Путь, которым мы проникнем в степь, разметили заранее, рахдоны уже подступают к границе и, совсем скоро, там закипят кровавые и жестокие бои, но нам туда не нужно. Мы двинемся к Эльмайнору, еще не вступившему в войну, и тихой сапой, на мягких лапах, перейдем границу на стыке трех государств. Эти места издавна контрабандистами использовались, пограничная стража там вроде как и есть, а если знать как правильно идти, то и нет. С самых древних времен так повелось, что кочует там одно не очень большое кочевое племя сагареков, получая небольшую мзду от рахдонов, Штангорда и Эльмайнора, тем и живут, так как места там бедные и взять с них нечего. Какая-то странная ситуация сложилась, но видимо она всех устраивала.
Степь это что, огромные пространства, и кажется, что там негде спрятаться и укрыться, но это не так, и тот же Джоко, несколько раз уже бывавший в каганате по своим шпионским делам, нам кое-что рассказал. Да и сами мы не дураки, а ко всему этому память предков наших, через кровь, все сильней пробуждается в нас. Бывает, что закроешь глаза, и видишь то, что когда-то видел твой дед, прадед, или вообще настолько далекий предок, что и степень родства с ним определить сложно. Так что даже если основываться на наших видениях, можно сказать, что наша тройка в степи себя почувствует как дома, хотя почему как, мы будем дома, так правильней звучит.
На ночь остановились еще засветло, съехали с дорожного тракта в сторону и расположились на поляне с хорошим родником. Разбились на три группы, наемники Кривого Руга себе, разбойники бандитского вожака Бергуса рядышком, а мы чуть в стороне и от тех, и от других. У каждого свой порядок, свой караульный на ночь, свои кашевары и продукты, и вместе мы, а в тоже самое время, врозь, но это пока, и дорога все расставит на свои места. Правда, с разбойниками проблемы будут, вон, как на винишко дрянное припали, песни горланят, так что может быть и сегодня, но это все не так важно и, при нужде, мы их придавим.
На свой десяток развели два костра, кашеваром у нас был Триша, парень готовил просто отлично и на ужин была каша заправленная салом. Курбат, Звенислав и я, сидели рядышком, спокойно рубали кашку и, вдруг, что-то толкнуло Курбата в бок, и он, этого не ожидавший, чуть откатился в сторону, а глубокая тарелка с едой покатилась в траву.
— С дороги, уродец, — раздался громкий сиплый голос.
"Ну, вот, накаркал", — мелькнула у меня мысль. Над нами возвышался Боба, правая рука разбойного атамана Бергуса, говорят, что профессиональный головорез и убийца. Посмотрим, кто таков. Я огляделся, так и есть. Все с любопытством уставились на нас, интересно им, как же мы поведем себя. Ну, смотрите, нам не жалко, и не говорите потом, что не видели, наш горбун парень быстрый и жесткий.
Курбат встал на ноги, стряхнул с себя остатки каши и, чуть приподняв подбородок, кивнул в сторону Бобы:
— Пламен, мне его убить можно?
— Почему бы и нет? — я пожал плечами. — Препятствий к этому не вижу никаких.
— Тогда я его убью, — спокойно сказал горбун.
— Вы чего? Вы мне все по жизни должны, — взревел разбойник. — Да я вас…
Договорить он не успел, так как Курбат метнулся к нему одним прыжком, и что было силы, а она в нем есть, и не малая, ударил кулаком чуть сбоку в шею. Никогда на тренировках не понимал, как горбун это делает с болванами деревянными, у нас со Звениславом так не получалось, но головы манекенов слетали с плеч с одного удара. Впрочем, здоровяк Боба не деревянный манекен и, потому, голова у него не слетела, а только отломилась от туловища. Все кто был на поляне услышали только четкий хруст перебитых шейных позвонков, и разбойник рухнул на траву. Дело сделано, Курбат есть Курбат, не шутил, сказал, убью, значит так и сделает.
Лесные братья покойного Бобы, с криками выхватывая свое оружие, подскочили со своих мест, и наши парни тоже к бою изготовились. Только учителя Лука и Джоко сидели спокойненько, как если бы их это совсем не касалось, да от наемников, все так же мирно продолжающих трапезу вокруг своих костров, раздался голос Кривого Руга:
— Бергус, уйми своих буянов. Их сейчас всех убьют, а ты мне без своих горе-вояк и даром не нужен.
— Всем вернуться на место! — рявкнул разбойный вожак, и его люди, несмотря на сильное подпитие, послушались своего главаря.
— Вот и хорошо, — вновь раздался голос Кривого Руга. — Бергус, Пламен, идите сюда, еще раз все обсудим, относительно предстоящего похода.
Я подошел к Кривому Ругу и подсел на скатанный подле костра войлок. Следом в круг света влетел вожак разбойников Бергус, крепкий и стройный мужчина лет около тридцати, эдакий франт и благородный разбойник, разодетый в пошитую на заказ одежду из дорогих тканей. Он сел напротив Кривого Руга и, с трудом сдерживая смех, наклонился ко мне:
— Отлично ваш горбун Бобу сделал, — увидев мое удивленное его радостью лицо, разбойник пояснил: — Этот, гад, банду под себя подмять захотел, давно уже воду мутит, так что без него мне спокойней. С меня причитается.
— Потом обговорите свои дела, — буркнул Кривой Руг и расстелил на свету карту. — Думать надо, как пойдем в степь.
— Так ведь определили уже все, — я подвинулся поближе к карте. — Пять дней до Норгенгорда, от него три дня до границы, проскакиваем владения сагареков, там два конных перехода, и выходим на простор, где ловить нас просто некому. Еще десять дней пути, и мы будем у переправы через Итиль. После чего ждем караван, улучаем удобный момент и наносим удар.
— Так-то оно так, — Кривой Руг почесал затылок. — Но может, есть и другой путь, например через Горбонские холмы, дорога по длине выйдет такая же, а опасности меньше.
— Нет, — возразил я. — Те места малоизвестны, и если заблукаем, то караван упустить можем. Опять же проводники наши, что твой контрабандист, что наш купец, именно эту дорогу знают.
— Ладно, — согласился наш временный командир отряда, скатывая карту, — сделаем как решили, чего уж сомневаться.
На следующий день начался первый настоящий день похода. Каждый боец уже определился как ему удобней передвигаться, все было уложено как надо, и можно сказать, что вчера примерялись к дороге, а сегодня уже прочувствовали. Пять дней до Норгенгорда прошли, как им и положено, переход, отдых, вновь переход, и опять отдых. Проблем нигде не возникало, и вид военного отряда передвигавшегося в сторону от основных боевых действий, никого не смущал. Только на въезде в сам Норгенгорд, где предполагалось докупить припасов и перековать разбойничьих лошадей, вышла небольшая заминка. Один из стражников указал на проезжающего мимо лесного бродягу и прокричал:
