Пешка хоть и был по рождению козлом, но дураком быть отказывался: пока черные ноздри не уловили запах эльфийской выпечки, которую я захватил с собой, попытки мирных переговоров отклонялись. Зато продемонстрированная на безопасном удалении от бородатой морды медовая лепешка заставила упрямца сдаться без долгих раздумий и последовать за юной хозяйкой. Причем, судя по заинтересованному разглядыванию и опробованию моего подарка на вкус, козлу должна была достаться лишь малая часть угощения. А может, и вовсе ничего.
Проводив парочку взглядом, я вздохнул и перешел к осмотру сцены, на которой незадачливый некромант вознамерился показать мне свой лучший спектакль.
От чернявого осталась только жидкая грязь, еще больше облепившая труп, с трудом нашедший в посмертии покой. Прятать следы показалось мне напрасным: еще несколько дней дождя, и края разворошенной могилы оплывут, съедут вниз, тогда мало кто поймет, что происходило на погосте. Решат, что ненастье подмыло грунт, дождутся солнца и наведут порядок. А с магическими остатками поработаю я. Ну-ка, что у нас имеется?
Слабенькие, затухающие прядки волшбы, тянущиеся от трупов к… Посмотрим.
Я шел по Нитям к голым веткам кустов, притулившихся на краю овражного склона, и невольно ускорял шаг, потому что ток Силы слабел очень быстро. Слабел, но отчаянно не хотел прерываться, и в его пульсации мне вдруг почудилось биение сердца, поэтому моя находка не вызвала удивления. Зато отвращения было сколько угодно!
В клетке из толстых ивовых прутьев, спрятанной у корней куста, лежали неподвижные тельца кошек. Почти котят, мокрых и беспомощных. Вот как некромант поднимал труп: вливал в него Силу, извлеченную из живых существ. Мерзко, хотя и эффективно. Сколько зверьков ему понадобилось? Пять? Шесть? Но если Нити еще не угасли и не рассыпались прахом, это значит, что по меньшей мере один из шерстяных комков жив. И я, недолго думая, открыл клетку.
Перчатки были сняты и заткнуты за пояс, потому что в чехарде умирающих Нитей лучше полагаться на чуткость рук, чем на все Уровни Зрения разом. И оставшийся в живых мученик нашелся: нескладная тряпичная кукла, мокрая и грязная, с пятнами глины и крови. Самая теплая из всех. Мои пальцы нащупали на тонкой шейке под нижней челюстью кисы слабый пульс, и в этот же момент передние лапы дернулись, нацеливаясь выпущенными в последнем усилии когтями в беззащитную руку. Я уже приготовился зажмуриться от боли (не знаю, как кому, а мне доводилось залечивать царапины, оставленные игривыми кошками, и удовольствие это сомнительное), но ничего не произошло. То есть, когти вонзились, но не в мою плоть, а в то, что заняло ее место. В черную ленту, широким кольцом вспухшую под верхним слоем кожи.
Наверное, несколько вдохов подряд я оторопело смотрел на неожиданный щит, уберегший меня от ран. Смотрел, пока кошачьи когти не вернулись на место, и тельце, освобожденное от связи с умершим магом, окончательно не обмякло в моих руках. Воспользовавшись подаренной передышкой, я спрятал кису за пазуху и отдал последние почести ее умершим родичам. Проще говоря, опустил их в ту же могилу, из которой вылезал труп. Прах к праху, и никак иначе. Выживет спасенный зверек или нет — все в воле богов, но на моей груди ему будет не хуже, чем в других местах. А мне надо кое-что выяснить.
Что произошло, драгоценная?
«То, чего и следовало ожидать…»
А именно?
«Была сделана попытка тебя отблагодарить… На сей раз уже вполне пристойная…»
Хочешь сказать, оно… он действовал осмысленно?
«Разумеется… Он же разумное существо… В отличие от некоторых…» — Она опять издевается?
Значит, я поступил глупо?
«Ты приложил все усилия к тому, чтобы оказаться с разодранной грязными когтями рукой… Скажи «спасибо», что о тебе позаботились…»
Скажу. Тем более что совершенно не ожидал такого поступка со стороны…
«Прирученного зверя? А зря… Помнится, ты его даже накормил, позволил увеличить тело, не требуя ничего взамен… Он оценил предоставленную свободу и… Отдал ее тебе…»
Что это значит?
«Он признал тебя своим хозяином…» — промурлыкала Мантия. — «И теперь будет служить в меру своих возможностей…»
Они велики?
«Кто знает? Но защитить плоть от удара лезвия или когтя вполне по силам «лунному серебру»…»
Я посмотрел на правую ладонь, в центре которой поднялся и утвердительно качнулся темный бугорок.
Но я не могу…
«Принять его службу?.. Можешь… И примешь, потому что она предложена тебе в обмен, а не даром…»
Да, пожалуй, ты права. Приму. Потому что отказ только обидит хорошего… Зверя?
«Он больше, чем зверь… Он — часть твоего личного Круга Стражи…»
Внешнего или Внутреннего?
«Выбирай сам…»
Все равно. Не хочу делить друзей на близких и далеких.
«Друзей?..» — Немного удивления, немного удовлетворения.
А кого же еще? И ты, и он — мои друзья. Видеть в вас слуг я не могу, а враждовать с частью себя самого глупо. Поэтому будем дружить. Согласны?
Бугорок снова дрогнул, а вот Мантия с ответом не спешила.
Сомневаешься, драгоценная?
«Твой недавний поступок не дает мне принять окончательное решение…»
Это было необходимо.
«Знаю, но это было и опасно… Для нас обоих… Поэтому, если не возражаешь, я погожу решать и решаться…»
Как пожелаешь. Не смею настаивать. Но на твои советы все равно буду претендовать!
«И на уроки?..»
И на уроки!
«Любые?..» — Кокетливо вздернутая бровь.
Любые! Без исключений!
«Что ж, заманчивое предложение… От него я не могу отказаться… Так и быть, будем учить и учиться, но чур: вместе!..»
Разумеется, драгоценная!
«И вот тебе первое задание: посмотри внимательнее на состояние погоста…»
Зачем?
«Сначала посмотри, потом задавай вопросы!..» — Мысленный щелчок по лбу.
Хорошо, последую твоим указаниям.
Погост, как погост. Любопытно, что живущие поблизости от эльфийских ланов люди следуют обычаям листоухих, не доверяя тела умерших огню (пепел, соответственно, ветру или речным струям), а хороня усопших в земле. Для эльфов закон: «Прах к праху» священен, но они так редко умирают, что вполне могут позволить себе содержать фамильное кладбище. А люди… Печально видеть, как обширные и зачастую плодородные земли тоскуют, принимая в себя останки: только червям раздолье. Не лучше ли развеивать пепел над возделанными полями, отдавая последние почести скромному труженику, который измерил каждую их пядь своими шагами за плугом? Нет, трупы зарывают, оставляя гнить, отравляя почву и подземные воды. Тьфу. А еще приятнее, когда по весне, при сходе снега потоки талой воды подмывают кладбищенские косогоры, унося плохо закопанные тела прямиком в ближайший водоем. Нечто подобное, судя по всему, имело место и здесь, в Огерках, как назвал деревню хозяин гостевого дома.
