И тут же Джерри пожалел о своих словах, ибо это только ухудшило ситуацию. Это правда, меранские одежды надежнее, легче и удобнее, чем любая броня, изготовленная в бронзовом веке, но от увечий не страхует и она, а стоять и ждать, не обороняясь, прямого удара мечом от потенциального противника мог только ненормальный. Киллер медленно нагнулся, подобрал один из мечей, вытащил его из ножен и протянул рукоятью вперед Карло. Потом сложил руки под накидкой и расправил плечи.
– Куда угодно, кроме глаз, – сказал он и стал ждать.
Карло сделал два пробных взмаха и поморщился – тяжеловато, пожалуй…
– В голову сойдет? – поинтересовался он как ни в чем не бывало.
Ариадна схватила Джерри за руку, и круг зрителей стянулся туже.
Какого черта?
– Сойдет, – кивнул Киллер.
Карло поменял хватку и взмахнул еще раз.
– Эту штуковину можно держать двумя руками? – спросил он.
– Да, – ответил Киллер; лоб его блестел от пота.
Карло оглянулся.
– Станьте пошире, – сказал он. – Места мало.
Зрители нахмурились, но отступили на пару шагов… и Карло без предупреждения взмахнул мечом, держа его одной рукой, – тот сверкнул на солнце, описал стремительную дугу и обрушился на шапку Киллера. Меч отскочил, Карло пошатнулся, а Киллер, охнув, упал на колени; шапка даже не съехала набок. Потом Киллер, потирая шею, встал. Карло массировал пальцы и хмурился.
– Значит, семеро? – спросил Киллер.
Парень пожал плечами.
– Отстань, – буркнул он.
Киллер вспыхнул, а зрители, придя в себя, расхохотались.
Это совсем уже сбило Джерри с толку. Он до сих пор не решил для себя, кто такой этот Карло и что творится в его голове, даже после трех дней, проведенных вместе с ним взаперти. И уж во всяком случае, он держал меч в руках далеко не первый раз в жизни.
– Карло? – окликнул он, и Карло задержался и оглянулся.
– Пожалуйста, – произнес Джерри. – Мы будем рады, если ты пойдешь с нами.
Парень с минуту удивленно смотрел на него. Потом пожал плечами, глянул на Киллера и кивнул.
– О'кей, семеро, – ответил он.
Киллер натянуто улыбнулся и протянул руку. Карло, игнорируя ее, наклонился подобрать меч.
– Не оружие, а черт-те что, – заметил он Джерри. – Я куда лучше управляюсь с мачете.
* * *
Джерри лежал вместе с пятью остальными на дне повозки; Киллер правил по дороге навстречу критской милиции. Вся затея казалась совершенно лишенной смысла и смахивала на пустую браваду, на что и указывал настоятельно Грэм Гиллис, когда ему тоже предложили принять участие. Он остался с женщинами, игнорируя шуточки со стороны Киллера, что вполне могло означать большую отвагу, нежели проявил Джерри.
Повозка въехала в отряд, и его предводитель крикнул, чтобы они остановились. Киллер вытянул всех кнутом. Повозка рванула вперед, и тут из нее, как из Троянского коня, высыпали меранцы.
Бой был короткий и относительно бескровный; впрочем, Джерри ожидал, что так и будет: критяне не дрались ни за веру, ни за семью, ни за землю.
Девять уцелевших разбежались в разные стороны, бросив на поле боя оружие, щиты и доспехи. Двум оставшимся вручили полотенце, чтобы те разорвали его на повязки; они понимали друг друга, ибо находились в радиусе действия жезла. Меранцы собрали трофеи, погрузили в повозку и собрались возвращаться в лагерь. В общем, решил Джерри, критяне – люди тихие и спокойные. Погиб только один, убитый Карло.
Джерри вскарабкался на переднюю скамейку рядом с Киллером, который пошел в бой с серебряным мечом работы старого Венкера, взял в плен предводителя критян и принял быструю и неизбежную капитуляцию. Повозка неспешно поднималась на холм.
– Ладно, дружище Ахиллес, – сказал Джерри. – Какого черта ты все это затеял?
Киллер расплылся в улыбке, нагнулся и вытащил из-под скамейки шлем из кабаньих клыков, снятый с предводителя.
– Ради твоей коллекции, дружище Джереми.
Джерри принял шлем и торжественно поблагодарил его: мерионский шлем был бы украшением любой коллекции, и он знал, что сойдет с ума от радости обладания им, когда у него будет время осознать это. За их спинами Свен и Тиглат довольно восседали над шестью комплектами трофейных мечей и щитов.
– Что еще? – спросил Джерри. – Или ты хочешь сказать, что просто потренировался в обращении с этим серебряным мечом?
Или проверял себя после долгого перерыва?
Киллер следил за лошадьми и не отвечал.
– Ты сказал мне не всю правду! – настаивал Джерри.
Киллер положил руку ему на плечо.
– Ты ведь никогда не лжешь друзьям, Джерри?
– Разумеется, нет!
Киллер с улыбкой покосился на него.
– Я не буду настаивать на выполнении твоего обещания, Джерри. Этот чудак Карло не стоит обещания – ты видел, как он заколол того бедолагу?
Вот ублюдок! Я знаю, ты любишь меня как друг и выказываешь эту любовь, как можешь. Поэтому можешь забыть про свое обещание, а я буду молиться Эросу за тебя.
Свен с Тигом обсуждали возможные варианты обмена комплекта из двенадцати предметов. Жан-Луи и Маркус примеряли шлемы и наколенники.
Киллера не интересовали железки, иначе его дом ломился бы от этого хлама.
Киллер коллекционировал тела. Живые тела.
– Это было обещание, – заявил Джерри. – Но теперь это уже сделка. Я повторяю: завтра на закате, у тебя дома. А теперь валяй рассказывай все до конца!
Киллер так и не посмотрел на него прямо, но рука его напряглась.
– Спасибо, – произнес он. – Это будет очень мило.
– Тогда скажи хоть, черт подери, чего ты дрожишь.
– От предвкушения! – фыркнул Киллер, но руку убрал.
* * *
Джерри перебрался назад, к Ариадне – та все еще была бледна и дрожала.
Вся остальная компания расселась по бортам, окружив груду сложенных палаток и оружия, сваленную посередине. Киллер пригласил Маркуса сесть к нему на скамейку, и они углубились в беседу. Необычным было то, что Киллер взял с собой Клио и Хельгу; возможно, так повелел Оракул, а может быть, присутствие женщин хоть немного сдерживало ту грубую мужскую буффонаду, которой ожидал Джерри. Четверка тяжеловозов, опустив головы, тащила повозку по дороге – когда едешь в Меру, все дороги хороши.
Прямо напротив Джерри сидела Мейзи, чертовски хорошенькая в сером меранском наряде, с шапочкой, игриво сдвинутой набок на золотых волосах; встретившись с ним взглядом, она даже слабо улыбалась. Она больше не боялась того, что посещение Меры будет угрожать ее душе – во всяком случае, после встречи с Астерием. Сидевший рядом с ней Гиллис выглядел совершенно абсурдно в своей старой одежде из Внешнего Мира, но он настоял, чтобы ему вернули лохмотья, оставшиеся от его синего костюма. Он непрерывно хмурился.
