— Заткнись, заткнись, заткнись! — верещит Алан и нажимает на спусковой крючок. Раздается выстрел, еще один и еще. Кураторша успевает пригнуться, как только пистолет наводится на нас, меня спихивает со стула Лекс. Он тяжело переваливается с меня на пол, а на мне остается что-то горячее — его кровь!
— Беги же! — понукает Лекс меня. — Мне-то он ничего не сделает.
И я заползаю под преподавательский стол, слыша, как Алан подходит ближе, отбрасывая с пути грохочущие парты. Оттуда стартую к заднему выходу из аудитории — дверь приоткрыта, кажется, там передо мной пробежала кураторша. Как только вылетаю в коридор, выключается свет, а это значит, официально наступила ночь.
Я слышу, как позади меня бьется о стену дверь.
— Мне уже терять нечего! — орет Алан.
Несусь по коридорам вслепую, нашаривая в кармане фонарик. Оторвавшись от погони, я слышу впереди какой-то шорох и на пару секунд засвечиваю фонарь. Это караторша, она стоит у двери в свой кабинет и пытается нащупать считывающее устройство. Взглянув на меня, она быстро засовывает в него свою карту, заскакивает в кабинет и запирается изнутри.
Так, сориентировавшись, продолжаю двигаться по коридору вслепую. Сделав круг, я врываюсь обратно в аудиторию, закрываю дверь и подпираю ее стулом. Включаю фонарик и бросаюсь к Лексу. Он сидит на полу, держась за руку. Сквозь пальцы видна кровь.
— Ничего, в руку попал, — тихо говорит он. А Алан в этот момент начинает биться в дверь. Не проходит и нескольких секунд как в сторону отлетает и она, и стул. Лекс уже снова лежит на полу, изображая умирающего, а я снова юркаю под преподавательский стол — практически единственное, что осталось на ногах в комнате.
— Вета, выходи! — орет Алан. — Я тебя не убью! Но согласись, это все из-за тебя. Если бы ты не…
Слышу неприятный грохот. Вылетев как пуля из-под стола, вижу Лекса держащего Алана за ногу из положения лежа, а тот, видимо, рухнул, ударившись подбородком о стол. Я выхватываю у него пистолет.
— Ты мне ногу сломал! — верещит Алан.
— Я тебя не убью, но согласись, ты подонок! — рычу я на него, направив в его сторону пистолет.
Превозмогая боль, Лекс встает с пола и вдруг здоровой рукой бьет Алана в челюсть. Тот с каким-то диким визгом падает.
— Последний раз тебя спрашиваю, где Кейн?! — рявкает Лекс, прижимая его к полу коленом.
— Да не знаю я! — хнычет Алан. — Это она его куда-то увезла!
— Это уже идиотизм какой-то! Опять на Пию хочет все свалить? Думаешь, я поверю?!
— Да мне никто не поверит! Но это она все придумала! Она!
— Кураторша? — пытаюсь угадать я.
— Да!
— С какой стати ей избавляться от Кейна, она ж его сестра! Я ничего не путаю? — Лекс вопросительно смотрит на меня, я киваю.
Несмотря на его больную ногу, мы тащим рыдающего Алана к кабинету кураторши. Там я ненадолго оставляю их с Лексом, чтобы вломиться в кабинет медсестры за аптечкой. Только после перевязки я позволяю другу постучать в дверь.
— Мадам, — Лекс хмыкает, — не соблаговолите ли внести ясность. Тут некоторые утверждают, что это вы все организовали и подбили бедного несчастного мужчину на совершение преступления против офицера стражи, — загибает он.
— Ты издеваешься надо мной? — гаркает кураторша из-за запертой двери, после секундной паузы.
— Нет, что вы! — ухмыляется Лекс. — Я просто хочу знать, где Кейн?
— Да ты задрал уже со своим Кейном! — орет кураторша.
Дальнейшие переговоры никакой ясности в вопрос не вносят.
— Простите, но если вы не поговорите с нами, — Лексу надоело кричать через дверь, — я буду вынужден выломать эту дверь!
— Только попробуй, и я снесу тебе башку! — орет кураторша. — Я вооружена и калибр у меня побольше, чем у этого сыкла Алана!
— У всех есть оружие, кроме нас, — жалуется мне Лекс, — надо исправлять. Да, это, — он кивает на пушку в моей руке, это придется отдать.
