— Мне кажется, вы до конца не понимаете, с кем столкнулись, и какому риску подвергаете всех.
— Теперь знаю, — хмуро буркнул зам Гольцмана. — И поверьте, я не боюсь умереть, но у меня живы мам, сестра, два племянника растут…
— Рассказывайте! — Отступать от темы не хотелось. В конце концов, грехов на этом товарище много, да и жалости он не вызывает.
— Все началось два года назад, когда мы с женой возвращались с дачи. Был поздний вечер, я и не заметил, как с грунтовки вырулил этот грузовик. Тот шофер тоже пытался увернуться от столкновения, и нам это почти удалось… Но груз в его кузове был закреплен слабо и несколько ящиков полетело прямо на нас. Я отделался легким испугом, а вот Лика… В общем, пострадала она сильно. Доктора сказали, что ходить не сможет, танцевать — тем более. Лика преподавала танцы девочкам. Я смотрел на нее и вдел, как с каждым днем угасает сияние ее глаз. А потом она мне сказала, что не хочет жить… — Андрей тяжело вздохнул и продолжил: — В общем, я тогда решил к народной медицине обратиться. Жаль, что про вашу бабушку поздно узнал. Слишком-слишком поздно. Все больше шарлатаны и проходимцы попадались.
— Да уж, — хмыкнула я. — Чудеса — товар штучный и чаще всего небезопасный.
— Согласен. В одной деревушке совсем древняя бабулька предложила мне обратиться к отшельнику. Как до него добирался, искал, это отдельная история. Только опоздал я. К тому моменту, как отыскал его землянку, живность уже и косточки отшельника обглодала. Пришлось хоронить. Как-то не по-человечески так оставлять. Провозился я до ночи и решил заночевать в той келье. Пока огонь разводил да свечку искал, наткнулся на тайник. Там иконки лежали и книга старинная, а в ней ритуал, как вызвать сущность, что любую хворь исцелит. И ведь я когда кота помоечного ловил, которого живьем нужно было сжечь, подумал, что никто хороший чужую жизнь забирать не станет, но здоровье жены поставил выше всего. Вопли того лохматого до сих пор ночами слышу, а уж запах паленой шерсти и плоти во сне преследует…
Он замолчал, а я задышала часто-часто, потому что тошнота подкатывала и в ушах застучало. Люди… Венцы творенья, чтоб их!
— Стою я над сгоревшим котом, читаю слова из той книги, а сам от страха умираю. И главное буквы знакомые, а смысла слов не понимаю. Ночь. Кладбище. Ветер воет, а может и не ветер. Три раза произнес, что положено, прислушался и вроде не происходит ничего. Я с собой поллитра взял. Нет, я, вообще-то, не пью, но тут передрейфил. Присел прямо на траву, к какому-то склепу спиной привалился и из горла всю бутылку и выпил. Не заметил, ни как водка закончилась, ни как уснул. И вот на рассвете будит меня бомж. Я его еще с вечера у сторожки приметил. Только он мне старым показался, а тут помолодел, но от одежды несет так, будто мужик век не мылся. Вставай, говорит, поедем жену твою на ноги поднимать. А в руках посох держит с камнем на верхушке, тот едва-едва фиолетовым отсвечивает.
— Поднял? — хрипло спросила я, в горле все еще ком стоял, а во рту разлилась неприятная горечь.
— Поднял, — вздохнул Андрей. — Ненадолго. Лика поправилась на следующий день. Просто проснулась и встала на ноги. Врачи кинулись перепроверять снимки и анализы. Разумеется, оказалось все в норме.
— Поздравляю, — почти прошептала я. Горько так стало. Ведь неплохой вроде мужик. Не попади он в такую ситуацию, мог бы много добра сделать. А тут… По незнанию да по глупости такую кашу заварил, что, пожалуй, даже мои бабушки не справятся.
— А не с чем, — грустно отозвался он. — Умерла Лика.
— Как? — вот честно, удивил.
Сущность, вызванная мастером, ему и подчиняется. Это закон. Только вот Андрей не мастер. Он, скорее, дилетант. Более того, совершенно не представляет, на каких условиях заключил сделку со злом. И, судя по всему, высшим.
Я тоже условий не знала.
