— Не подходите к ним! — закричала Варросу и Силамару одна из женщин, и обе отбежали от фургона. — Не подходите… — тихо повторила она.
— Что это с ними? — глухо спросил Силамар.
— Это не вино, — сказала медноволосая. — Это — кровь Мертвых Богов. Мы везем его из Храма, куда простым смертным вход воспрещен…
— Стойте здесь, — жестко сказала вторая женщина и потянула подругу за локоть.
Обе скрылись в первом фургоне, но Варрос даже не обратил на них внимания, он не мог отвести взгляда от разбойников, корчившихся подле бочки с таким притягательным на вид красным вином. Силамар стоял рядом, сжимая в руке меч — пораженный, он даже открыл от удивления рот, подобного он не видел никогда в жизни.
Страшное зелье, такое сладкое на вкус, действовало на испивших его по-разному. Кого-то адское пламя сжигало изнутри, и у него проступили на потемневшем лбу кровавые капли пота; у кого-то вытекли глаза и кожа, словно отяжелев в тысячи раз, стекала вниз, оставляя голый скелет с вываливающимися внутренностями; одного из разбойников раздуло до невероятных размеров, он стал похож на мыльный пузырь, его оторвало от земли, приподняло на несколько ярдов, и, наконец, он лопнул, забрызгивая вонючими ошметками фургон и окружающих; кто-то превратился в чавкающую кашу, потеряв всякую форму, и громко лопались вздувающиеся в луже, где плавали одежды, отвратительные пузыри.
Харкл-Паук, который больше всех успел выпить вина и с которым первым начались метаморфозы, уже совершенно не был похож на человека — черный, ставший вроде даже на голову выше, с горящими желтым огнем глазами (точно, как у уродцев во сне Варроса), он сжимал в руке меч, из его рта стекала ядовитая тягучая слюна.
Он уставился на Варроса и пошел на него, приподняв меч для удара и не замечая, как с него кусками отваливается плоть.
Женщины, успевшие надеть какие-то странные широкие шаровары и куртки, плотно закрывающие шею и руки, выскочили из фургона.
— Не вступай с ним в бой! — закричала медноволосая Варросу. — Отступи!..
Чудовище, некогда бывшее предводителем разбойников Харклом-Пауком, тупо и неумолимо надвигалось на короля. Варрос поднял для защиты меч, взятый у мертвого стражника. Никудышный, надо сказать, меч, но все лучше, чем голые руки.
— Бегите же! — кричали уже обе женщины, державшиеся на безопасном расстоянии и в любое мгновение готовые отбежать еще дальше. — Бегите, любое его прикосновение может оказаться смертельным!
Но Варрос не желал отступать. Тем более что Паук отобрал у него драгоценную реликвию, которую следовало вернуть во что бы то ни стало. Дело даже не в реликвии — пронеслось в голове — а в том, что он король и не может позволить, чтобы этакое чудище шлялось по горам Лунгарзии.
Варрос прыгнул вперед и влево, желая зайти чудовищу с тыла, но бывший разбойник неожиданно проворно развернулся и взмахнул клинком — металл просвистел в нескольких дюймах от груди короля.
Варрос не растерялся — подпрыгнул, одновременно нанося боковой удар, в который вложил всю силу.
Обыкновенно после таких ударов голова врага слетала с шеи, но меч в руках короля словно ударился о камень и сломался.
Варроса занесло по инерции, и он обеими ногами вляпался в жижу, в которую превращались остальные разбойники.
Черный тощий гигант развернулся к нему — полуотрубленная голова висела на обугленной плоти затылком вниз. Но чудовище вновь надвигалось.
Варрос боком выскочил прочь из лужи — поскользнуться в самый ответственный момент ему совершенно не улыбалось. Чудовище неотвратимо следовало за ним, словно жаждало отомстить за собственную смерть и своих товарищей, тех, что погибли сегодня из-за подлого обмана лжекупцов и тех, кого убили у входа в ущелье Варрос, Силамар и ныне погибшие бойцы отряда красных плащей.
В руках у Варроса был лишь никчемный обломок меча.
Но тут очнулся от оцепенения Силамар. Шепча губами уже не раз выручавшее «Обрут мзилаер адгесан!», он вонзил свой меч в спину чудовища на уровне сердца и трижды провернул.
Из раны повалил дым, чудовище вдруг вспыхнуло холодным голубоватым светом и взорвалось — не так как недавно человек-пузырь, а сжигая самое себя, лишь грязный пепел летал в воздухе.
В руке у Силамара теперь тоже был лишь обрубок меча, оплавленный на конце.
Но и врагов не оставалось — жирные белые черви ползали по лохмотьям, кускам плоти и мерзкой плесени, что образовалась вокруг бочки со страшным зельем, которое по цвету и вкусу вполне можно было принять за красное виноградное вино.
Варрос решительно подошел к мерзко воняющей луже, желая вытащить свой меч, который повесил на себя один из разбойников, превратившийся теперь в гнилую массу бесформенного желе. Две женщины, отвечающие за фургоны, приблизились.
— Надо закупорить бочку и закатить ее обратно в фургон, — сказала та, что выше ростом. — И отодвиньте дерево на дороге, нам не проехать. Поторопитесь, к закату надо успеть добраться до оазиса, а то придется ночевать в пустыне.
— Что все это означает? — спросил Варрос, дотянувшись до меча и стряхивая с него брызги мерзкой субстанции.
— Сейчас некогда объяснять, — проговорила женщина. — На привале. Поторопитесь. Идите, отодвигайте дерево, мы сами закатим бочку.
— Надо похоронить ваших охранников, — сказал Силамар и крикнул: — Вар… Торнел, вон мой меч, прихвати его.
— Некогда их хоронить, — жестко произнесла высокая. — Надо как можно быстрее отправляться в путь.
— Почему вы не разбудили нас, когда заметили дерево? — спросил Варрос, дотягиваясь до меча Силамара. — Все было бы иначе.
— Не успели, — ответила медноволосая. — Мы растерялись — все произошло так быстро. Мы приказали нашим охранникам слезть с коней и отодвинуть ствол, и тут со всех сторон налетели разбойники. Стражников убили сразу, всех четверых. О том, что вы спите во втором фургоне, мы, честно сказать, просто забыли. Слишком неожиданно все было.
— Но предложить отравленное вино вы сообразили…
Варрос подошел к груде лохмотьев, которая когда-то была одеждой Харкла. Склонился над ней, ковыряя останки кинжалом — золото не могло сгореть даже в адском огне.
— Что вы копаетесь? Время дорого! — нетерпеливо сказала высокая.
— Вы не предупреждали нас, что везете волшебное вино, — продолжая копаться в груде сожженной дряни, ответил Варрос. — И почему вы переодевались мужчинами?
— Желающих напасть на женщин больше, — сдержанно пояснила медноволосая.
— Что-то вы не очень боялись, что вас затащат в фургон, — хмыкнул Силамар.
