— Желающих напасть на женщин больше, — сдержанно пояснила медноволосая.
— Что-то вы не очень боялись, что вас затащат в фургон, — хмыкнул Силамар.
— Если бы надо, все стерпели, — услышал он в ответ, — но фургоны дойдут до Грелимануса. Считайте, что ваше жалованье увеличено в десять раз, и не задавайте лишних вопросов.
Варрос нашел наконец искомое, посмотрел на порванную цепочку и убрал реликвию в карман.
— Пошли, Гларн, отодвинем дерево, — кивнул он другу.
Они отошли и взялись за ствол.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил короля Силамар.
— Много чего, — напрягаясь, чтобы сдвинуть с места тяжелый ствол, ответил тот. — Во-первых, странно это все, таинственно. Но ниточка, за которую мы потянем — Грелиманус. С такими переодеваниями, с отравленным вином и едут именно туда, где засели наши исконные враги! Да, такое вино — страшное оружие!
— Ох, — вдруг выдохнул Силамар, — ведь этот Паук плеснул тебе в лицо.
Варрос бросил дерево и быстро провел, по лицу руками, проверяя, все ли в порядке — его не испугают и десяток громил с мечами в руках, но умереть такой смертью, как только что разбойники…
— Я ничего не чувствую, — наконец сказал Варрос. — Может, Хамра Толерад спасал меня, с такой настойчивостью угощая Вином Жизни? И во фляги велел набрать…
— Точно! — радостно хлопнул друга по спине Силамар. — Наверное, он все предусмотрел, этот жирный чародей. Что ж, будем знать, что у нас во флягах не простое вино, побережем…
Пока они возились с деревом, женщины, используя доску, что валялась в фургоне, с трудом, но закатили бочку внутрь. Все четверо были измазаны в отвратительных пятнах останков погибших разбойников.
— Помыться бы, — мечтательно сказала медноволосая.
— Некогда, — ответила подруга неуверенно. — Да и нечем, воды у нас не хватит. Увидим речку — остановимся. Торнел и Гларн, садитесь на первый фургон и ведите. Дорогу знаете? Вот и прекрасно. Старайтесь ехать быстрее, но если еще раз увидите поваленное на дорогу дерево или что-то необычное, то…
— Мы знаем, что делать, — кивнул Варрос.
Друзья уселись на козлы первого фургона, Силамар взял поводья и как заправский возница взмахнул кнутом.
Шестерых коней поставили между фургонами. Женщины ловко управлялись с упряжкой и не отставали.
Варрос сидел рядом с Силамаром и озабоченно чинил цепь.
— Надеюсь, все воровское отребье погибло сегодня, — задумчиво сказал король.
— Вряд ли, — ответил Силамар. — Ведь где-то у них есть стоянка, кто-то стережет ее, готовит обед… Но без Главаря, думаю, они долго не протянут. Однако как они лихо оказались здесь — так далеко от того места. А ведь коней у них нет. Вот и верь после этого, что горы непроходимы.
— Разберусь с Грелиманусом, — не отрываясь от своего занятия, ответил Варрос, — пошлю сюда войска. Всех негодяев выкурю, чтобы и думать забыли грабить на проезжих дорогах Лунгарзии, даже на контрабандистских тропах…
Какое-то время ехали молча, дорога была узкая, и Силамар сосредоточился на управлении.
— Слушай, Варрос… А, ладно, они нас не слышат.
— Все равно, не называй меня так, — попросил король. — И так эти дамы-купцы очень подозрительны…
— Слушай, я много раз видел этот медальон на тебе. Но чем он тебе так дорог?
— Старая история, — усмехнулся Варрос. — Долго рассказывать…
— Так ведь все равно путь долог, — удивился Силамар. — Если, конечно, тебе неприятно рассказывать, то…
— Почему нет? — пожал плечами король. — Действительно, рассказ вдвое сокращает дорогу. Слушай.
Он не спеша, отвечая на вопросы друга, когда они возникали, рассказал, как юношей попал на австазийскую пиратскую галеру, как Антиш вызвал его на бой, как он поклялся выучиться мастерству владения мечом и убить Антиша, как погибла «Лорелла», как он спас капитана пиратов и как они расстались на северном побережье Лунгарзии.
Солнце поднялось уже высоко, горы вокруг были все ниже и ниже и как-то незаметно перешли в редкий лес, плавно переходящий в пустыню. Пустыня за южными горами была не песчаная, как, например, печально известные Сжигающие Пески в Гайронте или Пустыня Медленной Смерти в Зантарии. Она была каменистой, одинокие скалы торчали тут и там, иногда даже попадались мелкие ручьи, возле одного из которых маленький караван остановился, и все вымылись, выстирав одежду и натянув ее на себя мокрой, чтобы не задерживаться. На ветру и солнце она обсохла моментально.
— Раз медальон у тебя, — вернулся к прерванному рассказу Силамар, погоняя коней, — значит, ты убил этого австазийского пирата?
Варрос вздохнул.
— Я даже забыл о своей клятве, — признался он. — Да и не буду же я по всему миру искать пирата! Сперва — просто не мог, воевал в Тербинете и Гайронте… Потом стал королем, и вообще не до того было… Австазийские пираты и так доставляли Лунгарзии массу неприятностей, а за время царствования Мерналдита, который разогнал Рубежный Легион, совсем обнаглели… Сперва, конечно, я с Зантарией разобрался — славный был поход, да. Ну а потом стал готовиться к войне с Австазией, собирал войска, сосредоточивал эскадру. Все шло как задумано. Они приняли бой еще в море, но мы разгромили их флот, Зирива-ванат и Сугнуна нам помогли. Потом мы высадились, взяли несколько городов. Честно говоря, я и не собирался продвигаться дальше, но распускал слухи, что хочу завоевать весь остров и присоединить к Лунгарзии. Ну и когда нам оставалось три дня перехода до столицы, они прислали парламентеров — самых уважаемых граждан страны. Так вот, среди этих двенадцати оказался мой старый знакомец — Антиш. Лет-то сколько прошло с нашего расставания, чуть ли не дюжина! Он меня не признал — как он мог предположить, что бывший гребец станет королем древней Лунгарзии? Зато я его узнал сразу. И напомнил о моей клятве. Он побледнел — судьба Австазии для него оказалась важнее жизни. Он убрал руки за спину и сказал, что готов пойти на смерть. Но мне не это нужно было, я заставил его драться. Он-то думал, что я… Впрочем, он очень быстро перестал лишь защищаться, а перешел в наступление. Ну посуди сам, Силамар: я, король, напросился на поединок — честный поединок — с парламентером. Он не имел права отказать. А представляешь, он победил бы меня?
— Стал бы героем для своей страны! — воскликнул Силамар. — О нем бы песни слагали.
— Вот именно, — хмыкнул Варрос. — Но победил я. Выбил меч из его рук и приставил свой клинок к его груди. Ты бы видел его глаза в это мгновение, Силамар! В них не было жизни, он прощался с этим миром. Но ты знаешь, у меня уже не оставалось злости и желания его убивать. Я сказал, чтоб он убирался прочь, а с остальными я буду разговаривать. Вот тогда он снял с шеи этот медальон и молча протянул мне. Для меня он мертв, я выполнил свою клятву и победил его в честном бою. Хотя, наверное, он жив до сих пор. Как-то я слышал от каких-то послов, что он пользуется большим уважением на родине. Но для меня он — мертв.
