Тонкие сильные пальцы легли на его локоть.
— Давай уйдём, — со вздохом согласился Шоки. Он ощутил себя демоном, пойманным в тёмное зеркало.
В деревню Джерф вошёл после захода солнца. Здесь его знали как странного бродягу, этакого знахаря-шатуна, что никогда не задерживается долго на одном месте и никогда не отказывает в помощи. Люди кивали, вежливо здоровались, хотели завести разговор, но оборотень приветствовал кратко и нетерпеливо и торопился дальше.
Его всегда удивляло, как быстро распространяются новости среди людей. Как будто было что-то вроде умения Стаи думать сообща.
— Батюшка знахарь!.. — из дома, к которому он шёл, выскочила простоволосая женщина и едва не бухнулась перед ним на колени. Джерф, не терпевший такого, поддержал. — Знахарь, помоги!..
Какой же я тебе батюшка, это ты мне в матери годишься… И тем более знахарь?.. Узнай вы, что я оборотень, мне пришлось бы туго…
Слушая бессвязные мольбы и описания недуга, приключившегося с девочкой, Джерф позволил затащить себя в дом. Ерунда, конечно, все эти приметы, но он предпочитал их придерживаться и не заходить без приглашения.
Делия проворно намотала на себя одеяло. Мать всплеснула руками, бросилась ещё сильнее кутать.
— Ма, жарко… — захныкала девочка.
— Не надо, — остановил Джерф. — И вообще…
Оборотень оглянулся. Тщательно занавешенные окна, низкий потолок, душно, тяжко пахнет горелым салом.
— Зря в доме держите. Лучше в сенцах. И, конечно, не на солнце…
— У неё глаза болят от света… — прошептала мать, вдруг осипнув.
— Редкую ткань повязывайте… — он осмотрел девочку, которая словно перезагорала. Кожа облупилась, отслаивалась тонкими полосками, висела струпиками, но была не красна — бледна. — Травы успокаивающие — мяту, ромашку, кошачий корень…
Мать убежала за травами, Джерф наклонился к девочке:
— Ну, рассказывай про того мальчишку.
Из глаз Делии побежали слёзы.
— Он не виноват, — хлюпая носом, забормотала она. — Я далеко забрела… водяной схватил, утащил в подводный дом. Выныривал, сидел рядом, гукал… Мне страшно было, но он меня не трогал… а потом вынырнул Никто.
— Кто-кто?
— Никто! Это его так зовут! Он такой смешной был, с клыками, с глазами светящими… ся… но не страшный. Он сказал, что убил водяного. Я кашляла сильно, и жарко было, а он потрогал, и всё прошло. И он сказал, что я теперь не буду болеть от яда водяного. Дядя знахарь, а это правда?..
Джерф потянул носом.
— Если б я знал, — пробормотал тихо.
— …Он сидел рядом, сильно покусанный был, но у него всё заживало сразу, так интересно, правда?..
— Ещё бы, — не стал спорить Джерф.
— Я сказала, что тоже так хочу, а он засмеялся… или заплакал, я не поняла, и сказал, что для этого нужно сначала умереть. А потом наверху стучать стали… я испугалась, а он сказал, что это папа, и нырнул. Папа разобрал крышу домика и вытащил меня. А потом сердился, когда я говорила о нём… Я его просила, чтобы Никто у нас жил, а папа кричал… — она скривилась.
— Ну-ка, не реви, — велел Джерф.
— Дяденька знахарь, — девочка размазала слёзы. — А почему все говорят, что он плохой? Говорят, оборотень… я же его не испугалась, значит, он хороший, хоть и оборотень! Оборотни бывают хорошими, правда ведь?..
Джерф подтвердил, что оборотни могут быть хорошими, и добавил:
— Только ты никому не говори. Может быть, он когда-нибудь вернётся.
— Ага. И я за него замуж выйду, — заявила девочка.
Оборотень чуть с лавки не грохнулся.
— За чудовище?
— А чего? — девочка надулась.
— Вот этого ты уж нипочём никому не говори, — горькая улыбка изломила губы знахаря. — Спи теперь, — велел он, легко касаясь лба девочки. Делия тут же засопела сонно. Ха, раньше у него такое только с мелкими племянницами да с Хегором получалось.
Вернулась мать, захлопотала об угощении. Джерф отказываться не стал.
— С ней всё будет в порядке, — сказал. — Пусть спит…
— А эта ерунда про змеевича, — женщина понизила голос, он не услышал — скорее прочёл по губам зловещее слово, и оглянулась, словно боялась, что названный выскочит откуда-нибудь.
— Он, конечно, мёртв, — уверенно сказал Джерф. — Не бойся, добрая женщина…
"Знахарь" задержался в деревне далеко за полночь, его водили от дома к дому, спрашивали. Он и сам спрашивал про битву водяного и змеёныша, селяне кручинились — не догадались оставить знахарю перепончатую лапу, палец там отрубить или зуб выбить, или глаз вынуть — были бы зелья сильнее!.. Джерф с трудом сдерживал хохот, не желая обижать простодушных мужиков, и бродил, бродил между дворами. Наконец отпустили. Ночевать, конечно, никто не оставил.
— Зелье с пальцем у меня уже есть, — пробормотал Джерф. — Только оно нужно мне самому…
Отхлебнул из фляги, прислушался к себе и с наслаждением вылил остаток на землю. Поплёлся — нога за ногу, — к броду. Старик не спал, сидел у погасшего костра.
— Утомили бедняжку, загоняли совсем, — насмешливо поприветствовал знахаря. — Засыпали своими болячками?
Джерф сел, едва не промахнувшись мимо чурки, отбуркнулся.
— Есть-то хочешь? — старик протянул печёную рыбу. Конечно, в деревне его накормили, но Джерф был никогда не прочь подкрепиться. Да и силы надо восстанавливать.
— Всё нормально с ней будет, — сообщил, сплёвывая кости.
— А я знаю, — усмехнулся старик.
— Откуда? — Джерф даже жевать перестал.
— Оттуда. Сама сказала, что ей Никто сказал.
— Никто… да кто он такой? — почти зарычал оборотень.
— Тебе виднее, — старик с нарочитым безразличием пожал плечами. — Как, ночевать тоже будешь за стенами сторожки?
Джерф замер.
— А он?..
— Всегда, — смотритель помолчал. — А когда возникла опасность, что его усыновят, он просто сбежал. Скажи, он на самом деле змеёныш?
Оборотень дёрнул плечами.
— Откуда мне знать? Оборотни-змеи очень редки. Я вообще раньше думал, что они выдумка. Звери близки к людям, у них есть шерсть, тёплая кровь, детёнышей они кормят молоком — а у змей чешуя, задние лапы удава, да присловья о змеином молоке!..
— Наши храбрые охотники рассказывали тебе?..
— О виде этого… чудовища?.. Да, но я не понял. Ни один оборотень, ни одна тварь Стаи так не выглядит.
— Может быть, какое-то новое чудовище?
— Или очень старое… — тихо произнёс Джерф, вспомнив слова Ельца. — Пойду я, старик…
— Стой!.. — велел старик. — Что ты будешь делать, встретив его?
— Не знаю, — честно ответил оборотень. — Пойду…
— Что бы тебе не переночевать у меня?
