Всего пара десятков метров отделяли меня от спасительного борта, за которым под толщей воды затаился змей. Я знала это. Чувствовала. Надеялась.
В самом центре помещения стояли два кожаных дивана и несколько кресел. На изящных столиках стюарды, облаченные в белоснежные рубашки, расставляли блюда с фруктами, пирожными и прочими десертами.
Кроме нас с Гольцманом и, разумеется, обслуживающего персонала, здесь находились еще несколько человек. Двое мужчин расположились в креслах. А пятеро громил подпирали стены и, видимо, являлись охраной и к столу допуска не имели. Они-то и окинули меня цепкими неприятными взглядами. Да-да, мальчики, сейчас покажу вашим хозяевам свои секретные бошкосшибательные «кий-яа» и вы вмиг вылетите с работы за профнепригодность.
— Прошу вас, Елена, присаживайтесь! — Гольцман указал на диван, который стоял дальше остальных от распахнутых витражных створок.
Эх, я бы предпочла пусть хоть на шаг, но быть ближе к свободе. В моем положении выбирать не приходилось, вынужденно угнездилась, куда велели.
— Вы вероятно не знакомы, — спохватился хозяин яхты.
Я посмотрела на мужчин. Они не горели особым желанием знакомиться. Это было заметно по их лицам, смутно знакомым таким лицам. Где-то я видела и одного, и второго.
— Майоров Станислав Сергеевич, — представил Гольцман серьезного мужчину в темном костюме. Тот не удостоил меня и взглядом. — Начальник контрольно-ревизионного управления нашей области, — продолжил толстяк, на этот раз чиновник поднял голову и посмотрел на меня прозрачными, почти бесцветными, рыбьими глазами.
Честно, я бы предпочла тотальный игнор, потому что по одному взгляду поняла все — меня приговорили, давно. А на покойников время терять жалко. Вы спросите, почему тогда снизошел и обратил внимание на жертву? Отвечу, раз знакомят — значит, казнь отложена. Ему просто любопытно почему. Я же отлично знала ответ на этот вопрос — Дмитрий Заречный. Именно от него им что-то нужно, именно из-за него, как они думают, я пока дышу. Так вот, не угадали вы, любезные! Есть более страшная и неприятная для всего человечества причина моего столь длительного существования, и имя ей — Асмодей Грех!
В долгу не осталась и тоже смерила рыбьеглазого внимательным взглядом. Мужчина занервничал. Это хорошо. Значит, виновен и прекрасно это осознает.
— Ну а это, моя правая рука и помощник, Андрей Викторович… — договорить ему не дал сам представляемый, молодой и весьма импозантный мужчина.
— Ну ты чего, Израилич? Сейчас совсем перепугаешь девушку своим официозом! — он плавно переместился и устроился рядом со мной на диване. — Я Андрей.
— Елена, — осторожно ответила я.
— Елена Мирославовна Усольцева, старший инспектор эко-надзора! — вклинился Гольцман, но загадочная «правая рука» и ухом не дернула. Уверена, он прекрасно знал, кто я такая.
— Стыдись, Фима! — укорил он. — Прежде всего Елена прекрасная девушка и уж потом отличный специалист, не так ли?
И что ему ответить? Так? Не так? Или, а не пошли бы вы Андрей в задницу, а то я и без вас нервничаю? Я даже подумать как следует не успела, а у ведьмы уже был готов ответ.
— А разве не Асмодей Грех правая рука Ефима Гольцмана? — услышала ее ответ и тут же прикусила язык. Свой, между прочим!
Глаза загадочного Андрея потемнели.
— Грех мой подчиненный, — тихо и как-то очень угрожающе произнес он.
Так вот кто новый Иуда нашего мира, а я-то о Гольцмане не весть что думаю. Понятно, что и он тот еще козлик, но к массовому исчезновению людей вряд ли причастен. Водят его за собой, как телка на веревочке, чтобы в случае чего было на кого всю ответственность спихнуть. И до поры до времени позволяют ощущать себя хозяином.
Сам телок развалился в соседнем кресле и забавно вытянул короткие ножки, явив миру полосатые носочки. Нет, цветовая гамма, конечно, приличная, но выглядело уморительно.
— Буду знать, — улыбнулась я Андрею, хотя поводом для нее послужил Гольцман. Глаза «правой руки» посветлели. И тут снова вмешалась ведьма. Пора уже ею заняться вплотную! В конце концов, мы с ней делим одно тело, а значит, и огребаем в случае чего обе. — А позвольте полюбопытствовать, по какому поводу меня пригласили в столь изысканное общество?
