Наконец мы вошли в большую реку, затем в ее приток, затем в приток притока, и вот наша лодка мягко причалила к берегу и остановилась. По моим оценкам, мы все еще находились более чем в сотне миль от нашего дома и родных.
Я ступил на берег, потянулся, закинул за спину суму с кое-какой едой и запасной парой сандалий, положил на плечо палицу и огляделся.
– Ну, что ж. Похоже, отсюда придется идти пешком.
– Хорошо, Гер. Но у меня ноги устали. Может, сумеем хоть часть пути проехать?
Мы оставили лодку неохотно, хотя решили, что она еще раз сможет стать незримой для чужих глаз и подождет нашего возвращения. Никаких бессмертных вестников перед нами не появилось, и наш дух-помощник, похоже, оставил нас. Пока боги вроде бы оставили меня в покое, по крайней мере на время, и теперь, после того как я только что добыл для них с великим трудом трофеи из логова гиганта, меня это почему-то раздражало.
Нам пришлось идти всего несколько миль. Там оказалась большая деревня, где мы смогли купить верблюдов. У нас были деньги и подарки от тех, кто хотел таким образом выразить нам свою признательность, потому мы купили двух животных, немного запасной одежды, и больше нам не пришлось идти пешком.
Наш путь, занявший еще несколько дней, привел нас к пределам Немеи, где среди пастбищ я убил льва – боги, как давно это было! Подсчитав месяцы, я понял, что прошло около года. Стада перегнали этим летом на другое пастбище, и Тарн с сотоварищами, если только они еще пасли стада, наверняка ушли следом за ними.
Чем ближе к дому, тем сильнее я жаждал увидеть знакомые места и людей. И все же когда мы с племянником снова увидели стены Кадмеи, лето было уже в полном разгаре. Издалека казалось, что в городе почти ничего не изменилось и что нас не было всего день.
Но вскоре мы обнаружили, что изменилось-то очень многое. Во-первых, моя слава опередила меня. Все, кто знал меня прежде, смотрели на меня совершенно по-другому. Некоторые были рады видеть меня, другие – нет.
Поначалу я мало обращал на это внимание, поскольку меня поразило нежданное известие о смерти моей матери.
Меня пытались об этом известить где-то шесть месяцев назад, но поскольку никто понятия не имел, где я, неудивительно, что я так ничего и не узнал. Я подумал, что Гермес-то уж мог бы мне об этом рассказать, но он молчал. А уж разговора с отцом я давно перестал ждать. Сейчас срок траура окончился, так что в смысле обрядности от меня мало чего требовалось. Так что свое горе я держал в душе.
Амфитрион приветствовал меня дома, как подобало, и я подумал, что он и вправду рад меня видеть, но, как всегда, нам мало что было сказать друг другу. Я больше не называл его отцом, но вел себя почтительно. Я думал, что он не заметил перемены. Он не стал меня спрашивать, что случилось с луком, его прощальным подарком мне, когда я отправился пасти стада. Возможно, он забыл о нем.
* * *
Ификл, мой старший брат по матери, которому сейчас было уже за тридцать, встретился с Энкидом в день нашего возвращения и с удивлением отметил, как вырос его сын.
– Еще пара лет, и парень будет готов стать воином, – заявил гордый отец, радостно похлопывая сына по плечу.
Энкид не стал в открытую протестовать, но мне было ясно, что он представляет свое будущее совсем по-иному.
– Мы слышали о тебе много любопытных историй, – сказал мой брат, когда очередь дошла до меня.
– Возможно, некоторые из них даже и не врут, – беспечно заявил я, не спросив, что именно они обо мне слышали. Я подумал, что, наверное, мое безразличие его покоробило, но мне было действительно все равно.
Я провел дома целый день, и один из наших соседей объяснил мне весьма разумно, с мудрыми умозаключениями, почему рассказы о моих невероятных победах над чудовищами не могут быть правдой.
– Теперь, к примеру, лев…
Я вежливо послушал его, затем пошел себе, не сомневаясь, что оставил его в полной уверенности в том, что я мошенник.
На самом деле рассказ о том, как я убил льва, пусть в основном и верный, везде воспринимался с недоверием. Позже я слышал, что даже многие боги поначалу ему не поверили, хотя я сомневаюсь, что те, кто мне об этом рассказывал, хотя бы раз в жизни видели богов.
– Ты тоже изменился, Геракл, – сказал один из старых приятелей, увидев меня.
– Наверное. – Я стал на несколько дюймов выше с тех пор, как покинул дом – что подтверждали старые зарубки на стволах деревьев или косяках, которыми я отмечал свой рост, – и явно возмужал. У меня начала пробиваться борода. Критически посмотрев на свои руки, я решил, что теперь я действительно выгляжу мужественнее, чем когда отправился пасти стада. Может, я и на самом деле стал сильнее, но так, навскидку, я не мог сказать более-менее точно.
Взвесившись на знакомых с детства весах в одном из наших амбаров, я узнал, что прибавил в весе фунтов десять, хотя на моем теле по-прежнему было мало жира. Но все равно ни один скульптор не выбрал бы меня своей моделью.
Будучи в гостях дома, я первый раз принял участие в давно уже планируемой охоте на крокодилов, присоединившись к отчиму и старшему брату. Они сами пригласили меня. Это была опасная игра, в которую порой играли воины, чтобы развлечься в мирное время.
Мы втроем поплыли в гребной шлюпке с низкими бортами. Я смотрел вниз, стараясь рассмотреть дно, а мои спутники ловили рыбу. Она будет нужна для наживки.
– Лучшая наживка для крокодила, Гер, что-нибудь побольше, – объяснял Ификл. – Овца там, или козел. Но рыба дешевле.
– Надо попытаться выманить тварь на мелководье, где его окружат люди с крепкими копьями, – добавил Амфитрион.
Я понимающе кивнул, и отец с сыном снова принялись за объяснения.
– Для настоящей охоты лодка не нужна.
– Когда крокодил на мелководье, мы выходим впятером или вшестером и набрасываемся на него с разных сторон.
– Приходится следить и за головой, и за хвостом.
Опытные охотники сочли, что уже наловили достаточно рыбы, и слуга подвел лодку почти к самому берегу, где мне дали последнее напутствие, на сей раз несколько встревоженно.
– Не наклоняйся здесь над водой, Гер! Будь настороже!
Мое внимание привлекло то, что я поначалу принял за большую рыбу. Я увидел только водоворотик на поверхности, прежде чем из ила на мелководье вынырнула здоровенная серо-зеленая туша, разинула пасть и вцепилась мне в плечо. Я, испугавшись, инстинктивно отпрянул, потянув за собой крокодила. Лодка перевернулась, и я оказался в воде.
Пока мои спутники кричали и шлепали по воде, бесполезно размахивая зазубренными копьями, я попрочнее встал на дно, затем поднял руки, сунул пальцы между зубами, которые безуспешно пытались прорвать мою кожу. В твари не было никакой магии, но и природа может порой порождать чудовищ.
