Свей взревел от боли, оступился — после чего отшатнулся назад, спасаясь от удара… Которого не последовала. Принцесса не сделала даже крохотного шажочка, все также замерев в защитной стойке, направив свое копье острием в грудь противника. И у последнего кровь отлила от лица — как кажется, сын Лудде понял, что ему точно не хватит сил и умения противостоять неистовой воительнице! Но колебался вожак викингов лишь пару ударов сердца — а после, вновь взревев, он попытался прыгнуть вперед, силясь сократить разделяющее его с Хельги расстояние, где копье будет уже не столь эффективно…
Что же, в этот раз воительница грациозно, словно танцуя, отступила назад, дважды крутанувшись — и ощущение, что это действительно танец, усилило картинное вращение копья над головой… Совершенно бессмысленные, неэффективные, лишние, даже опасные движения — вот только на выходе из показушного «вихря» принцесса неожиданно резко, быстро ударила, словно подсекая справа опорную ногу Олофа! Широкий наконечник копья рассек плоть, глубоко впившись в рану — и тут же женщина дернула древко назад, освобождая «небесную» сталь, густо обагренную кровью… Викинг обреченно, яростно закричал — и от этого крика у меня мороз пошел по коже! А затем сын Лудде неожиданно для всех широким махом швырнул щит в исландскую принцессу — и тот, закрутившись, полетел точно в нее! А Олоф побежал следом — отчаянно хромая, но стоит отметить, все же довольно быстро…
В первый раз воительница была вынуждена всерьез уворачиваться от атаки противника — она просто нырнула вниз, пропустив снаряд над головой. И пожалуй, что чересчур поспешно, хоть и не растеряв своей картинной грации… А после она стремительно выпрямилась с шагом вперед — с чрезвычайно мощным, резким выпадом копья, перехваченного обоими рукам! Его наконечник впился точно в раскрытый рот бегущего Олофа — и вылез с обратной стороны черепа насадившегося на копье свея! Брызги его крови долетели даже до меня…
— Вот ведь… Зараза…
Я пораженно уставился на жестокий финал схватки, еще не веря в увиденное. Это было реально страшно — у меня аж мурашки поползли по всему телу! И в какой момент показательный танец с точно рассчитанными атаками Хэльги, наносящими противнику выверенный урон, превратился в откровенное убийство, я затрудняюсь ответить.
Хотя впрочем, почему? Танец превратился в смертельную схватку, как только викинг сумел обозначить со своей стороны хоть какую-то угрозу…
Между тем вперед вышел Эйрик и добродушно так, с улыбкой спросил:
— Кто еще готов помериться с Хэльги силой? Бьюсь об заклад, среди вас есть еще хотя бы один храбрец! Ну же, не заставляйте воительницу огорчаться, одной короткой схватки для нее слишком мало!
Если начало фразы прозвучало как-то даже по свойски, то в ее конце послышалась уже откровенная угроза. И тут с противоположной стороны круга вдруг раздался уже вполне знакомый голос:
— Эй, ромей! Помнишь, я говорил, что не удивлюсь, если появится исландская принцесса? Так вот, я и не удивился, сегодня явно день чудес! Теперь же иди и попытай свое счастья в схватке, ярл Самсон, ты ведь лишь пару часов назад сразил Сигурду Убийцу берсерков!
После чего «Волчья пасть» завопил громче прежнего, показав на меня рукой:
— Слушайте меня, исландцы — среди нас он самый искусный воин, коих я когда-либо видел! И если кому по силам выжить в схватке с вашей предводительницей, так это только ему!
Взоры свеев и моих дружинников синхронно скрестились на мне, а Эйнар строго заговорил, ища глазами воина, указанного Бьерном:
— Эй, кто из вас ярл Самсон? Выйди вперед, покажись! Или тебя оклеветали, назвав славным бойцом?!
После секундного промедления я коротко ответил:
— Нет. Не оклеветали.
А затем не вышел, нет — выбежал в круг, более не в силах сдерживать охватившее меня возбуждение перед схваткой. Конечно, разумнее было бы бежать отсюда, бежать в бург, спасая жизнь, да крикнув, чтобы бежали следом и дружинники… Только боюсь, что будущего у этого выбора уже нет: нас блокировали бы в крепости, не дав уплыть, и рано или поздно взяли бы штурмом. Даже без помощи исландцев — свеев Олофа, объединившихся с хускарлами, нам уже не перебить. Да и им явно же недолго ждать подмоги… А так — покуда жив, шансы у меня есть!
Хорохорюсь, а у самого ведь от страха поджилки трясутся… И в голове бьется совершенно лишняя сейчас мысль: что, оказался на месте сына Лудде? Счастлив?! И чего так спешил к собственной смерти — точнее проигрышу в игре? Что, не сумел выдавить из себя, что был ранен в схватке — к примеру? И потому сейчас не способен принять вызов воительницы?!
Что же, это могло бы действительно прокатить — до того, как я вышел в круг. А теперь уже поздняк метаться. Хэльги замерла напротив, на том же месте, где стояла раньше, все в той же позиции, направив острие копья теперь уже в мою грудь…
— Эй, принцесса, может, хотя бы лицо свое покажешь? Говорят ты красавица, и с твоей красотой никто не сравнится! А раз уж я вышел биться против тебя — и я знаю, что вскоре умру — так исполни последнее желание обреченного, покажи свой лик!
Воины с обеих сторон негромко загомонили. Мои дружинники и даже свеи одобрительно, в то время как исландцы возмущенно, с неприкрытой угрозой. Однако Хэльги даже не шелохнулась — и я воткнул клинок в землю, после чего снял собственный шлем:
— Вот теперь ты видишь мое лицо! Так позволь увидеть свое — или обещаю, что я не стану с тобой драться. Убьешь меня? Так ты в любом случае убьешь меня, я уже понял! Но ведь тогда не будут и твоего танца с одним из самых лучших бойцов противника! Не будет пусть и легкого ощущения опасности, которое ты пережила с Олофом, и видно, хочешь пережить еще раз! Лишь скучное убийство бойца, который мог бы потанцевать с тобой дольше, чем предыдущий противник. Гораздо дольше!
Я сделал рискованный шаг по наитию, вслепую предположив, что исландка есть ярая адреналиновая маньячка — и очевидно, действительно самый искусный боец Варяжского моря. Но если так, то моя угроза не принять боя, и в тоже время обещание провести его с огоньком, коли она согласиться на мое условие, должны сработать!
Вот только… Зачем мне это? Ну, ответ-то дать легко: во-первых, любопытство, во-вторых, пока она в золотой маске, есть ощущение, что под ней скрывается не человек, а какое-то воплощение валькирии! А ведь ее уж точно не победить… Зато, если увижу лицо — то и воительница станет для меня чуть более человечнее, что ли…
А еще уязвимее.
Целых десять секунд я напряженно стою на месте, так и не коснувшись пальцами рукояти клинка. И каждое прошедшее мгновение я ждал, когда же наконец Хэльги стремительно ринется вперед, а острие из небесного метала вопьется мне в грудь, живот или в голову…
Но вместо этого моя противница вдруг неожиданно выпрямилась, воткнула копье в землю, после чего потянула шлем с головы — и я увидел ее лицо.
Вначале я не поверил своим глазам — а после мое сердце стремительно забилось в груди так, что как кажется, я услышал его стук:
— Оля?!
Изумленный, я сделал несколько шагов вперёд, ещё не веря своему счастью — но тут черты любимого лица исказились в гримасе ненависти, а вырванное из земли копье устремилось к моей груди…