Нет, ну не дура ли? Ну кто так в лоб спрашивает? Кто? Вот же ведьма!
— Поверьте, Елена, — добродушно хмыкнул Гольцман. — Вы тут совершенно не причем. Признаюсь, ваш отказ от сотрудничества, а потом всплывшие в интернете кое-какие факты доставили нам несколько неудобств, но в свете последних событий кажутся уже малозначительными и неважными.
— Простите, о каких событиях идет речь? — полюбопытствовала я.
— Вы разве не знаете, что Заречный проиграл весьма важный тендер. Ну а выиграл его я! — Гольцман самодовольно усмехнулся.
— Тогда я тем более не понимаю, для чего я здесь, если обстоятельства так удачно для вас сложились?
— Видите ли, Елена, мне стало известно, что с некоторых пор у Дмитрия Петровича появилась одна слабость. И это вы. Или будете отрицать, что вас с Заречным связывают отношения более тесные нежели просто деловые? — лукаво спросил толстячок. Слов нет, одни предлоги!
— Буду, — спокойно ответила я. Видимо, хозяин яхты этого не ожидал.
— Что? — переспросил он, но в разговор вновь вмешался Андрей.
Мне показалось, что он даже для вида не играет с Гольцманом. Более того, его что-то очень беспокоит.
— Полагаю, что нам всем не помешает выпить. За знакомство, например. Елена, что вам налить? Шампанского? Или, быть может, коньячку?
Ефим поджал и без того тонкие губы, отчего сразу стал похож на нахохленного отъевшегося воробья. Глазки сузились и зло заблестели. Неужели это я посчитала их умными? Каждый ошибается! Видимо, там, в коридоре, свет падал неправильно.
— Стюард, коньяку! — крикнул он.
— Елена? — снова постарался привлечь мое внимание Андрей.
— Спасибо, ничего.
— Так не пойдет! — настаивал мужчина, а потом тихо добавил так, что его расслышала лишь я: — Раз уж вы пробудете у нас некоторое время, мне бы хотелось с вами поговорить. Желательно наедине.
«Вот он мой шанс!» — так я подумала, но снова влезла ведьма. Ох, и доберусь я до нее!
— О вашем подчиненном? — благо спросила я практически шепотом, но заметила, как Андрей при упоминании Асмодея вздрогнул.
— И все же вам придется что-нибудь выпить за компанию, — чуть громче ответил он.
— Тогда, пожалуйста, чай с лимоном.
«Правая рука Гольцмана» посмотрел на стюарда, и тот отошел выполнить мой заказ. Андрей перевел вопросительный взгляд на Майорова, но тот отсалютовал бокалом, наполненным чем-то рубиново-красным. Чиновник лишь наблюдал и предпочитал не вмешиваться в разговоры.
Перед Андреем, к моему удивлению, тоже поставили чашку чая. Он даже повернулся, намереваясь продолжить наш прерванный диалог, но тут кое-что случилось — яхта дернулась и замерла в тот самый момент, когда незадачливый стюард поднес Гольцману пузатый бокал с коньяком.
От резкой остановки юноша не удержался на ногах и свалился к ногам хозяина яхты, обрызгав содержимым бокала дорогие ботинки босса. Стюард так ударился спиной об угол стола, что не смог сдержать стон. Я уже встала, чтобы броситься к несчастному на помощь, но Гольцман меня опередил.
Нос его обрызганного ботинка впечатался в живот юноши, и тот согнулся в позе эмбриона. Сам же толстяк сжал в кулаки пухлые ладони и натурально зашипел:
— Щ-щ-щ-щ-щ-щено-о-о-о-ок! Да ты знаешь, сколько стоят такие ботинки? Тебе, отребье, за всю жизнь на такие не заработать!
Андрей, набравший кого-то по громкой связи, успел лишь спросить:
— Коля, что там у нас случилось?
Неизвестный Николай озадаченно ответил:
— Кажется на мель сели… Только непонятно, откуда она здесь взялась…
Удивленный и даже несколько растерянный бас представителя яхтенной команды перекрыл на время возмущенный визг Гольцмана.
Зависли все, и только я знала, что ни на какую мель роскошная яхта не садилась. Это змей, мой речной змей. Пришел. Не предал. Не бросил. Возможно, в звере не много осталось от Заречного, но даже в таком состоянии он тянулся ко мне. Значит, необходимо подобраться к борту, чтобы, в случае чего, была возможность сигануть в воду. Лучше уж с настоящим зверем, чем с кучкой человекоподобных.