Конечно, мы пытаемся покинуть блок и добежать, пока не слишком поздно, до дома, ведь ночь только началась, но, уже включив монитор в шлюзе, мы видим, насколько неспокойна выдалась эта самая ночь. Существа, бродящие по платформе, в инфракрасном свете выглядят, возможно, более пугающими, чем есть на самом деле, но мы все же не рискуем выйти, тем более от Лекса приглашающе разит кровью и, после обработки раны, спиртом.
Приходится остаться ночевать прямо в коридоре блока. Без движения быстро становится очень холодно, так что мы нарезаем круги возле едва успокоившегося Алана. Сна все равно ни в одном глазу. Я все думаю, думаю.
— Что если так все было, — размышляю я. — Кураторша с Кейном родом с крайне низкого уровня, и им в жизни ничего не светило, если б не счастливый билет от родителей школьного друга. Мать Редженса больше благоволит к девочкам и кураторша, возможно, рассчитывала на ее протекцию во время распределения по гильдиям. Однако, когда случилась та трагедия с братом Алана, и его отец вломился в апартаменты и напал на… сестру Редженса, кураторша была ближе всех, может быть именно она стукнула его по голове статуэткой, а Кейн подбежал позже и взял всю вину на себя. Все же это убийство, они не могли быть уверены, чем это обернется. Но история для него закончилась хорошо, и именно ему досталась благодарность от матери Редженса. Он смог поступить в гильдию стражей и дослужился до офицера. Кураторша же получила самое плохое место в обслуживающей гильдии. Может быть, в этом и кроются истоки ее нелюбви к своему брату.
— Хорошая теория, но вряд ли мы когда-нибудь узнаем, насколько она близка к истине. И тогда, где же Кейн? — с полуулыбкой спрашивает Лекс. — Думаешь, она все-таки убила его?
— Кураторша имеет связи с девятой гильдией, — поколебавшись, говорю я. — Возможно, она переняла и их методы. Думаю, она не могла просто вывести Кейна на платформу и сбросить, это бы попала на камеры. А вот замуровать его в стене, там, где идет стройка, вполне.
— То есть, полагаешь, он сейчас там же, где пытались законсервировать вас с Кейт?
— Вряд ли, это не в том секторе. А вот в новом блоке на нулевом, где сейчас идет ремонт, очень даже может быть. Туда, я так предполагаю, можно добраться по техническим шахтам и не попасть ни на одну камеру.
После бессонной ночи увидеть машину Редженса на платформе — просто огромное облегчение. Мы, конечно, созвонились, так что ничего удивительного в этом нет. Стражи принимают нашу вахту у двери моего куратора Фриды, а мы с ним мчимся вниз. В этот раз он не так аккуратен в вождении, да и необходимости нет — в этот утренний час Муравейник еще пуст и свободен.
Припарковавшись, я и Редженс бежим в тот блок, где у нас была практика. Теперь все выглядит совсем иначе. Уже установлены перегородки, спальные модули, проведена проводка.
— Кейн! — кричим мы, переходя из одного помещения в другое. — Кейн! — Делаем паузу и прислушиваемся. Надеюсь, он еще жив и не без сознания, а то нам его здесь долго искать.
Наконец, слышим сдавленный, но явно сердитый крик. Редженс разбивает перегородку прямо кулаком, оказывается, она закрывает нишу в стене. Выламываем мешающие куски и видим Кейна, лежащего на полу с кляпом во рту и связанного веревками по рукам и ногам. Похоже, древнее искусство связывания ему в этот раз довелось испробовать на себе. К его великому неудовольствию. Естественно, как только Редженс вытаскивает кляп, Кейн разражается дикой бранью, которая копилась у него всю ночь. Бранью в адрес его сестры Фриды.
Редженс звонит своим подчиненным, чтобы они взяли моего куратора под стражу. Думаю, теперь у нее будут серьезные неприятности и никакой протекции со стороны людей, с которыми она выросла. Что ж, это ее выбор. Мой выбор, проводить Лекса и Кейна до больницы, а потом, наконец, спать-спать-спать.
На следующий день у нашей группы еще одна практика, которую вынуждена проводить все та же пара искателей, но уже без нашего куратора. Предполагается, что мы наведем марафет после ремонта все в том же новом блоке, который приготовили для падших, и все помоем. По факту, мы просто развозюкали грязь и толком ничего не сделали, но к вечеру нас выгоняют, и мы проходим мимо подготовившихся к вселению людей. Они стоят радостные со своими вещами, еще не знают, что их ждет.
