породе коней.
Тропинка змеилась по Долине, иногда теряясь в серебристых снегах. Таэфа, понурившись, шла за мерно виляющим хвостом, мало внимания уделяя окружающим красотам.
В отличие от своей безразличной лошадки, Ирана беспрестанно мотала головой — она впервые была в степи, и ее, выросшую в горах, такие плоские просторы удивляли и пугали.
— Ну вот, мы приехали.
Вороной резко остановился; так, что Таэфа ткнулась ему носом в хвост, а всадница чуть не полетела на землю.
