Дар обняла Зор-ят.
— Шашав, мутури.
Зор-ят пошла вверх по склону, радуясь, что в темноте Дар не видит ее лица. Она сама чувствовала, что делает что-то нехорошее, неестественное, и боялась, что лицо может выдать ее чувства.
«От бессмысленных слов остается дурной привкус», — подумала Зор-ят.
Однако она верила, что если ее замысел удастся, Мут ла простит ее.
Новость, которую принесла Зор-ят, обрадовала Дар, но настоящую уверенность ей мог дать только приход Ковока. Дар теперь ждала этого с еще большим волнением. Ее настроение скоро заразило всех обитателей ханмути, и все сестры Дар стали посматривать на дорогу в ожидании путников. Через пять дней после возвращения Зор-ят в кухню зашла Нир-ят. Дар встретила ее весело, но тут же обратила внимание на то, что взгляд Нир-ят грустен.
— Даргу, пришел Джавак-ят, принес вести.
У Дар похолодело под ложечкой.
— Какие вести?
— Лучше будет, если ты услышишь их от него.
Дар поспешила в ханмути. Джавак-ят сидел там со своей сестрой и пил горячий травяной настой. Ожидая самого худшего, Дар прервала их разговор.
— Дядя, где Ковок-ма?
Джавака, казалось, удивило волнение Дар.
— Он ушел в Тайбен.
— В Тайбен?
— Хай. Все кланы должны посылать сыновей воевать на стороне вашавоки. Наша королева…
— Это моя вина, — сказала Дар, — вы отослали его из-за меня.
Она разрыдалась.
Джавак-ят изумленно уставился на Дар.
— Сестра, — спросил он у Зор-ят, — почему твоя новая дочь издает такие странные звуки?
— Думаю, она захворала, — ответила Зор-ят, строго глядя на Дар, — Даргу, ступай к себе, приляг, отдохни.
Джавак-ят проводил взглядом поспешно удалившуюся Дар и устремил на сестру подозрительный взгляд.
— Зачем ты приходила к Кат-ма?
— По делами мутури, — сказала Зор-ят, — если Кат-ма тебе не сказала, и я не скажу.
Нир-ят ждала Дар в комнате. Дар вбежала и, рыдая, бросилась на постель. Ее плач изумил Нир-ят не меньше, чем ее дядю, но она догадалась, чем это вызвано.
— Мне так жаль, Даргу.
Усилием воли Дар уняла рыдания, но ничто не могло избавить ее от отчаяния.
— Кат-ма не понимает, — сказала она.
— Чего не понимает?
— Она послала Ковока на смерть.
— Ни одна мутури так не поступит.
— Ни одна мутури не видела того, что повидала я. Королю-вашавоки все равно, сколько сыновей погибнет.
— Наша королева ни за что бы не позволила…
— Она тоже ничего не понимает, — простонала Дар и отвернулась лицом к стене.
Через некоторое время Дар услышала, как Нир-ят вышла из комнаты. Дар лежала на постели, охваченная отчаянием. Прежде она опасалась, что Ковоку не позволят с ней видеться. Весть, принесенная Джаваком, заставила ее страшиться того, что Ковок погибнет. Его смерть казалась ей возможной, даже неизбежной, и она чувствовала себя ответственной за это.
«Он едва уцелел в первый раз», — думала Дар, вспоминая последнее жестокое побоище.
Перед ее мысленным взором каждый орк становился Ковоком.
Дар все еще лежала на постели, когда вошла Зор-ят.
— Даргу, это не твоя вина. Все кланы обязаны посылать сыновей в Тайбен.
Дар отвернулась от своей мутури.
— Ковок-ма только что возвратился с войны. Почему же он снова должен идти убивать?
— Только неблагословленных сыновей призывают. После этого лета их останется совсем мало.
— Он не пошел бы на смерть, если бы Кат-ма благословила нас.
— Благословение сразу не дается, — объяснила Зор-ят, — она сделает это, когда он вернется.
— Так сказал твой брат?
— Хай, но тебе об этом знать не полагается. Не говори с ним об этом.
— Значит, Ковок-ма ушел не из-за меня.
— Конечно нет. Он ушел из-за нашей королевы. Таков ее приказ. Будь терпелива. Ты будешь благословлена.
— Тва, не буду, — с тоской ответила Дар, — я сердцем это чувствую.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что Ковок-ма не вернется.
— У тебя было видение? — с тревогой спросила Зор-ят.
— Тва, но я повидала войну.
— Приказ королевы принес горе многим матерям, не только тебе.
Дар промолчала, но ее глаза наполнились слезами. Зор-ят, которая жила среди вашавоки, понимала, что такое слезы. Она внимательно следила за Дар — не выдаст ли та себя чем-то еще. А Дар так терзалась, что не замечала, что за ней наблюдают. Она думала о том, что желание ее сердца может сбыться, но только в том случае, если она пойдет на смертельно опасный риск.
Зор-ят терпеливо ждала. Она сказала все, что могла. Только время могло сказать, подействовали ли ее слова как надо. Чуть погодя она уловила запах страха. Этот запах постепенно нарастал и наконец заполнил комнату.
Дар проговорила:
— Мут-ят была права.
Зор-ят притворилась удивленной.
— Насчет чего права?
— Я должна пойти в Тайбен.
— В Тайбен? Зачем же?
— Повидать нашу королеву и узнать, почему она приказывает сыновьям убивать. Если повезет, я смогу увидеться с Ковоком.
— Как же ты это сделаешь?
— Не знаю, но сердце подсказывает мне, что я должна попытаться.
После разговора с Зор-ят Дар позвала к себе Мут-ят. Верховная мать клана обрадовалась решению Дар.
— Я уверена: это Мут ла подсказала тебе, как поступить, — сказала она, — зор-ят должна гордиться тобой. Ты достойная дочь.
Дар ответила на похвалу поклоном. Затем Мут-ят удивила ее, велев принести одежду вашавоки.
— Это понадобится тебе для твоего путешествия, — сказала верховная мать.
Поношенную накидку и платье явно тщательно выбирали, потому что именно такую одежду носили женщины, служившие в оркских полках. Дар решила, что одежда слишком чистая, но в остальном вполне подходящая.
— Даргу, — сказала Мут-ят, — я не знаю, что ты там найдешь, я мало что могу тебе посоветовать. Я велю сыновьям из нашего клана помогать тебе, но полагайся на свою мудрость. Будут сомнения — слушай свое сердце.
Дар поблагодарила верховную мать. Повисла неловкая пауза. Наконец Мут-ят велела Дар подготовиться к путешествию. Дар ушла с узелком одежды, гадая, не обманули ли ее, не управляют ли ею. Как бы то ни было, она твердо решила идти в Тайбен. Только там она могла раскрыть предательство короля Креганта, только там она могла оказаться рядом с Ковоком.
Дар не вернулась в ханмути Зор-ят. Она решила сначала выпачкать одежду вашавоки, которую ей дала Мут-ят. Ступенчатые поля выглядели такими же покинутыми, как дальние горы. Дар поежилась — не столько от холода, сколько от мыслей о том, что ждет ее впереди. Она бросила одежду на землю и принялась ее топтать.
