Но я ничего не мог понять. Точно не смогу разобраться в правых и виноватых сейчас. Я слишком не в себе. Совсем не в состоянии анализировать. Как сохранить рассудок в минуты опасности? Как солдаты идут в бои, хладнокровно, уравновешенно, получив приказ, боевое задание? Как работают над своими нервами, характером? Я, скажи мне хоть слово, взреву от сильнейшего стресса. Это пик моей нервозности за все три десятилетия жизни. Я перед днем свадьбы так не нервничал, как сейчас!
А тем временем Морсус продолжал что-то выплевывать из своих уст, очередные явные обвинения в адрес Советов. Я не разбирал слова. В голове гудело. Милиан стрелял в сторону врага, в ответ прилетали темные сферы и схлапывались близ нас, сбивая кладку и слоистые стены: мелкие режущие сколы ранили ладони и лицо, осыпающиеся слоями грунтовка и штукатурка грязнили одежду и порошком оседали на волосах.
— Жила и есть Сознание! Это две стороны одной медали! Ты знал, Милиан?
Что еще за Сознание? Я когда-нибудь в эту ночь перестану делать для себя новые страшные и непонятные открытия? Откуда Морсус такой просвещенный? Видимо, очень старался навредить местному волшебному человечеству по полной программе, раз так досконально изучал природу здешней магической материи, на которой весь чародейский мир стои́т.
Боже, ну почему Морсус просто не хотел ограбить банк! Почему надо мстить за родственника, жившего много лет назад, да придумывать к тому же сложный план взлома природных устоев, чтобы жертвами доказать правоту предка?! Ох уж эти мне ненормальные!
— Ты там был! — выкрикнул Улло утвердительно. — Ты рисковал своей жизнью ради встречи с двумя мирами, проход между которыми не найден, чтобы быть живым подтверждением того, что наша реальность — якобы замкнутая ловушка! Ты безумец!
— Я гений! Мастер! Никому на моей памяти не удавалось совершить этот прорыв! Нигде нет этому документальных исторических подтверждений! И вот он — я, живой пример того, что закрытый путь — открыт, а два — это одно с разных сторон! Я проведу вас сквозь мрак! Я ваш мессия! Константин, идем со мной! Оставь эти низы, ты должен знать правду о магии и Жиле!
— Костя, не слушай его! Он пытается вывести нас из равновесия, чтобы мы расслабились, тогда он одолеет нас! — Улло развернул ко мне испуганное лицо.
— О нет, Милиан. Это вы заговариваете каждого инициированного. Вы говорите только что, что знаете, вернее, что вам положено знать от Советов. Они скрывают от вас, думаю, многое.
— Чтобы не давать повод таким, как ты, допускать черные мысли! Доказательство того, что Континент держится именно благодаря Советам, — долгие десятилетия Жила не была разбужена и в нашем мире был порядок! И стоило только появиться на свет тебе!..
— …Как я понял, что должен поведать миру правду! Меня никто не остановит! У меня есть поддержка! Вы даже представить не можете, как нас много, таких, что считается с мощью Жилы и желает продемонстрировать ее истинность. Если у меня не получится доказать, то мои приспешники потопят вас в ваших же заблуждениях и ложных верованиях. Вы мое очередное препятствие на пути к благородной цели. Но вы сущее ничто. С вами будет легко разделаться. Константин. Жаль, что так мало были знакомы. Давно пора это кончать. Но я забавлялся. Вы в проигрыше, чародеи. На прощание могу сказать вам: браво. Вы первые за последние годы, кому я раскрыл свои принципы, кто не в моей команде. Считайте это моим манифестом.
Сразу же заискрили острые веерные заклятия. От рокота заложило уши. Мы с Милианом едва успели скорчиться за колоннами и накрыть голову руками. В плечи и спину ударялись острые осколки от разрушаемых заклинанием стен и колонн. Пол под нами гудел и ходил ходуном. По колоннам шли трещины. Они могли упасть на нас. Мы задрали головы кверху. Столпы раскололись почти надвое и опасно двинулись. Отбежать некуда: в какую из сторон не дернешься, окажешься под обстрелом Морсуса.
