Он осторожно поставил недопитый бокал на столик. Неловко кашлянул, еще раз странно посмотрел на меня и вышел.
Я опустился на диван, чувствуя внезапную усталость, а Рив, прежний Рив, сел рядом со мной. Как только «его нефриту» перестала угрожать опасность, он мгновенно успокоился.
— Ну что, сыграем еще партию? — как ни в чем не бывало спросил он.
Я промолчал и допил свой коньяк.
— Ты что, обиделся? Я всего лишь немного пошутил. Я молчал.
— Брось. Он все равно ничего не понял. А если и понял, то не придет больше. И хорошо, что не придет. Ладно, Георг, перестань… Ты что?.. Я испугал тебя?! Ерунда. Неужели ты думаешь…
Я резко отозвался:
— Отстань от меня! Я ничего не думаю!
— Георг. — При всей мягкости этого негромкого голоса в нем слышалась пока еще отдаленная угроза. — Не надо так со мной говорить.
Я закрыл глаза, чтобы не видеть правильные черты лица, которые могли превратиться в злобную маску, если Риву не понравится мой ответ.
— Да. Я опасаюсь тебя. Я никогда не знаю, что ты сделаешь — разобьешь что-нибудь об стену или бросишь мне в голову! Тебе нравится нефрит? Забирай его, только оставь меня в покое!
Теплая, совсем живая рука прикоснулась к моему плечу:
— Не волнуйся. Я не сделаю тебе ничего плохого… Только не серди меня.
Я ушел из дома сразу после этого разговора и весь вечер, а потом и часть ночь гулял по городу. Даже самому себе я не признавался, почему так не хочу возвращаться, почему боюсь заходить в самую тихую из трех комнат… когда-то она была самой безопасной… «Мой коньяк… мой нефрит». Что будет дальше?! Не этого ли я боюсь? Раньше он был для меня только непредсказуем, и было что-то оригинальное в резких сменах его настроения. Теперь я начинал понимать, что существо, которое я считаю своим другом, может быть опасно. Раньше необычное знакомство приятно интриговало, теперь оно пугало меня. Я видел в Риве только обычного парня, немного дерзкого, немного странного, но, впрочем, довольно обаятельного. Меня обманули его живое тепло, улыбка, голос. Я забыл, что он не человек. Все-таки не человек. Был когда-то тем обаятельным, немного дерзким парнем, которого я продолжаю видеть в нем сейчас. Но его уже нет! Остался образ, тень, маска…
Я вернулся только под утро. Вошел в комнату, быстро осмотрелся. Ничего не разбито, но нефритовые фигурки снова переставлены. Ждал меня и не дождался? И теперь может появиться в любую минуту.
Я включил настольную лампу. Положил руки на стол, подбородок на руки, а перед собой поставил зеленого дракона, любимую «игрушку» Рива. Смотрел на статуэтку и вспоминал…
— Георг!
Я вздрогнул, внутренне напрягаясь. Словно в чем-то провинился перед ним.
— Привет, Рив.
— Почему так долго?! Где ты был?
Рив, как всегда, шагнул в комнату из воздуха. Я улыбнулся ему, пересилив себя.
— Просто гулял.
Он промолчал, пристально рассматривая меня и, видимо, пытаясь понять причину этих долгих прогулок, догадаться, не скрываю ли я чего-то, а потом сказал тихо, с едва заметной угрозой:
— В последнее время ты слишком много гуляешь… Зачем ты опять заходил к… этому?! — Он смотрел на меня так, словно знал, что я солгу, и он сразу же уличит меня в этой лжи.
— Взял новый роман.
— И читал его?
— Да.
— У тебя не было времени для того, чтобы поговорить со мной, но нашлось для романа…
Я невесело усмехнулся и погладил дракона по острому зеленому гребню. Может быть, стоит уехать? Бросить все и сбежать? Но тогда он опять останется совсем один.
Я выпрямился, отодвигая фигурку, и вдруг спиной почувствовал холодный поток воздуха, неожиданный сквозняк. Я обернулся… стал оборачиваться, успел заметить уголком глаза распахнутую дверь, быстрое движение, и тут что-то ударило меня прямо в висок…
Тихий, знакомый голос звучал, долетая до меня из темноты:
— Георг! Георг, вы меня слышите?
Голова болела, в висках тупо пульсировала кровь, и слегка подташнивало. Я открыл глаза и увидел высоко-высоко над собой потолок с бронзовым колокольчиком люстры, стены, ушедшие куда-то вверх, и совсем близко — встревоженное лицо старушки-соседки.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она, обтирая мне лоб чем-то мокрым.
— Что случилось? — прошептал я, но даже шепот гулом отозвался в голове.
Старушка ответила, что услышала странный звук. Оказывается, в последнее время она часто слышала «странные звуки».
— Какие звуки? — уточнил я машинально.
Она помогла мне перебраться на диван и положила на лоб полотенце.
— Какие?.. — переспросила она и сунула мне под нос маленький флакончик.
Я отдернул голову, но острый запах нашатырного спирта успел обжечь ноздри.
— Стуки. Хлопки. Знаете, как будто кто-то бегает из комнаты в комнату и хлопает дверьми. Голоса… Понюхайте еще.
— Нет, спасибо. — Я торопливо отстранил заботливую морщинистую руку — Какие голоса?
— Как будто спорят, то громко, то тише, но слов не разобрать. Георг, а вы разве не знаете, кто это был? — спросила она чуть дрогнувшим голосом.
— И сегодня слышали? — не ответил я.
— Да — стук, грохот, звон. Я вышла в коридор, дверь в вашей квартире настежь, заглянула сюда, а вы лежите на полу…
Старушка посмотрела на меня своими прозрачными бледно-голубыми глазами, ожидая, что я придумаю что-нибудь правдоподобно-успокоительное о странных голосах, хлопающих дверях и летающих кувшинах. Но я подавленно молчал и упорно смотрел мимо нее в угол.
— Георг, вы ведь знаете, что это такое? — наконец проговорила она нерешительно.
— Знаю… и не знаю, — сказал я — Но все-таки больше не знаю… Он появился через несколько дней после того, как я переехал сюда…
Наверное, у меня действительно сильно болела голова, если я начал рассказывать о Риве едва знакомому человеку. Старушка слушала, изредка кивала головой с аккуратным седым пучочком на затылке и ласково поглаживала меня по руке.
— Сначала мы разговаривали, играли в шахматы… А потом он стал злиться, раздражаться по пустякам. Теперь мне кажется, что он ненавидит меня. И я не знаю почему. Я хотел помочь ему.
— Потерянная душа, — сказала старушка задумчиво. — Вы не сможете помочь ему, Георг. Теперь он крепко привязался к вам.
— Что значит «привязался»?
— Вы думаете о нем, жалеете его, даете свою силу. И чем больше вы ее будете отдавать, тем больше ему будет нужно.
— Чушь! — воскликнул я не очень вежливо, а потом добавил уже менее уверенно: — Неправда.
Старушка печально посмотрела на меня:
— Он вам нравится?
— Да.
