Кира, прикрывая лицо ладонями от смущения и восторга, подбежала ко мне. Я обняла ее и сказала:
— Эта замечательная девушка, несмотря на свой юный возраст, достойна стать Мисс Большие Перевертыши. Она добрая и отзывчивая, искренне любит свой поселок, его жителей, свою большую дружную семью и, главное, готова и может сделать много хорошего для всех нас. Я хочу отдать эту корону именно ей, — я взяла у Акулины украшение и сама надела его на голову Киры.
Трибуны взорвались аплодисментами. Кира расплакалась от переизбытка чувств, и я обняла ее, успокаивая. Игнат же начал призывать всех снова к тишине, поскольку у него был для всех еще один сюрприз.
— К сожалению, — сказал он, когда овации стихли, — мы в этом году не смогли насладиться цветением Лунного Дерева в полной мере и даже пришлось перенести финал этого конкурса на несколько дней. Однако мы с организаторами решили не нарушать традиции и устроить еще одно цветение… Для наших прекрасных победительниц.
В следующую секунду вокруг сцены один за другим стали вспыхивать лиловые цветы. Приглядевшись, можно было понять, что это бумажные фонарики, но они были точной копией тех бутонов, что распускались на Лунном Дереве. Цветы продолжали зажигаться, их становились все больше, вскоре розовым засияло даже озеро, усыпанное плавучими фонариками. И это было удивительное, волшебное зрелище, от которого на лицах всех жителей Перевертышей расцветали счастливые улыбки…
… Праздник растянулся до глубокой ночи, и когда мы с Глебом и его бабушкой возвращались домой, небо на востоке начало едва заметно светлеть. Во дворе, как и в доме, тем не менее было еще темно. Глеб открыл дверь и потянулся было к выключателю, чтобы зажечь свет, как вдруг на лестнице появилось два светлых пятна. Они поплыли к нам, и чем ближе становились, тем в одном из них отчетливее проступал знакомый силуэт Ильи Аристарховича. Сердце затопило разочарование: если он здесь, значит, ритуал не сработал?
— Папа? — воскликнула между тем Софья Ильинична. А в следующую секунду еще более удивленно: — Матушка?
И действительно, второе пятно превратилось в призрак пухленькой пожилой женщины.
— Откуда вы здесь? — продолжала Софья Ильинична.
— Оттуда, — мрачно сообщил прадед. — Побывал я там после вашего ритуала, и мне не понравилось. И мы с Мари, — тут он с нежностью взглянул на спутницу, — решили вернуться к вам вдвоем. Ведь Волковы своих не оставляют…
Эпилог
— Ну что, мамочка, хотите знать пол будущих деток? — врач-узист будто нарочно испытывала мое терпение, задавая этот вопрос уже раз третий за обследование, но все никак не выдавала «тайну».
— Очень хочу, — уже простонала я, мысленно мечтая чем-нибудь настучать этой полнощекой хитроулыбчивой конспираторше.
— Итак… У вас мальчик и… Мальчик! — наконец огласила она.
— Аллилуйя, — торжественно вознесла я руки к потолку. — Радость-то какая…
— Приятно, когда мечты сбываются, — улыбнулась докторша.
— О, да… Только это не такие уж мои мечты, — я принялась вытирать гель со своего огромного живота.
— Мужа? — теперь улыбка врача стала понимающей. — Мужчины порой бывают такими категоричными, не понимая, что главное не пол, а здоровье малышей…
— Муж как раз девочку хотел, — выдала я новый аргумент «против» и кое-как поднялась с кушетки. — А вот прадед мужа…
Я заметила, что доктор проявила интерес и приготовилась слушать дальше, и замолчала, не доставив ей этого удовольствия. Боюсь, если бы она узнала, что речь идет о призраке, я бы прямиком из женской консультации отправилась в больничку, и не в гинекологию, а туда, где форменная одежда — смирительная рубашка.
Стоило выйти из кабинета, ко мне сразу бросился Глеб:
— Ну что? Сегодня повернулись как надо?
Его волнение было понятно: мне рожать через месяц, а детишки до сих пор наотрез отказывались демонстрировать свой пол. Точно мстили таким образом прадеду!
