— Ты говорила, что мы годы здесь просидим! – Васаба, тяжело дыша, оперся на копье. Он был залит кровью с ног до головы, на предплечье длинная резаная рана – от меча латника. Болт арбалетчика сорвал у него клочок кожи над бровью, и темное лицо, украшенное кровавыми разводьями, напоминало маску бога войны во время празднования ритуала поклонения.
Чернокожий оглянулся на горящий, как факел дом, на суетящихся вокруг огня слуг, часть которых в виде хладных трупов лежала во дворе, и с горечью сказал:
— Говорил я, надо мне уходить! Зря ты меня остановила, Далида! Сколько неприятностей я тебе принес!
— Еще не все закончилось, мой гигант – криво усмехнулась женщина, поправляя слишком длинную ей кольчугу – стены целы, мы не пустили их. Живы. Так что еще посмотрим, кто кого! А неприятности – что неприятности… плевать. Зато ты мне столько приятного сделал! И сделаешь… надеюсь… иначе я тебя зарежу! И всех твоих баб!
— Госпожа! Еще пару таких штурмов, и защищать стены будет некому – начальник охраны был сумрачен, как дождевая туча и покрыт кровью так же, как и Васаба – а скорее всего, сейчас они приведут магов и развалят стены и дом. Чуете – успокоились. Скоро начнется. Теперь мы просто так, малой кровью не отделаемся. Головы нам точно снесут.
— И что предлагаете? – холодно спросила Далида, глядя в глаза наемника – сдаться?
— Сдаваться нельзя. Бежать нужно.
— Вниз? – кивнула помягчевшая хозяйка.
— Вниз. Другого пути нет.
— Куда — вниз? – не понял Васаба, поглядывая то на любовницу, то на Шесселя.
— В тоннели – нахмурилась женщина – вначале в канализацию, потом в тоннели.
— Что за тоннели?
— Ты не знаешь – пожала плечами Далида – до конца никто не знает. Но вход есть.
— А чего молчала‑то? — фыркнул Васаба, скаля белые зубы – я бы ушел туда, и все! А теперь что делать?
— Переговоры вести. Договариваться, чтобы не тронули слуг – жестко отрезала женщина – уйти, потом открыть ворота. Штурма с магами мы не выдержим.
— А если я уйду у них на глазах? К примеру – спрыгну со стены – вас не тронут?
— Тронут. После того, как мы перебили сотню, не меньше, солдат – нас повесят. Теперь мы мятежники. Впрочем, ты знаешь, мы и до штурма были мятежниками, если бы открыли ворота, выдали тебя – все равно хорошим бы это не закончилось. Жила с мятежником – значит мятежница. Тем более, что это нападение было не просто так устроено. Не переживай – ты не виноват. Наплевать. Уйдем к твоему другу. Мятежники – значит мятежники. Кстати, Шессель, откуда они взяли камнеметалки?
— С кораблей, госпожа, откуда же еще? Собрали из деталей – долго ли? Горшки же с «небесным огнем» всегда есть в запасе каждого полка. Кстати – на складе гарнизона были – видимо оттуда и взяли. Что касается тоннелей – это риск. Плана тоннелей нет, неизвестно, куда они выводят.
— Куда ведут все – я не знаю, но куда выведет один тоннель – я знаю. Не переживайте, я вас выведу – усмехнулась Далида – я в свое время посылала туда добровольцев – за хорошие деньги. Так, на всякий случай. И сама там бывала… по молодости. У меня есть карта – не полная, но есть.
— Это хорошо – еле заметно, облегченно вздохнул начальник охраны – вот только дурные слухи ходят об этих тоннелях. Я, конечно, не верю всяким рассказам о живых мертвецах, призраках и всяком таком, но то, что там может водиться какая‑нибудь пакость типа стай одичавших собак или еще чего похуже – это запросто. Да и разбойники – говорят Сура устраивает там свои склады. Как бы не нарваться на неприятности.
— А вы на что? Вы охранники, или дети малые? – скривилась Далида – мечи есть, броня есть – чего может устрашиться мужчина?! Только если женщину…
— Точно. Против такой как вы никакая броня не поможет – ухмыльнулся Шессель – а что со слугами? Мы не сможем их всех забрать с собой. А раненых куда?
— Оставляем. Идут только крепкие боеспособные мужчины. И женщины – если такие найдутся – нахмурилась Далида – остальные пусть тушат дом, и… молятся, чтобы их оставили в живых. Сейчас я попробую договориться с капитаном этих дерьмецов, чтобы выторговать нам отсрочку и успеть уйти. Как только уйдем – слуги откроют ворота. Ну а там уже – будь что будет. Дом восстановим, а деньги у меня есть, кое–где припрятаны. Это же не одно мое поместье, в конце концов. Заберу только свои драгоценности, их не так и много. Я никогда не была любительницей увеживать себя безделушками. Только мамины – они мне дороги как память. Отберите нужных людей, распорядитесь, чтобы каждый взял еды, питья – а я сейчас поговорю с командиром этих ослов!
— Слушаюсь, госпожа – кивнул Шессель, и с улыбкой добавил – вам бы отрядом наемников командовать, а не поместьями!
— Всегда жалела, что родилась не мужчиной, и что боги дали мне смазливую физиономию вкупе с соблазнительным телом – рассмеялась Далида, и лукаво посмотрев на Васабу, добавила – хотя… иногда это мне нравится. Все, по местам, парни!
Женщина хлопнула в ладоши, вздохнула, и прижавшись к зубцу на стене, чтобы не попасть под выстрел лучника, громко крикнула в сторону солдат, копошащихся на противоположной стороне площади:
— Эй, вы там — переговоры! Зовите командира, будем говорить!
***— Это сухой тоннель канализации, он заложен с двух сторон – голос Далиды звучал гулко и громко в темноте подземелья – через сто шагов будет дверь. Вот там и начнутся настоящие подземелья – здешние так, ерунда, все равно что спуститься в домашний погреб.
Женщина уверенно зашагала вперед, держа в руке зажженный фонарь. Васаба, усмехнулся, шепнул несколько слов и над его плечом повис яркий светлячок магического фонаря. Далида округлила глаза и подняв светлые брови укоризненно сказала:
— Не знала, что ты маг! Почему никогда об этом ничего не говорил?
— Ну… я не хотел хвастаться – скромно пояснил Васаба, и женщина прыснула со смеху, хлопнув его по заду:
— Ну, уморил! Не хотел хвастаться! Да ты только и делал, что хвастался все дни и ночи, что мы с тобой были!
Васаба посмотрел на смеющуюся подругу и тоже хихикнул. Потом посерьезнел и вздохнул:
— Слабый из меня маг. Почти никакой. Но кое‑что могу. А если бы у меня был заряженный магической силой амулет…
— Если бы — не считается. Но и это хорошо – Далида кивнула на «светляка» — можно факел гасить, а то закоптит, как дичь на костре. Терпеть не могу запах факелов. Шессель, все прошли? Сколько человек?
— Сто сорок. Легкораненых я забрал с собой. Оставил только тех, кто не мог идти. Люк заперли – они его не вскроют. Ну а если и вскроют… нас тут уже не будет. Двадцать молодых женщин с нами – это кроме ста сорока бойцов. Пожелали уйти, боятся, что их будут насиловать.
