Наконец, одевшись, она села на кровать, судорожно сжимая смятые простыни. Ее взгляд был прикован ко мне. Я потерла руки, чувствуя себя не в своей тарелке.
— Я знаю о своем отце. Знаю, кто он.
Даже если новость шокировала ее, она хорошо скрыла это. Может, постоянное употребление наркотиков хорошо влияет на ее способность скрывать эмоции.
— Ты не должна здесь находиться, — прошептала она.
Ее слова обжигали, но я постаралась скрыть свою реакцию.
— Знаю. Ты совершенно ясно показала это, когда я последний раз звонила, ты не захотела иметь со мной ничего общего. И не переживай, это не воссоединение матери и дочери. Я не прошу ни о чем, мне просто нужна информация.
Она моргнула.
— Я сказала это для твоей безопасности, — произнесла она. Я усмехнулась. — Это правда. Я волновалась, это место не безопасно. Люди узнают, что ты здесь.
Не верю, что это единственная причина. Она едва переносила мое присутствие, когда мы жили под одной крышей.
— Зачем беспокоиться обо мне сейчас? Ты разве беспокоилась обо мне, игнорируя меня по несколько дней, когда я была младше, когда говорила мне, что я урод и противна тебе, когда облегченно выдохнула, спихнув меня ОЭС и отправив подальше?
Она посмотрела в мои глаза.
— Ты права. Я обрадовалась, когда ты уехала.
Вот оно — признание. Конечно, я всегда знала это, но произносимые ею слова ранили сильнее, чем просто мысли о них. Нужно оставить эту тему, увести разговор, спросить о том, что могло привести меня к Холли, но я не могла.
— Почему? — прохрипела я.
— Твои глаза, — тихо ответила она. Что-то мрачное отразилось на ее лице. — Они напоминали мне о твоем отце. Они напоминали о прошлом, которое я хотела забыть. Я думала, что смогу оставить все позади, особенно твоего отца. Я когда-то любила Абеля, давным-давно. Он был умным, обаятельным и добрым. Настолько харизматичным, почти никто не мог противостоять ему. Было в нем что-то особенное, что-то могущественное.
Я нахмурилась. Тогда почему она бросила его? Она посмотрела на мою реакцию, прежде чем продолжить.
— Я уверена, ты не помнишь, потому что тогда была маленькой, но с Абелем не всегда легко. У него были хорошие стороны, но он не мог мне дать единственное что я хотела: нормальную жизнь.
То, что я могла понять. Я нередко мечтала о нормальной жизни, но мое детство было далеко от этого. Может, мы с матерью похожи больше, чем я думала. Но, возможно, она и Абель похожи больше, чем она хотела признавать. Потому что, несмотря на ее желания, нормальная жизнь не была тем, чего моя мать достигла.
Она продолжила мягким голосом:
— Мы хотели жить без надзора ОЭС. Они лишили нас выбора, свободы и навязали правила, с которыми твой отец не был согласен. Мы решили сбежать. Он хотел попытаться для меня, создать нормальную семью, жить нормальной жизнью. Ну, это было моей мечтой, когда мы уехали. — Она остановилась, задумавшись. — Поначалу, казалось, это сработает. Но, могу сказать, что твой отец боролся с нормальной жизнью. Он не знал, как жить в нормальном обществе. И не чувствовал себя безопасно в своем. Он считал, что ОЭС придут за нами в любой момент и запрут в тюрьме за измену. Потом его брат — твой дядя — приехал в город. Он убегал от ОЭС годами и убедил твоего отца работать с ним на богатого бизнесмена. Твой отец знал, что ему понадобятся деньги, если он хочет построить место для Иных, безопасное от ОЭС, подавляющей власти и бдительного надзора ФБР. Он больше не хотел, чтобы его использовали.
Я не очень много знаю об их работе. Боялась спросить. Я думаю, Абель погряз вместе с братом. Ему стало сложнее примирить свои идеалы с работой, но он не пытался остановиться. Думаю, это то, чем я больше всего в нем восхищалась. И потом твой дядя начал проводить все свое время с нами, говорить о своей собственной группе, которая могла уничтожить ОЭС. Я пыталась отговорить Абеля от этого. Я умоляла бросить это безумие. Но его брат имел слишком большое влияние. Абель считал, что поступает правильно. Больше не было размышлений. Твой брат уже показывал признаки Изменения, и я знала, что твой отец не отпустит его. Но ты первые несколько лет казалась нормальной. Не представляешь, как сильно я этого хотела. Так что я взяла тебя и сбежала. Не думаю, что Абель преследовал нас, но я всегда осторожничала, не оставалась слишком долго на одном месте, на всякий случай.
— Но потом проявилось мое Изменение, — сказала я.
Моя мать кивнула.
— Я знала, что было глупо думать о нормальной жизни для нас. Не представляешь, сколько раз я жалела о побеге от Абеля, но в тоже время знала, что не смогу вернуться в его жизнь. Слишком опасно для нас. Я хотела нормальной жизни, безопасности, пусть даже ее видимости. Если бы Абель нашел нас, я не смогла бы противостоять ему.
— Поэтому мы всегда переезжали?
— Да. Поэтому и из-за ОЭС.
— ОЭС? Почему? Ты, похоже, не была против, когда они забрали меня.
— Ты никогда не была бы свободной с ОЭС. Я знала это. Они обещают достойную жизнь, но держат агентов в золотой клетке. Я не хотела этого для тебя. Но однажды они нашли нас, и у меня не осталось выбора. Майор не стал бы слушать мое «нет». Может, тогда я должна была позвонить Абелю, чтобы он забрал тебя раньше ОЭС, но я не хотела признаваться ему, или себе, что моя жизнь в руинах. Я должна была догадаться, что мой план обречен. Ты либо с ОЭС, либо с Армией Абеля. По крайней мере, я так думала тогда. Я не знала, что много Иных живут в подполье, вне радаров ОЭС. Но с твоими глазами мы все равно не смогли бы долго держать в секрете твою личность.
— Я могла бы принять другой облик, — ответила я.
— На недели? — скептически сказала она. — Навсегда?
Я кивнула.
— Я была на миссии несколько недель.
Долгое время моя мать смотрела на меня.
— Это ничего бы не изменило. Я до сих пор не могу изменить свою внешность. Они узнали бы меня.
— Но ты можешь заставить себя выглядеть младше.
Морщины вокруг ее глаз и рта были глубже, чем я помнила. Она не использовала свое Изменение долгое время.
Она коснулась гусиных лапок кончиками пальцев.
— Когда я ушла от твоего отца, поклялась никогда не использовать снова свое Изменение. Я видела, на что способны люди, как мы, но я также знаю, что это делает с ними. Я больше не хотела такой быть. Я хотела быть нормальной.
— Но ты раньше была агентом ОЭС. У тебя был дом в штабе, будущее, работа. Почему ты не вернулась? Неужели лучше делить свою жизнь с пьяницами и проводить ночи в отключке от наркотиков?
Она вздрогнула. Мои слова были суровыми, но правдивыми. И мы обе знали это.