— Наконец-то повернулись. Все пучком, Илья Аристархович будет счастлив, — я обхватила живот снизу, иначе, казалось, меня, как неваляшку, опрокинет к полу. — Оба мальчишки. Неужели наконец поспим спокойно?
С возвращением прадеда и прабабки Глеба наша жизнь, ожидаемо, спокойной быть перестала. Нет, сама Мария Петровна Волкова — милейшая женщина, но уж больно покладистая и без разрешения мужа слова сказать не может. А вот Илья Аристархович… Как только мы с Глебом сыграли свадьбу, и я окончательно переехала жить в Большие Перевертыши, он изо дня в день, вернее, из ночи в ночь стал докучать нам требованием поскорее родить ему внуков. Спасибо, хоть свечку в ногах не держал. Впрочем, кто его знает? С него станется… Когда же беременность свершилась, начался новый этап доставания: ему позарез нужны были наследники мужского пола. Но каким образом я могла повлиять на это, его не волновало. Мальчики — и точка. А все потому, что уже несколько поколений подряд, не считая Глеба, у Волковых рождались девочки. А чтобы фамилия Волкова не исчезла с замужеством, одним из условий для их супругов было отказаться от своей фамилии в пользу жены. Только благодаря этому Глеб у нас Волков, а не Терешко, как его отец.
Ел мозг Илья Аристархович кропотливо, со знанием дела, чайной ложечкой, ежевечерне являясь то мне, то Глебу, то обоим сразу и принимался занудничать, стенать, а порой и угрожать. И ничего невозможно было с этим поделать — призрак он и есть призрак, с него все как с гуся вода. Я в отчаянии несколько раз порывалась вернуться в Москву, но детям необходим был контакт с Лунным Деревом, с каждым месяцем все больше, вот и пришлось смириться.
К слову, для меня стало сюрпризом, что у оборотней-волков многоплодие — частое явление, и Глеб, как единственный ребенок, скорее исключение. Меня же «правило» не обошло, вот и «заработала» двойню. Спасибо, не тройню, как у жены Дена Серова. Да-да, проклятье я все же сняла удачно, и скоро в Больших Перевертышах значительно повысится рождаемость. Пора строить детский сад и заодно врача откуда-нибудь «выписывать», а то Акулина со всеми уже не справляется, к тому же они с Игнатом благополучно вписались в мэйн-стрим и теперь тоже готовятся внести свою лепту в местный бэби-бум. Так что скоро и ей будет не до пациентов… Как и мне. В свое время, когда только открылся мой дар, после долгих раздумий я все же решила в «ведьмовство» не уходить с головой, лишь изредка помогала Акулине, в остальное же время занималась тем, что любила больше и умела лучше — лечить животных, ну и оборотней в другой ипостаси.
— Май месяц, а такая жара. Скорей бы дождик, — я рьяно обмахивалась журналом всю дорогу из Тулы до Перевертышей. — И родить.
— Ты уж определись, чего больше хочешь, — усмехнулся Глеб, опуская стекло ровно на половину: чтобы мне не надуло.
— А можно все сразу? — жалостливо уточнила я. И тут же вскрикнула: кто-то из Волковых-младших со всей силы ударил меня изнутри.
— Опять дерутся? — Глеб с нежностью посмотрел на мой живот.
Я же со вздохом кивнула.
— И все-таки родить, — сделала я наконец выбор. — А потом сразу дождик.
Глеб засмеялся, а мы наконец въехали в Большие Перевертыши. Вскоре показался наш особняк, покрашенный свежей белой краской, с новой крышей и стеклопакетами под старину. Внутри тоже шел ускоренный ремонт: мы очень боялись не успеть к рождению малышей. Огород, сад и лужайке во дворе — отдельная песня. Софья Ильинична в ожидании правнуков что-то разошлась и купила еще несколько семеек пикси, которые и довели все вокруг до толка.
— Давай прогуляемся к Дереву, — предложила я Глебу.
Он припарковал машину, и, взявшись за руки, мы медленным шагом направились к сердцу поселка. У дома Милы ненадолго задержались перекинуться несколькими словами с хозяйкой.
— Вижу, работа у вас как всегда кипит, — с усмешкой заметила я. — Как дела со второй прачечной?
— Открываемся в следующем месяце, — похвасталась Мила. — Остались мелочи…
