Ознакомительная версия.
«Только бы все, что я заметил в окне, было видением, Господи! Только бы все это оказалось бредовым видением!»
На лавке перед столом, накрытым белой, расшитой цветами скатертью, сидел пожилой мужчина в чистой, длинной рубахе. Он улыбнулся и кивнул Глебу. Глеб кивнул в ответ.
В доме царил идеальный порядок. Полы были выскоблены и вымыты. На половичках – ни соринки. На белой скатерти стола стояли широкие деревянные тарелки с белым хлебом, яблоками и душистым сыром.
– Держи, странник!
Женщина подала Глебу деревянный ковш с водой. Ходок поднес ковш к лицу и осторожно понюхал. Вода. Хорошая чистая вода. Сделав несколько глотков, Глеб передал ковш женщине.
– Спаси вас Бог, – поблагодарил он.
– И тебя тоже, милый. Пообедаешь с нами, чем Бог послал?
– Благодарю, но я недавно обедал. – Сказав это, Глеб на всякий случай покосился на стену. Никакого освежеванного тела он там не увидел. На стене висел длинный, чистый мужской кафтан.
Глеб снова почувствовал огромное облегчение.
– Спаси вас Бог! – снова поблагодарил он и повернулся к двери.
И в этот самый миг Глеб уловил краем глаза какое-то быстрое движение на полу. Он почувствовал, что задыхается. Мерзкое насекомое, похожее на огромную мокрицу, быстро перебирая лапками, скользнуло в щель между половицами.
Первоход, забыв про ольстру, схватил с воронца длинный хлебный нож и резко повернулся. Он успел увидеть, как омерзительные хари чудовищ превратились в улыбающиеся человеческие маски, успел увидеть гору гниющего мяса на столе и захватил краем зрения обезглавленную и освежеванную человеческую фигуру на стене.
А в следующее мгновение нож у него в руке превратился в холодную, упругую змею, она быстро изогнула шею-лезвие и ужалила Глеба в руку.
Когда Глеб снова открыл глаза, он увидел, что лежит на жухлой траве, возле колодца, и что его со всех сторон обступили сельчане.
– Что случилось? – хрипло спросил Глеб.
– Тебе стало дурно, – объяснил кто-то. – Тебя вынесли на воздух.
Первоход приподнялся на локтях и огляделся. Он слабо помнил, что с ним произошло. Вроде бы ему что-то привиделось. Но что именно?… И почему так болит правая рука?
Глеб сел на траве и, чувствуя себя неловко от десятка обращенных на него взглядов, задрал правый рукав куртки.
– Боже! – воскликнул кто-то. – Тебя укусила водяная гадюка!
– Га… дюка?
– Возле озера их полно, а иногда они заползают и в поселок. Яд водяных гадюк не смертелен, но иногда он вызывает видения.
– Вон оно что… – выдохнул Глеб.
«Ясно, откуда эта тревога на душе, – подумал он. – И этот страх…»
Постепенно черные тиски, сжавшие его душу, разжались, и он снова смог вдохнуть воздух полной грудью.
Глеб снова посмотрел на правое предплечье. Что-то здесь было не так… Что-то, помимо красноватой опухоли и двух красных отметин от змеиных зубов. И вдруг Первоход понял, что именно. Шрамы! На месте двух из них багровели следы укуса, третий из-за того, что рука раздулась, стал совершенно незаметен. Лишь у самого локтевого изгиба Глеб разглядел белесую полоску-зарубку.
«Ты не должен идти на поводу у демонов, – прозвучал у него в ушах спокойный, ровный, уверенный голос Навина. – В нашем поселке ты сможешь обрести новый дом. Здесь есть все, чего взыскует беспокойная человеческая душа».
«В самом деле, – с улыбкой подумал Глеб. – Какого дьявола я ищу? Зачем вновь и вновь я таскаюсь в Гиблое место, полное темных тварей?… Неужели мне мало тех адских созданий, которые обитают в моей собственной душе?»
При мысли об адских созданиях в памяти Глеба заворочалось какое-то призрачное, неясное воспоминание, заставившее его передернуть плечами от ужаса и отвращения. Чудовища, стоящие у стола… Блюда, полные гнилого мяса… Обезглавленный человеческий труп, висящий на крюке, вбитом в стену…
В сердце Глеба засаднила заноза, а в душе снова шевельнулась черная тоска. Как отвратительное послевкусие, оставшееся после дурного обеда.
«Должно быть, во всем виноват яд водяной гадюки, – решил после недолгого раздумья Глеб. – Он вызывает видения».
– Помоги-ка, – попросил Глеб какого-то парня и протянул ему руку.
Парень осклабил в улыбке крупные, редкие зубы и вцепился в руку Глеба влажными, прохладными пальцами. Глеб слегка передернул плечами – отчего-то прикосновение паренька вызвало у него огромное отвращение. Однако Глеб счел эту странную неприязнь одним из последствий змеиного укуса.
Поднявшись на ноги, он обвел сгрудившихся вокруг него посельчан смущенным взглядом и сказал:
– Со мной все в порядке. Можете расходиться.
Но люди не разошлись. Мужики, бабы, парни, девки – все они стояли вокруг Глеба широким полукругом и молча смотрели на него. Отчего-то от этих взглядов Первоходу снова сделалось не по себе.
– Ладно, – выдохнул Глеб. – Пожалуй, я немного прогуляюсь.
Он повернулся было, чтобы пойти по улице, но дорогу ему преградил приземистый толстяк со странными, будто оцепеневшими, глазами. Глядя ходоку в глаза и растянув губы в улыбку, он сказал:
– Странник, яд водяной змеи очень опасен. Чтобы не заболеть, ты должен выпить это. – И он протянул Глебу кружку с какой-то жидкостью.
Люди, смотревшие на Глеба, улыбнулись еще шире и закивали головами.
– Ну, раз должен…
Первоход протянул руку и взялся за кружку. Толстяк выпустил ее из пальцев, но Глеб не успел как следует ухватиться, и кружка брякнулась на землю.
– Что ты сделал! – рявкнул толстяк.
Глеб посмотрел на него удивленно и неприязненно.
– Не стоит так волноваться, крепыш, – сказал он. – Это всего лишь деревянная кружка.
– Но там было лекарство для тебя!
Посельчане, окружившие Глеба, осуждающе закачали головами.
– Ничего страшного, – заверил их Первоход. – Я неплохо себя чувствую. Рука уже почти не болит.
Лицо толстяка снова стало добродушным.
– Прости, что накричал на тебя, – произнес он приветливым, слегка виноватым голосом. – Я принесу тебе еще лекарства. Пожалуйста, подожди меня здесь, странник.
– Спасибо, брат, но лекарство мне ни к чему.
Глеб хотел обойти толстяка, но тот снова заслонил ему дорогу.
– Пожалуйста… – проговорил он, чуть ли не подобострастно заглядывая Глебу в глаза. – Если мы не вылечим тебя, Навин будет расстроен. А мы не хотим расстраивать Навина.
В сущности, Глебу ничего не стоило согласиться и позволить толстяку сбегать за новой дозой лекарства. Но, как это обычно бывало, когда кто-то начинал слишком уж упорно давить на Орлова, в душе у него проснулось всегдашнее упрямство.
– Насколько я успел понять, ваш пастырь не из тех, кто расстраивается по пустякам, – холодно проговорил Глеб.
Ознакомительная версия.
