Ознакомительная версия.
– Кто-нибудь, уберите от меня этого любвеобильного парня! – взмолился я после того, как шершавая терка немилосердно прошлась по всему моему лицу не менее трех раз. – Он мне всю кожу слижет!
Наконец псину оттащили, и надо мной склонилась озабоченная физиономия короля.
– Как ты, Коршун?
– Спасибо, мастер, признаться честно – хреново, – стараясь не очень сильно кривиться от боли, ответил я. – Если вас не затруднит, дайте воды, в моей глотке сейчас суше, чем в пустыне Зан после полудня.
– Молодец! – похвалил меня король, отстегивая флягу от поясного ремня. – Шутить не разучился – жить будешь. На, попей. Когда напьешься, тобой займется маг-целитель. – Заботливо открутив крышку, он протянул страждущему сосуд и, подчиняясь своим мыслям, добавил: – Хорошо, что эльф тебя не сильно помял. Эта расчетливая задница Клейн на сотню боевых магов додумался прислать всего одного врача, а тому, как назло, приспичило…
– …Ваше Величество, – худосочный очкарик неучтиво прервал речь монарха, – съел я чего-то вчерась за ужином…
– Во-во, еще и коновала прислали, – съехидничал Брюс. – Как же ты собрался лечить Коршуна, если себя от засранства избавить не в состоянии?
– А ты не умничай! – задиристо сверкнув очками в сторону оппонента, врачишка неожиданно бурно отреагировал на справедливое замечание гнома. – Понос сам по себе не есть хворь, он суть проявления более скрытых внутренних противоречий между телом и духом индивидуума. Поэтому лечить его медикаментозно нельзя ни при каких обстоятельствах, нужно попросту дождаться, когда организм сам избавится от всего лишнего и восстановит равновесие. Что бы там ни понавыдумывали всякие Вассерманы, Шниттеры, Опенгеймеры и прочие так называемые корифеи от медицины, я утверждал, утверждаю и буду утверждать, что организм, как автоколебательная система, должен восстанавливаться только за счет…
– Извините, профессор, – я страдальчески посмотрел на оратора, оседлавшего любимого конька, – с удовольствием выслушаю ваши соображения по проблемам общей терапии, эндокринологии, онкологии и даже гинекологии, а сейчас прошу вас приступить, наконец, к осмотру больного.
С большой неохотой маг-целитель прервал свою вдохновенную речь и уставился на меня сильно уменьшенными оптикой очков карими глазками. Затем он подошел ко мне вплотную, нагнулся над распростертым на земле телом и начал, не дотрагиваясь до него, водить руками от головы к пяткам и обратно. Свои пассы он сопровождал довольным бормотанием:
– Нуте-с, нуте-с… неплохо, неплохо: обширная гематомка левого плечика, царапинки на коже шеи – ерунда, здесь мышечка порвана – прекрасно, позвоночек сместился – восхитительно…
Мне, а заодно всем присутствующим, было не очень понятно, чем так восхищается чудаковатый эскулап. Однако, чтобы ненароком не оторвать профессора от выполнения им прямых обязанностей и не вызвать очередной поток язвительных замечаний в адрес кого-то из коллег-медиков, уточнять у него что-либо я не решился.
Закончив обследование, маг-целитель выпрямился во весь свой отнюдь не гигантский рост, радостно потер руки и, наградив пациента безмерно счастливым взглядом, все-таки снизошел до объяснений:
– Итак, молодой человек, общая картинка выглядит следующим образом: парочка переломов, с полдюжины внутренних кровоизлияний, небольшое смещение шейных позвонков, общий эмоциональный стресс и еще немного по мелочам: ссадинки, ранки… Короче говоря, ничего страшного с вами не произошло. Вот помнится, был у меня один случай: укротителя из цирка его собственный удав помял – вот это действительно было здорово: ни одной целой косточки, все туловище – сплошной кровоподтек, голова на ниточке… – Однако, поймав на себе косые взгляды окружающих, старик стушевался, похоже, уразумел всю бесперспективность метания бисера перед свиньями. Затем без малейшего намека на сочувствие посмотрел на меня и сухо изрек: – К утру следующего дня будете бегать и прыгать как ни в чем не бывало. – Мгновение спустя лицо его вновь просветлело. Хоть я определенно и не дотягивал до того укротителя, чья голова, по его заверениям, болталась на ниточке, но какую-никакую ценность как пациент все же представлял. Дедок нагнулся, поводил ладонью перед моим лицом и слащаво-елейным голосом засюсюкал:
– А пока немного отдохнем, глазки закроем и поспим…
Пробуждение оказалось легким и приятным, будто не было никакой дуэли и, соответственно, никаких ее отрицательных последствий для моего здоровья. Самое главное – нигде больше не болело. Пока я отдыхал и восстанавливался, чьи-то заботливые руки оттащили мое спящее тело в тень раскидистого кустарника и разместили на надувном матрасе.
По длине тени, отбрасываемой кустом, нетрудно было догадаться, что тяжелый, многотрудный день подходит к своему логическому завершению, и через час-полтора на землю опустится чарующий звездный полог душной тропической ночи. Поднес руку с часами к глазам – четверть шестого. Получается, я провалялся в отключке чуть больше часа. Удивительно – полная регенерация поврежденных тканей за столь короткое время. Гномий эликсир отдыхает. Молодец все-таки этот старикан – при всей своей неординарности, а скорее чудаковатости дело знает туго. Бьюсь об заклад: при желании мертвого на ноги поставит.
Однако странно – вокруг тишина и покой: ни тебе громких разговоров, ни характерных звуков, присущих боевому подразделению – лишь отдаленный клекот птиц, стрекотание кузнечиков в чахлой травке и кустарнике и жужжание вездесущих мух. Впрочем, стараниями Фарика ни одна живая тварь не смела не то что попробовать мое тело на вкус, но даже приблизиться ко мне. Представил, как выглядела бы моя физиономия, проваляйся я час в бесчувственном состоянии под открытым небом, а наш маг своевременно не проявил бы заботу, и меня всего передернуло, как от озноба. Заполучить под кожу тысячи яиц, чтобы через пару дней превратиться в червивый кусок гниющего мяса – врагу не пожелаешь. Удивительно, но каким-то необъяснимым образом ограм удается избежать подобной напасти. Натираются, что ли, они чем-то? Нужно будет поинтересоваться у нашего первобытного друга.
Так я лежал и размышлял на всякие отвлеченные темы минут пять, пока до моего слуха не донесся негромкий звук, которым обычно сопровождается процесс приготовления пищи. Прислушался – действительно, кто-то орудовал поварешкой в котле, старательно помешивая варево, чтобы еда ненароком не подгорела. На эти чарующие звуки мой желудок отозвался громким урчанием, напоминая хозяину о том, что кроме легкого завтрака и сухаря, сдобренного небольшим куском сушеного мяса, напоминающего по виду и по вкусу резиновую калошу, в него за целый день так и не удосужились ничего положить.
Ознакомительная версия.