Я посмотрел вправо. Метрах в пяти — спасительная лестница, ведущая наверх, которую я заприметил, по которой мне на помощь вернулся Милиан. Ступени скрывали разодранные, но не упавшие с карниза шторы. К ним было не подобраться. Но я всё равно теплил надежду, что каким-то образом, совместными усилиями мы с Милианом достигнем этого бархата и убежим от творившегося в подвальной галерее ужаса. Позовем на помощь. Уведем Морсуса за собой, уже в свою ловушку.
Я пугливо обернулся на Милиана. В глазах застыл немой вопрос: что же делать? Улло тоже давно смотрел на те шторы. Он понял мое вопрошающее безмолвие и произнес:
— Нет выбора. Сейчас либо никогда. Мы максимально близки к этому выходу. Беги. Я тебя прикрою. На счет «три». Раз… два… три!
На последний счет сердце вырвалось из груди и будто побежало впереди меня.
Мне не хватило сил сообразить, что, убегая, хоть даже за подмогой, я оставляю Милиана один на один с сильнейшим чародеем. Его магия может разодрать Улло в клочья. Мне не хватило смелости проявить свой героизм и сказать: я не брошу вас, Милиан, мы будем биться вместе до конца. Враз я лишился всех чувств. Остались одни инстинкты. И самый главный — выживания.
Я резко вскочил и понесся к шторам, забыв о боли, удерживающей меня в своей хватке. Я доверял Улло: он меня защитит. Мне было страшно: я боялся хоть на миг обернуться, хоть на мгновение притормозить, хоть на секунду стушеваться. Я просто побежал: куда-то или от кого-то, или к чему-то. Бежал, чтобы выбраться.
Перед собой я видел только спасительные завесы. Я был почти у цели. Но случилось чудовищное.
Шок и страшная боль обрушились на меня и впечатали в холодный тяжелый пол. Тело налилось свинцом. Я не мог встать и лишь изогнулся на полу среди груды колонных камней, дотягиваясь до раненого правого бедра. Из глаз брызнули слезы, я выл сквозь стиснутые зубы и прикушенный до крови язык, беспокойно возя по полу изувеченной ногой, зажимая дрожащими руками рану. Бедро разрывало от боли. Нога будто стремительно опухала, нагревалась и, казалось, кожа вместе с мышцами готовы лопнуть от растущего напряжения в раненой конечности. На разорванной брючине проступило кровавое пятно. Я страшился взглянуть на весь масштаб раны, боясь, что от увиденного рухну и в так уже близкий глубокий обморок.
Зал перед глазами плыл, а предметы плясали. Начал подводить слух. Я понял, что точно долго не протяну. Времени и сил звать на помощь не было. И жалеть себя тоже. Надо хотя бы чуть-чуть постараться спасти Милиана, чего бы это мне ни стоило.
Голос пропал, горло сжималось и болело, лишь откуда-то из глубин души вырывался вой. Глаза застилала пелена слез. Голова тяжелела и разрывалась на мелкие осколки от нарастающего в ушах колокольного звона. Сознание билось как птица в клетке, балансируя на грани пропасти боли и омута бессознательности. Я оторвал правую руку от раны и оперся ладонью о пол, шевеля пальцами в направлении волшебной палочки. На серых плитах оставались мои кровавые следы. Вокруг бешеной каруселью проносились звуки и голоса, проникали в душу, но я их не разбирал и не понимал: кто кричал, кому, что…
После мучительных усилий я дотянулся до палочки, слабо схватил ее пальцами, тяжело выдохнул и шевельнул ею вверх концом, надеясь, что Морсус, где бы он ни находился в этот момент, не увидит вспышки моего заклинания. Уф, ну что ж, стоит попытаться, в последний раз…
Из палочки выскочила неяркая искорка. Через секунду что-то широкое и объемное обвалилось прямо на меня. Вместе с окутавшим меня мраком наступила звенящая тишина.
Глава 17
***
На лице Морсуса отразилась гримаса страха и неверия, когда он услышал, как в дальнем конце галереи, где среди завалов лежал поверженный, как ему казалось, враг, молодой маг с планеты Земля, послышались явственные шорохи. Спустя секунды, сбросив упавший тяжелый бархат штор, освободившись от обвалившихся кусков материалов, на дрожащих ногах, шатаясь, поднялся Константин.
— Как?! Ты еще жив?! — не поверил Морсус, наставляя перстень в его сторону.
