— То есть духи берут мою память без моего ведома?
— Да! По законам гор, ты уже два года как совершеннолетний, Диго. Глава дома должен был открыть тебе это. Но, похоже, они хотят контролировать тебя до конца жизни! Я не могу на это смотреть. Тошно.
Я поверил ему сразу. Руки у меня дрогнули, и я осторожно положил нож и вилку на край тарелки.
— И я даже заподозрить не мог!
— Есть способы. Посвященные в эту истину риэны ведут шифрованные дневники — отслеживают, чтобы духи не хапнули лишнего. Предки не могут себя контролировать — их жажда слишком велика. Риэн платит собой, своей душой и памятью не только за переходы. Потому вы все так медленно взрослеете, Дигеро, и долго живете. У вас просто изымают часть жизни.
— А ты? У тебя ведь тоже изымают?
— Я не хожу тропами без наставника, и мне проще: Рагар бдит, не допустит неразрешенной утечки. Да и без него… если я вздумаю воспользоваться помощью предков, у меня всегда есть вода, она способна сохранить информацию и вернуть мне память. Этот способ тоже чреват, и я к нему редко прибегаю.
— И как мне быть?
— Как всем. Самому назначать плату. Не все так страшно. Человек на самом деле живет во все сердце и полной грудью очень мало времени, а помнит и того меньше. Можно отдавать какие-нибудь мелочи — сны, например, болтовню, минуты безделья или противной работы. Это все равно рассеивается, забывается само по себе, уходит в подсознание. Но личность — это все ее бытие, вместе со снами, болтовней и пустяками. И ты сам должен решать, чем пожертвовать. Сам, а не твой лорд-риэн или дух-опекун!
— Мне уже не вспомнить то, что изъято?
— Нет. Это уходит навсегда. Духи могут рассказать, если их прижать, но это будет уже нечто чуждое, вырванное из души. Не затронет чувств, как чужой сон.
Подо мной словно бездна разверзлась, и я вот-вот мог в нее сорваться. В сердце царила сосущая пустота, в голове выл ветер.
Яррен дотронулся до моей руки:
— Только не делай поспешных выводов, Диго. Сначала поговори с отцом. Ты сам говорил: род не будет действовать во вред.
Я никаких выводов не успел сделать.
Вернулись Таррэ с Наэрилем, оживленно беседуя. Слуги поставили перед ними подогретые блюда и ретировались.
Высший мастер оглядел наши мрачные лица.
— Что-то тут у вас аж воздух искрится от напряжения, — заметил он проницательно. — Яррен, надеюсь, ты не успел ничего натворить такого, за что потом твоему наставнику, да и всем вейриэнам, придется краснеть перед Советом кланов?
— Такого — нет.
На холеном лице белобрысого красавчика нарисовалась ехидная улыбочка:
— Могу подтвердить, Таррэ. Краснеть придется только перед домом Этьер. Я уже осведомлен духами.
— Не сомневаюсь, — процедил Яррен, поднимаясь из-за стола. — Назови свою виру, Наэриль, и я покину твой дом. У меня еще куча дел.
— Виру? — с предвкушением сощурились янтарные глаза. — Ты слишком мало мне успел показать в церемонии раскрытия души и памяти, Яррен, чтобы я мог оценить твои истинные мотивы. Несомненно лишь то, что ты убил бы мою… родственницу в любом случае, даже если бы тебе не пришлось защищать младшего лорда Дигеро. — Лорд помолчал, лицо закаменело — наверняка советовался с духами, — потом треснуло кривой усмешкой. — То, что ты позволил мне увидеть, удовлетворило мою жажду мести, Яррен. А то, что угрожала сделать с тобой эта тварь… Ты имел право защитить свою жизнь и честь и сделал это. Я не держу на тебя зла и от виры отказываюсь, да услышат меня горы и духи, — церемонно завершил Наэриль, чуть поклонившись.
— Мы услышали! — прокатилось многоголосое эхо.
— Вот и уладили проблему, — улыбнулся Таррэ. — Остается донести это решение до жриц.
— Мы сообщили, — откликнулся рокотом невидимый Баэр. — Они вняли.
— Совсем чудесно, — подмигнул мне Таррэ. Я опешил от такой фривольности, но вейриэн тут же натянул маску невозмутимости. — Сядь, Яррен. Я еще не все от тебя узнал. Подождут твои личные дела.
Яррен сел, но вопрос задал первым:
— Как я понял, темный тоже ни при чем и ниточка оборвалась, мастер? Ты бы иначе не вернулся так быстро.
— Догадливый ты наш… Да. Парень увидел амулет первый раз в моей руке и не лгал. Наш главный разложил по минутам, кто прикасался к «Паучьему глазу» с тех пор, как он отдал силу. До этого момента все стерто, узнать невозможно. Случилось это в полночь. Соприкоснувшихся всего двое, если меня не считать. Сразу после выплеска амулет был у Саэтхиль. К тому времени она была давно мертва, но ее останки еще не обнаружили ни мы, ни синты, ни жрицы. Но контакт с ее телом у «паука» оборвался почти сразу. Мы так понимаем, что поднятый труп двинулся из горы Ассияшт на поиски тебя и Дигеро, амулет остался в штольне.
— Так темная магия была применена не здесь, не в горе Раэн?
— Здесь. Неизвестный прихвостень Азархарта прекрасно знал, что темная магия вызовет ответ гор. И это заставляет думать, что не поднятие трупа было основной его целью, а убийство лорда Наэриля. Либо от лавин, если бы их не удержали духи, либо во время захвата нами замка. В полночном ритуале неизвестный использовал здесь только взятую голову Саэтхиль, а само тело было поднято резонансом с оставшимся в штольне «Паучьим глазом». От амулета выплеск был невелик, и горы ответили там не с такой разрушительной силой — лишь проход завалило. Так что, Яррен, тебе еще повезло, что ты дрался ночью не только с безголовым, а еще и изрядно потрепанным телом, выбравшимся из-под завала.
— Счастье еще, что защита на жерле вулкана уцелела, — прошептал бледный, как полотно, Наэриль. В сочетании с белоснежными волосами он теперь казался призраком.
— Чтобы разрушить ту защиту, и тысячи темных ритуалов недостаточно, — успокоил Таррэ. — Что касается амулета, то к нему уже никто не прикасался, пока он перед рассветом не попал непонятно как к Ильде, за десятки верст. Случилось это уже в то время, когда парня зажало цепной волной обвала. Он много раз терял сознание, руку не чувствовал, сказать ничего не может.
— А его мать что поведала? — поинтересовался Яррен.
— Жрица и принесла эту гадость в горы вместе с зачатым ребенком. У нее, как у всех синтских парий, своя жизненная трагедия. Когда-то ее выдали замуж в Ледяные горы на Север, и она поехала с семьей к жениху. Буран сбил их с пути, потом они заблудились, едва не замерзли и оказались почти на границе Темной страны. Ночью на них напали. Девушку в отличие от ее отца и матери темные оставили в живых и даже доставили к границам Белых гор — после того, как попользовали и убедились, что она беременна. Ей приказали надеть брелок на младенца, когда он родится. Якобы для того, чтобы защищал его жизнь и мы бы не почуяли в ребенке темную кровь. Но после того как несчастная попала в храм, Саэтхиль отобрала блестящую вещицу и присвоила. Это уже подтверждено. Жрицы видели амулет у главной. А вот мы не обнаружили, пока его темная сила дремала. Но, как ты понимаешь, Саэтхиль мы допросить уже не можем. Ниточка оборвалась.