— Через неделю бомж явился. Только теперь он бомжем не был. Дорогой костюм, часы, холеная физиономия. И камень в посохе светился. Он заявил, что я теперь поставщик душ и обязан ему повиноваться. На что я ответил, что он получил жизнь кота в обмен на здоровье жены. И тогда Асмодей расхохотался и впервые явил мне свое истинное лицо. Он не кричал, не настаивал, просто предупредил, если я не приведу к нему жертву, то сделка отменяется.
Бред! Демонов, конечно, корыстолюбцы и такие вот недалекие, как Андрей, люди вызывали, но чтобы сама сущность разрывала сделку, о таком не слышала. Ведь по сути это означало, что зло должно исчезнуть, вернуться туда, откуда попало к нам.
— И что произошло дальше? — тихо спросила я.
— Я посчитал его слова пустой угрозой. Тем более, не представлял, каким образом, должен поставлять ему души. Становиться убийцей или приводить людей к Асмодею живыми? В любом случае, все происходящее казалось мне каким-то кошмарным сном, а сам демон несколько дней не появлялся. На пятый день Лике стало плохо. Ее рвало, поднялась температура. Приехала скорая, и жену забрали в больницу. Врачи боролись за ее жизнь, но проиграли. Утром она умерла. Мне сказали, что отравилась несвежим молоком, советовали подать в суд на производителя, но я знал, кто повинен в ее смерти. А потом мои догадки подтвердила и санитарка, которая рассказывала медсестре, что ночью какой-то ненормальный размахивал под окнами больницы палкой с фиолетовой лампочкой, а потом пропал, словно сквозь землю провалился.
— А книга?.. Книга, по которой вы его вызывали, где? — Ведь, если Андрей не понимал смысла ритуала, то его вполне могли узнать посвященные. То есть, мои бабушки.
— Книгу я сжег в тот же день, когда похоронил жену, чтобы никто в мире не смог повторить мою ошибку. А вечером ОН пришел снова. Сказал, что Лика была лишь первой, и если я откажусь на него работать, то погибнут все, кто мне дорог.
Андрей снова замолчал. Да тут и без слов было понятно, что он согласился с условиями демона.
— Осуждаете? — вдруг спросил он.
— Да, — предельно честно ответила я.
— Я сам себя осуждаю! Сам, понимаете? За то, что погибла Лика. Если бы не я, то она бы жила до сих пор, пусть и неподвижно! Если бы не я, не погибли бы другие люди! Но тогда… тогда оказался слишком слаб. В тот вечер я сказал демону, что не могу убить человека. Он рассмеялся и заверил, что этого и не потребуется. Моя задача лишь сплотить вокруг него людей, он сам найдет способ убедить их отдать свои души добровольно. Именно такие души дают ему силы, а не те, что он забирает сам. Так появилась секта темных братьев. Люди шли, падали на демонический алтарь, словно капли. Потом капли превратились в ручеек, который крепчал день ото дня. Асмодея не интересовали ни деньги, ни власть. Он хотел лишь силы, которую давали добровольно отданные души. Но демон прекрасно знал, что богатство и могущество очень привлекают людей, поэтому развернул деятельность. Особенно, его интересовали такие отрасли, где можно получить много, практически не вкладываясь. Наркотики, добыча и сбыт ресурсов… Да всего быстро не расскажешь. Дела шли хорошо, и очень скоро в нашей тесной компании появился Фима Гольцман настолько же жадный, насколько трусливый. Но у него было одно весомое достоинство — его знал весь деловой мир нашего региона.
— Два! — поправила я.
— Что? — переспросил Андрей.
— У Гольцмана два качества, весьма полезных вам. Одно вы назвали.
— И какое же по-вашему второе?
— За его спиной можно спрятаться, переложив ответственность.
«Правая рука» покраснел. Значит, мое замечание попало в цель.
— Все это время я искал способы борьбы с Асмодеем. Помогал и жаждал уничтожить его. Так я узнал, что есть силы зла и свет, что стоит у него на пути.
— Я бы не стала называть это светом. Теоретически, противовес, конечно, есть, но не в нашем мире. А то, о чем говорите вы, это стражи. Именно они и стараются не допустить в этот мир таких, как Асмодей.
— Я говорю о ведьмах.
— И я о них. Только ведь мало нас. И чем больше в мире зла, тем труднее нам с ним справиться.
Я тяжело вздохнула. Так погибли мои родители. Я смутно их помнила. В основном по фотографиям, которые бабушки бережно хранили. Но всегда чувствовала, что люблю их и благодарна за жизнь, за мир, который они мне подарили.
