Взмах меча — и голова летит с плеч. Еще взмах — и распорот живот всадника. Еще взмах — разбит шлем и раскроен череп. Большинство пеших воинов погибало от копыт его коня.
Все громче раздавался звон металла. Кровь текла по затоптанному снегу, трупы лежали в кровавых лужах. Черный скакун, его всадник и страшный меч пробивались к воротам.
Паника пробежала по рядам троллей. Скэфлок закричал:
— Привет, Эльфхайм! Отец Битвы сегодня с нами! Выходите, эльфы, выходите и убивайте!
Тролли увидели окружающее их кольцо горящего лагеря и испугались. К тому же они знали скакунов Етунхайма и этот меч. Почему они сражались против Тролльхайма?
Скэфлок носился туда-сюда вдоль ворот на своем ревущем скакуне. Его кольчуга блистала кровью в свете лупы и огня. Его глаза сверкали, как и его лезвие, голубым светом. Он смеялся над своими врагами и звал эльфов выйти из замка.
Испуганный шепот пробежал по рядам троллей:
— Это Один пришел с войной… нет, у него два глаза, это Тор… это Локи порвал свои цепи, близится конец мира… это смертный, одержимый дьяволом… это Смерть…
Протрубили рога, широко распахнулись ворота, и эльфы выбежали из крепости. Их было намного меньше, чем троллей, но их суровые лица светились новой надеждой. Во главе их на белом коне, в сверкающей в лунном свете корове, в кольчуге и в темно-голубой мантии был Эрлкинг.
— Мы не ожидали снова увидеть тебя, Скэфлок, — прокричал он.
— А вот увидели, — ответил человек без тени прежней почтительности — что может его напугать, думал он, его, который говорил с мертвецами и путешествовал за край земли, его, которому больше нечего было терять.
Глаза Эрлкинга остановились на мече, покрытом рунами.
— Я знаю, что это за оружие, — пробормотал он. — И я не уверен, что это хорошо, что он на стороне Эльфхайма. Но… — Он закричал: — Вперёд, эльфы!
Его воины ринулись на троллей, кровавым было это сражение. Мечи и топоры поднимались и опускались напивались кровью и снова поднимались, металл звенел и скрежетал, копья и стрелы заполонили небо, лошади топтали трупы или ревели от ран, воины сражались И падали на землю.
— Тролльхайм! Ко мне, ко мне! — Иллрид собрал вокруг себя своих воинов, двинулся на эльфов и расколол их строй. Его черный скакун ревел, его топор ни на мгновение не останавливался и ни разу не промахнулся, эльфы начали отскакивать от него. Его зеленое лицо освещал лунный свет, оно дышало гневом, его черные глаза горели.
Скэфлок увидел его и завыл волком. Он направил своего скакуна к королю троллей. Его меч свистел и скрежетал, кося врагов направо и налево.
— Ха! — прорычал Иллрид. — Разойдитесь! Он мой! Они поскакали друг на друга по внезапно освободившейся для них тропе. Но когда король троллей увидел покрытый рунами меч, он вздрогнул и остановил коня.
Скэфлок рассмеялся:
— Да, тебе конец. Тьма опустится на тебя и на весь твой злой народ!
— Не все зло, происходящее в мире, совершается троллями. — тихо сказал Иллрид. — Мне кажется, что, принеся этот меч вновь на землю, ты совершил большее злодейство, чем все совершенное мною зло вместе взятое. Какими бы ни были тролли, такими их сделала Норна, а не они сами. Ни один из них не совершил бы то, что сделал ты.
— Ни один бы тролль не осмелился — засмеялся Скэфлок и поскакал на него.
Топор Иллрида опустился на плечо скакуна-етуна. Он вошел не глубоко, но скакун заржал и попятился назад. Пока Скэфлок пытался удержаться в седле, Иллрид атаковал его.
Скэфлок подставил щит. Он покачнулся в седле от удара. Иллрид попытался ударить его в голову. Шлем раскололся, и только таинственная сила меча спасла человека от потери сознания.
Иллрид вновь замахнулся топором. Скэфлок ударил вслепую. Удар был слабым. Но меч и топор встретились брызгами искр, и с громким треском топор раскололся пополам. Скэфлок потряс головой, чтобы прийти в себя. Он засмеялся и отрубил левую руку Иллрида.
Король троллей согнулся в седле. Лезвие меча Скэфлока отсекло его правую руку.
— Не к лицу воину играть с беззащитным врагом, — простонал Иллрид.
— Не ты делаешь это, а меч.
Скэфлок убил его.
Страх обуял каждого тролля, и они отступали в беспорядке, эльфы просто их преследовали. Шум битвы звенел среди гор. В авангарде эльфов шел Эрлкинг. Скэфлок был всюду, убивая врагов лезвием, горящим голубым пламенем, вселяющим ужас.
Наконец тролли дрогнули и побежали. Эльфы свирепо гнались за ними, убивая, тесня их к горящему лагерю. Немногим удалось убежать.
Эрлкинг сидел на своем коне в первых проблесках восхода и смотрел на груды тел под стенами замка. Скэфлок подъехал к нему, вид у него был усталый.
— Это славная победа, — сказал Эрлкинг. — Это была последняя сражающаяся крепость эльфов. Всюду в Эльфхайме тролли.
— Недолго им там оставаться, — ответил Скэфлок.
— Мы пойдем на них. Они растянулись малыми силами повсюду, и много скитающихся по лесам эльфов теперь присоединятся к нам. Мы можем вооружиться оружием убитых троллей. Тяжелой будет война, но мой меч приносит победу. И еще, — добавил он медленно. — У меня есть новое знамя, которое мы понесем впереди нашего главного войска. Оно должно заставить врагов задрожать. — И он поднял копье, на острие которого была голова Иллрида. Казалось, что мертвые глаза смотрят на них, а рот искривился в злой усмешке.
Эрлкинг вздрогнул.
— Мрачно твое сердце, Скэфлок, — сказал он. — Ты сильно изменился. Ну хорошо, пусть будет так, как ты хочешь.
На рассвете Фреда подошла спотыкаясь к дому Торкела Эрлендсона.
Хозяин только что проснулся и вышел посмотреть, какая на улице погода. Сначала он не поверил своим глазам — дева со щитом, в латах и с оружием из неизвестных медных сплавов, в одеждах иноземного покроя шла, как слепая, на него.
Он схватил копье, стоящее за дверью. Но руки его опустились, когда он внимательнее вгляделся в девушку. Он ее знал, изможденная, с пустыми глазами, но это была Фреда, дочь Орма.
Торкел впустил ее в дом. Его жена, Ааса, поспешила за ним.
— Тебя долго не было, Фреда, — сказала она. — Добро пожаловать.
Девушка попыталась ответить. Но слова не шли из ее уст. — Бедное дитя, — тихо сказала Ааса. — Бедное дитя. Пойдем, я уложу тебя спать.
Аудун, следующий по старшинству после убитого Эрленда сын Торкела, вошел в дом.
— Кто это? — спросил он.
— Фреда, дочь Орма, — ответил Торкел, — вернулась каким-то образом.
Аудун подошел к ней.
— Это же прекрасно, — радостно сказал он. Он обнял ее за талию, но, прежде чем поцеловал ее в щеку, он вдруг почувствовал, что у нее горе. — А что случилось? — Спросил он, отойдя в сторону.
