Шипя сквозь зубы, отскочил, его развернуло лицом к пленным.
Те так и сидели, еще теснее прижавшись друг к другу. Ни один не сделал попытки вскочить, не пошевелился, многие тряслись, во взглядах был страх и ошеломление.
Шестеро викингов сражались в сжимающемся кольце.
– Что же они, клянусь молотом Тора? – почти с обидой прорычал Ингьяльд.
– Сзади! – гаркнул Арнвид.
Ингьяльд присел, что-то просвистело над головой, пошевелив волосы на затылке. Ударил сам, ощутил, как дубинка вошла во что-то мягкое, услышал чавканье.
– Хххх… – бородатый викинг захрипел, упал на колени, изо рта его хлынула кровь.
Когда завалился на спину, стало видно, что из груди его торчат два копья. Дружинник с изуродованным ухом как-то неловко пошатнулся, дубинка обрушилась ему на бок. Затрещали кости.
Ингьяльд ощутил, что ярость разрывает грудь, поле зрения затягивает багровая пелена.
Ничего не видя, махал руками, прыгал, дергался, что-то брызгало на него, било, давило, пыталось зажать рот. Но и тогда кусался, пробовал ударить кулаками, пнуть ногой.
Потом обнаружил, что лежит, вдавленный лицом в землю, а на спине у него находится что-то тяжелое. Потом оно зашевелилось, и искаженный голос проговорил, задыхаясь:
– Ну и здоровый, ягуар прямо.
– Точно, – добавил другой, в нем звучало восхищение. – Так вот и поверишь, что они – дети Кецалькоатля. Как они сражались, как сражались? Пятерых уложили! Первый раз такое вижу!
Тяжесть исчезла, Ингьяльда перевернули на спину, он увидел склонившиеся над ним татуированные лица, покрытые капельками пота. Лоб у одного из хуастеков был исцарапан, другой мог похвастаться синяком на скуле.
– Ага, он очнулся, – проговорил исцарапанный. – Не дергайся, парень. Мы связали тебя крепко.
Ингьяльд пошевелил ногами, дернул запястьями – везде ощущались веревки, впивались в кожу.
– Я сначала отдохну, – проговорил ученик эриля раздельно. – А потом пришибу вас всех.
– Смелый, – покачал головой воин с синяком. – Лежи пока. А там посмотрим.
Они развернулись, ушли в ту сторону, где виднелось багровое свечение костра. Ингьяльд повернул голову, обнаружил рядом связанного Арнвида, дальше разглядел Стейна.
Глаза Каледонца были закрыты, дыхание вырывалось тяжелое, с хрипами.
– А, ты очнулся, – эриль шмыгнул носом. – Я боялся, что они и тебя убьют, когда ты их главного чуть не загрыз?
– Я? – удивился Ингьяльд.
– Озверел, хлеще любого берсерка, – вздохнул Арнвид. – Но помогло так же, как мертвому – отвары. Трое нас осталось всего…
– А эти что? – Ингьяльд дернул головой в сторону тотонаков, в темноте выглядящих однородной темной массой. – Почему они не вступили в бой, не пришли на помощь?
– Не знаю, – в голосе наставника прозвучало такое отчаяние, что Ингьяльду захотелось выть.
Во всю глотку, по-волчьи.
Тропа выглядела так, будто по ней пронеслось несколько телег, запряженных безумными конями – трава на обочинах истоптана, ветки сломаны, валяются сорванные листья, там и сям темнеют капли крови.
– Ты думаешь, тут они прошли? – спросил Ивар, присев на корточки и осматривая следы.
– Наверняка, – ответил Даг, чуть ли не уткнувшийся носом в землю.
– А ты чего молчишь? – Ульв толкнул пленника в плечо. – В той стороне эти голые живут?
– В той, – ответил тотонак мрачно.
– Ладно, – конунг выпрямился, отряхнул ладони. – Пробежимся, глянем. Проверим, что там такое.
Бежали не очень торопливо, но размеренно, тем шагом, каким обгоняли лошадей во время нападений на Валланд и Бретланд, когда рыцарская конница не могла догнать пеших налетчиков.
За проведенные в этих землях время все обуглились, потемнели, даже с Кари сошли последние лохмотья старой кожи. Волосы у многих выгорели, у Нерейда в багровой шевелюре появились светлые прядки, похожие на седину, а на голове у Дага сквозь обесцветившиеся волосы неприятно просвечивала розовая кожа.
Тропа поднималась на холмы, где солнечные копья, пробивая листву, кололи плечи и голову, спускалась в ложбины, где пахло плесенью, а под ногами чавкала вода.
Птицы, возмущенно крича, разлетались с пути викингов, змеи уползали, и даже комары, попытавшиеся увязаться следом, отставали.
– Ого, а тут у нас что? – бежавший первым Даг остановился так резко, что Ивар едва не сшиб его с ног.
Впереди виднелась поляна, круглая, как щит викинга, чернели пятна кострищ, а почва была взрыта, точно тут сражались. Валялись обрывки ремней, куски ткани, перья.
– Схватка была, – ноздри следопыта дергались, синие глаза смотрели внимательно. – Только вот кого с кем?
Он пошел по кругу, остальные затаили дыхание, боялись помешать.
– Ну что? – спросил Ивар.
– Клянусь яблоками Идунн, тут сражались наши, – голос Дага чуть дрогнул. – И для кое-кого этот бой оказался последним.
С одной стороны от поляны кусты были помяты, а на траве виднелся след, будто по ней волокли что-то, тянулись борозды, а на травинках чернели пятна засохшей крови.
– Кто? – спросил Нерейд дрожащим от ярости голосом.
– Сложно догадаться, – Даг стоял и смотрел туда, где в густых зарослях лежали три тела.
Жуки и муравьи облепили их так плотно, что не было видно плоти, только по подошвам сапог и можно было опознать, что погибшие – викинги.
– Да примет их Один в Вальхалле, – сказал Ивар торжественно, вскинул руку. – Ведь пали в бою!
Дружно обнажили мечи, подняли к небу – соратников, погибших с честью, надо помянуть.
– Слава павшим! – кричали тихо, понимая, что рядом могут таиться враги.
– У хуастеков убито пятеро или шестеро, – сообщил Даг. – Клянусь удами Фрейра! Тут, судя по всему, сидели тотонаки. Но почему они не помогли нашим?
– А зачем? – сказал пленник мрачно. – Если тебя захватили, то такова воля богов. Прими ее со смирением…
– И умри на жертвенном камне, как овца? – фыркнул Нерейд.
– Я не знаю, что такое «овца», – тотонак гордо выпрямился, – но погибший под ножом жреца попадает в мир вечного покоя и изобилия, в то время как других ждет мрачное царство Миктлантекутли, расположенное на севере, в глубоких провалах земли!
– Отправить тебя, что ли к этому Мукутлю? – меч в руках Нерейда чуть заметно дрогнул.
Пленник задрал подбородок и закрыл глаза.
– Ладно тебе его пугать, – сказал Ивар властно. – Иди, воин, ты нам больше не нужен. По этому следу и слепой поймет, куда идти. А ты возвращайся к своим и скажи вашим главным, что мы скоро пойдем назад, и тогда лучше не становитесь на нашем пути…
Тотонак судорожно сглотнул, заморгал, не веря собственному спасению. Ульв распутал веревки, толкнул его в плечо, процедил сквозь зубы:
