Стул с Моррестом унесли назад. За дверью еще раздавались тихие стоны и всхлипы: болело у нее, наверное, все тело. Наверняка все время, пока он сидел в камере, ее беспрерывно пытали. Нет, все, что угодно - только не это... Следак будто подслушал его мысли:
- Как видите, Моррест ван Вейфель, вы все равно все скажете и во всем признаетесь - не по-хорошему, так по-плохому. Но я надеюсь на сотрудничество. Вы же разумный человек, должны понимать, что против лома нет приема. И тем, кто вас использовали, а потом выбросили, вы ничего не должны. Ваши показания смягчат вашу вину. Сразу предупреждаю: за одну государственную измену вам полагается четвертование, со всем остальным потянет на кол или что похуже. Но если вы будете сотрудничать со следствием, казнь заменят на пожизненную каторгу. Чем Ирлиф не шутит, лет через тридцать еще амнистируют, к старости выйдите на волю. Если не хотите кончить как та девка, дочь жреца... Хотя что я говорю, насиловать вас никто не будет. Но вот раскаленный штырь в зад точно засадим. Обещаю.
"Вербуют!" Интересно, на кого заставят дать показания? Жрец мертв или, что еще хуже, в застенке, и уж точно подпишет все, что дадут - хотя бы чтобы обеспечить дочери быструю смерть. Он не нужен. Олтана рабыня, хорошо, если она сама сейчас не корчится на дыбе (а может, уже получила награду за донос на нового хозяина). Ей тоже, в общем, плевать, кто ее будет стегать плетью и раздвигать ноги. То, что он был добрее других, не отменяет того, что он ей никто, а жизнь и красота - все, что у нее есть. Никого из придворных, кроме Эленбейна, он толком не знает, но ради Эленбейна не стали бы арестовывать. Значит...
Вот именно. Альдин - и его мать, как ее там? Или все наоборот, и "заказали" придворного историка они, и сами же подтолкнули к ловушке? Тоже похоже на правду. Но что - "похоже", а что правда?
- Для начала скажите мне, какому богу вы молитесь, Стиглону или Кетадру?
- Повелитель Снегов, Кетадр. Я же кетадрин.
- Прекрасно. Но почему у нас нет сведений, что вы молились на галере после выхода из Хеодритского залива, в своих покоях в королевском дворце, да хотя бы в архиве? Кетадр - бог подземелий, а архив находится в подвале. Почему не совершали обряды, не соблюдали посты?
- Потому что без храма я не могу молиться и приносить жертвы, - почти не обманывая, произнес Моррест. - Кроме того, наша вера позволяет в случае, если невозможно служить Кетадру, молиться его Отцу Стиглону.
- И вы пошли в его храм. Допустим. Кстати, не знаете об указе о запрете на почитание Стиглона в Алкской земле?
- Впервые узнал уже тут.
- Допустим, - повторил следователь. - Назовите круг лиц, с которыми вы общались - не обязательно на тему переворота.
- Капитан галеры Ррольм ван... забыл.
- Хорошо. Дальше.
- Его величество король, придворный хронист Эленбейн ван Эгинар, служанка Олтана...
- Вступали ли вы с ней в соитие?
- Не понял, - моргнул Моррест. - Я...
- Вы притворяетесь или издеваетесь? Может, девку отвязать, пустить погулять, а палачу дать свежее мясо?
- Я должен отвечать?
- Не должны, - неуклюже пошутил дознаватель. - А мы не обязаны воздерживаться от пыток и ходатайствовать о помиловании.
- Ладно, я понял. Да, было. Несколько раз.
- Говорила ли она с вами о положении Сколена, владычестве алков, вела ли крамольные речи?
- Нет.
- А говорила ли о некоем Альдине и его матери?
Уже заскучавший от обыденных, предсказуемых вопросов, Моррест встрепенулся. Ну, и как отвечать? Скажешь "да" - еще окажешься с ними в сообщниках. Скажешь "нет" - следователь решит, что подсудимый запирается, и пора заменить девчонку на пыточном станке.
- Да, говорила, - выбрал Моррест наиболее безобиднй ответ. В конце концов, говорить о человеке не значит склонять его к мятежу. Если приравнивать к государственной измене вопрос "как поживаешь", проще хватать за измену всех подряд. - О нем, его родителях. Потом он был у нас в гостях. Но мы ничего такого особенного не говорили.
- Так и есть, - усмехнулся следователь. Своего имени Морресту он так и не сказал. Злобного колдунства опасается? - В таком случае интересно бы узнать, кому адресованы обнаруженные в архиве записи на незнакомом языке.
Моррест ахнул. Он уже и забыл о конспектах, которые неосторожно засунул на полку с фолиантами. А ведь в архиве по-прежнему хозяйничает Эленбейн. Чего ему стоило написать донос, а к нему приложить... И ведь не докажешь ничего, не докажешь! "Если выберусь отсюда, я ему такое устрою..."
- Я слушаю, - поторопил следователь.
- Господин следователь, бумаги действительно были. Они написаны на моем родном языке, и в них содержатся выписки из документов архива. Поскольку в некоторых из этих выписок могут содержаться секретные материалы, я не счел нужным выносить их из архива.
- На каком языке сделаны эти записи?
"Кто может проверить, они тут все неграмотные"...
- На кетадринском, конечно, - ответил Моррест. И тут же пожалел.
- Мы вначале тоже так думали. Нашли купца из Тэзары Кетадринской, он немного умеет читать и писать. Он показал, что кетадрины не имели письменности до имперского завоевания, а потом стали писать на своем языке, используя сколенские буквы. В доказательство купец предъявил грамоту, объем которой не позволял подделать ее быстро. Кстати, может, его стоит привести сюда, раз он твой земляк? Так на каком языке ты писал, Ирлифов сын?! - брызжа слюной, вдруг заорал следователь. И кивнул своим людям: - Девку отвязать, а этого на ее место, и все как обычно.
- Нет, погодите, погодите! - воскликнул Моррест, поняв, что его сейчас начнут разделывать, как ту девчонку. - Я скажу, я все скажу! Я не Моррест ван Вейфель...
- А, так тебя в дополнение ко всему, - хохотнул следователь, - можно обвинить в убийстве настоящего летописца, самозванстве и наверняка в поклонении Ирлифу. За все вместе светит костер. Ну, и что будем делать? Еще сказочку расскажем?
- Это не сказка... Я... - Хотя сам понимал глупость рассказанной истории, Моррест не мог остановиться. Жуткие клещи маячили перед глазами. - Я не убивал его. Я вообще не знаю, как там оказался.
- На галере, посреди зимнего моря, оказаться - это не в кабак зайти, - задумчиво произнес следователь. - Не мог ли ты влезть в нее в Хайодре, а потом убить настоящего Морреста и скинуть за борт? И отправиться в Алкриф с заданием, скажем, убить Амори?
- У меня была возможность, и почему-то я его не убил, - напомнил Моррест.
- Возможно, вы раскаялись и отказались от замысла, предав заказчиков. Это серьезное смягчающее обстоятельство, особенно если назовете хозяев. Или - что вероятнее - решили, что от добра добра не ищут, и заняли место убитого.
