— Эй! – запротестовал Ник. – Я не… эй, смотрите!
Он в шутку указал на стену.
— Ха, ха, — сказал Ашерон.
— Так чью машину вы используете для его тренировок? – спросила его мама.
— Одну из моих.
Его мама приподняла бровь.
— Других? Так сколько у вас машин?
— Хм… — Эш почесал пальцем лицо. – Много.
— Вы не знаете? – изумленно спросила она.
— Неа. Большинство из них на стоянке, и когда они мне нужны, я прошу их привезти.
Она подозрительно посмотрела на него, словно считая его торговцем наркотиками или вором.
— Так какая у вас работа?
— Пасти людей.
Ее глаза расширись.
— Вы продаете людей в сексуальное рабство?
— Нет! – Эш практически прорычал это слово.
Ник резко вдохнул. Это были те пусковые слова, о которых говорил Грим. Ух ты. Какая резкая реакция. Он никогда не видел, чтобы Эш из-за чего-нибудь так взрывался.
Его дыхание сбилось, Эш сжал зубы, и потом, кажется, справился с собой.
— Простите. Я к этому серьезно отношусь. Дети должны быть защищены, а не… — его ноздри трепетали. – Ладно, я тренирую и консультирую штат телохранителей.
Ник был впечатлен тем, как Эш представил Темных Охотников.
Штат телохранителей.
Отличное объяснение.
— А почему вы сказали «пасу»?
Эш пожал плечами.
— Мои люди много двигаются. Логистика иногда может подвести. На самом деле, только несколько из них приезжают сюда на Хэллоуин. И поэтому я не всегда здесь. Я много путешествую по разным городам и странам, там, где есть наш персонал.
У мамы отвисла челюсть.
— Впечатляюще, особенно для вашего возраста. Сколько же вам лет?
Ник приподнял бровь, желая услышать, как выкрутится Ашерон.
— Я гораздо старше, чем выгляжу, миссис Готье. Гораздо старше.
Ага, он выглядел очень молодо. Никто бы не поверил, что Эш — древний атлант, которому одиннадцать тысяч лет.
Она улыбнулась.
— Я понимаю. Тоже не люблю говорить о своем возрасте. Простите, что спрашиваю о личном. Но теперь я стала чувствовать уверенность от вашего присутствия здесь, ведь я знаю, чем вы занимаетесь. Вы когда-нибудь сталкивались с кем-то… особенным, вроде отца Ника?
Ашерон засмеялся. Громко.
— Ну да. Все время. Многие люди весьма несдержанны.
— Хорошо, — она отошла от кровати. – Если вы двое меня извините, я выйду позвонить Меньяре. Вернусь через пару минут.
— Сколько вам будет угодно, миссис Готье.
— Зовите меня Чирайз, — сказала она с улыбкой. – Думаю, мы все знаем, что я никогда не была замужем. Но я ценю жест. Спасибо.
— Не за что, Чирайз.
Когда она ушла, Ашерон сел в кресло.
— Так что случилось?
— С отцом?
— Нет, с ограблением.
Ник вздохнул.
— Не знаю. В моей школе происходит какое-то странное дерьмо.
— Пожалуйста, не говори, что это снова зомби.
Ник засмеялся.
— Нет, Мадугу запретили делать игры. Если его брат Эрик снова это заметит, он применит к призовому компьютеру Мадуга огромный магнит.
— Ох.
— Точно. Хотя этого Мадугу и не нужно. Он хорошо усвоил урок.
Ашерон кивнул.
— Представляю. Ладно, вернемся к школе. Что происходит?
— Кто-то создал сайт и публикует на нем сплетни о моих одноклассниках. В основном, выдуманные, но достаточно хорошо продуманные, чтобы выглядеть правдой. Теперь ученики готовы вцепиться друг другу в глотки.
— Хекрахта.
— Будь здоров.
Эш рассмеялся, сверкая перед Ником удлиненными клыками.
— В Атлантиде Хекрахта была ребенком Пали, бога борьбы, и Диафонии, богини раздора. Их дедом был Мисос, бог войны и смерти Атлантиды. Перед началом войны боги Атлантиды освободят Хекрахту, чтобы подогреть эмоции и подготовить людей к нападениям друг на друга.
Наверное, у него самый крутой в мире акцент. С ним ничего не сравнится, и пусть Ашерон был мужчиной, но Ник мог представить, как он говорит на родном языке.
— Как говоришь? Эка… Энха… Энхарада… Энхилада?
— Ты должен дотронуться языком до неба, произнося «р». И получится хек – РАХ-та.
— Уж лучше остановлюсь, пока совсем не запутался. То есть, они выглядели, как люди? Или уродливые скользкие монстры? Или что?
— Они были невероятно красивы. По крайней мере, снаружи. Внутри же… Хекрахта переводится как «то, что взбалтывает экскременты».
Ник рассмеялся.
— Что? Серьезно?
Ашерон кивнул.
— Клянусь. В мои дни в Атланте мужчин уважали. Женщин боялись… по уважительным причинам. В аду не переносят фурий.
Ник был с этим согласен. Женщины умели затаить обиду, как никто другой. Сью Тиллин все еще злилась на него за то, что он уронил ее на площадке в детском саду.
— Скажу так: часто они пугают меня до чертиков. Коди может заткнуть меня одной лишь приподнятой бровью.
— Вот именно. Мужчины могут избить друг друга до полусмерти, но уйти друзьями. У женщин – стал врагом, им и останешься. Женщины годами сидят, как пауки, выжидая момента ударить. Они никогда не забывают и редко прощают.
Ник сморщился.
— Ты пугаешь меня, Эш.
— Прости. Просто помни это. Ни одна женщина еще не убивала мужчину, когда тот моет посуду.
Ник нахмурился.
— Что?
— Это еще одна поговорка атлантов. Если сделаешь женщину счастливой, менее вероятно, что она перережет тебе глотку.
— Господи, ты меня измотал. Так что делает эта создающая проблемы, мешающая экскременты богиня?
— То, что происходит в твоей школе. Кто-то приходит, рассказывает секреты и утверждает, что услышали их от кого-то другого, обычно друга. Стараются разрушить дружбу или семью. Ради этого они и жили. Они приходили к людям и шептали им секреты, играя на их страхах. Иногда очевидных, иногда скрытых, вроде как сказать: «Эй, Ник, я сегодня в обед видел Коди в торговом центре. Господи, она выглядела такой счастливой. И ее друг Том, с которым она была… вау. Могу сказать, он выглядел по полной. Дорогая одежда, ролекс. Он такой яркий и умный».
— И как это меня расстроит?
— Представь, что Коди сказала тебе, что не сможет увидеться на обеде, потому что должна заниматься.
— Ну да, это меня не обрадует.
Ашерон кивнул.
— И ты, вероятно с ней из-за этого поругаешься, особенно, если она этого не делала. Ты решишь, что она врала тебе, и считает, что ты ей не доверяешь.
Ник присвистнул. Он видел, к чему это все может привести.
— Это нечто вроде дьявольской шелковой речи.
