— Ну тогда расскажи мне.
И я рассказала.
— Как я могу помочь? — спросил он, когда я закончила.
Мне захотелось расплакаться. Рискуя выглядеть глупо, все же признаюсь: эти четыре слова столько для меня в тот момент значили!
— To, что ты прислал на Лию, — просто отлично, — сказала я. — Но мне также требуется информация по Кабал-кланам. — Я колебалась, мне было страшно продолжать. — Ты когда-нибудь слышал про Кабал-клан Кортесов?
— Конечно, — Роберт сделал паузу. — Именно они охотятся на Саванну?
— Нет.
— Рад это слышать. Кортесы — самые опасные из всех. Это изначальный Кабал-клан.
— Ты имеешь в виду — самый первый?
— Да. Подожди секундочку. Я сейчас у себя в кабинете. Сейчас открою нужный файл. — До меня донесся стук клавиш, затем Роберт заговорил снова: — Так, вот оно. Кабал-клан Кортесов был основан во времена испанской инквизиции. Они ускорили Разрыв.
У меня перехватило дыхание.
— Разрыв между ведьмами и колдунами? Именно они нас сдали?
— Да. После этого семья Кортесов сформировала группу, изначально базировавшуюся на ведьминской концепции Шабаша, хотя они довольно быстро переключились на совершенно другие дела. Название «Кабал-клан» появилось позднее, после того как они перебрались в Новый Свет. Это игра слов, перемешивание истины и иронии. Как я предполагаю, ты знаешь значение слова?
— Тайное общество, сформированное для действий против кого-либо, обычно правительства.
— Это, конечно, шутка. Шутка на основе мифа об иллюминатах. Единственная цель колдовского Кабал-клана — деньги. Название также происходит от «каббалы», соединяя клан с колдовством и мистикой. Наконец, есть связь и со словом «кабальеро», означающим испанского джентльмена, которыми они, конечно, являлись.
— Вернемся к Кабал-клану Кортесов…
— О да. Прости, — Роберт усмехнулся. — Вероятно, ты права, этимология тут не очень поможет. Ты хочешь узнать о них что-то конкретно? Если они не стоят за охотой на Саванну…
— Это связано. Мне нужно знать о семье. Об основной семье.
— Кабал-клан Кортесов возглавляют Беницио Кортес и его сыновья. Вроде бы у него есть брат или двое, а также племянники и двоюродные братья.
— Сыновья… Ты знаешь, как их зовут?
— Так, давай посмотрим. Есть Гектор, затем… я не уверен насчет двух средних братьев, но младший, конечно, Лукас.
— Почему «конечно»?
— За пределами Кабал-кланов лучше всего из четырех братьев известен Лукас Кортес. У него такая репутация… — Роберт замолчал и рассмеялся. — Так, я понял, к чему ты клонишь. Предполагаю, ты познакомилась с молодым Кортесом?
— Можно сказать и так.
— Позволь мне догадаться: он хочет помочь тебе защитить Саванну от того, другого Кабал-клана.
— Как я понимаю, он часто занимается чем-то подобным? Что ты скажешь насчет этого его… крестового похода?
— Ну, давай посмотрим. Самой нелестной оценкой его деятельности является взгляд на нее как на юношеский мятеж и ничего больше, а самого Кортеса можно посчитать испорченным нарушителем законов и правил, которого защищает обожающий его отец. Большинство придерживаются мнения, что это просто этап развития — блудный сын восстал против семьи, и мятеж будет продолжаться только до тех пор, пока парень не поймет, что бедность не приносит удовольствия, как только он это поймет, он тут же вернется в семью. Конечно, если посмотреть на все оптимистичнее, то придется признать, что Лукас на самом деле занимается тем, чем хочет и должен заниматься.
— Спасать мир от злых Кабал-кланов.
— Он примерно твоего возраста, да? Возраст идеализма. Время протестовать и присоединяться ко всяким движениям. Записываться в миротворческие силы. Сражаться со злыми Кабал-кланами. Рисковать жизнью ради спасения тринадцатилетней незнакомки.
— М-м-м.
— Если Лукас Кортес предложил свою помощь, не отказывайся. Независимо от того, что говорят о нем представители мира Кабал-кланов, никто не отрицает честности его намерений. В ситуации с Саванной парень, по-моему, идеально подходит на роль помощника. Никто не знает больше о мире Кабал-кланов, и он может действовать в нем безнаказанно.
— Так, давай теперь о Кабал-кланах, — заговорила я. — Они кажутся… гораздо более важными, чем я думала. Чем думала моя мать.
На другом конце провода повисло молчание.
— У нас с твоей матерью были разные точки зрения на некоторые вопросы, связанные с Советом и его функциями, — наконец сказал Роберт.
— Она игнорировала Кабал-кланы.
— Она… — Роберт сделал паузу, словно подбирал слова, — она считала, что нам лучше направлять усилия на решение других проблем. Я хотел получше узнать Кабал-кланы, провести расследование, если только и для того, чтобы лучше их понять. Твоя мать со мной не соглашалась.
— Поэтому ты вышел из Совета.
— Я… считал, что больше не подхожу для этой работы. У меня другие интересы. Мы с твоей матерью старели, уставали и разочаровывались. Я думал, что следует передать эстафету более молодому поколению, тебе и Адаму. Она не была к этому готова.
«Может, потому что считала меня не готовой».
— Мне… мне нужно идти. Я могу тебе перезвонить? Если у меня еще появятся вопросы?
— Даже если они у тебя не появятся, я сам буду очень рад узнать от тебя что-то новое. И, я уверен, с тобой захочет поговорить Адам. Пока я его попридержу, но позвони ему, когда у тебя будет возможность.
* * *Я нашла Кортеса в одиночестве сидящим за кухонным столом и читающим «Бостон Глоуб» недельной давности.
— А где Саванна? — спросила я. Он отложил газету в сторону.
— У себя в комнате, если включенная музыка является показателем. Ты говорила с Робертом?
Я кивнула:
— Он подтвердил все сказанное тобой. Прости. Я тебя достала своим недоверием.
— Я тебя прекрасно понимаю. Если бы я ожидал, что ты сразу же мне поверишь, то, не откладывая, сказал бы тебе всю правду. У тебя имелись все основания проявлять осторожность, как в отношении колдунов, так и любой личности, связанной с Кабал-кланами. Советую тебе и дальше быть не менее бдительной. Почти во всех случаях недоверие окажется оправдано.
Я стояла посередине кухни в состоянии какой-то неуверенности, и даже потерянности.
— Еще что-то? — спросил Кортес. Я покачала головой.
— Я просто чувствую… — я пожала плечами, — себя не в своей тарелке, как сказала бы мама.
Упомянув мать, я подумала о том, что Роберт сказал о ее нежелании дать мне большую роль в Совете. Она всегда поддерживала во мне чувство, что нет ничего такого, что оказалось бы мне не под силу, нет вызова, который у меня не хватило бы сил принять. Это была просто материнская поддержка?
