Но баронесса покачала головой.
- Ах, милая, перед кем мне притворятся? Или думаешь, я жажду мести? Увы, нет. Противник герцогу из меня никакой. Я лишь хочу, чтобы ведьмы выжили, и на тебя натолкнулась случайно. На балу увидела новую жену де Грейстора и решила полюбопытничать. Уж слишком необычная внешность. Белые волосы, редкий цвет глаз. Обычно это указывает на благословение Проматери. Вышла промашка - в тебе нет Дара. Зато оказалась отрава. Пока я выясняла что к чему, герцог и сам разобрался, а потом… Потом я думала, что он оставит тебя. Начнет искать новую жертву, и, признаться не могу отметить того, что выбирает де Грейстор заранее обреченных. Но вместо этого мужчина вдруг увлекся. Ха! И напортачил, конечно! Я писала тебе. И пыталась подгадать встречу. Но пойми, это не так просто, когда рядом кружит увлеченный мужчина. Моя шкура дороже, уж прости.
Бекки заторможено кивнула. Это она могла понять. Но кое-что не вязалось.
- Во мне нет Дара… Тогда зачем все это? Только не говорите, что ради благих намерений!
- Ради жизни, милая. И ты родишь девочку. Я вижу ее… Проматерь шепчет, что это будет благом.
Ребекка как могла пыталась собраться с мыслями. Ее загнали в угол! Она не могла верить ведьме, но… Животный страх за ребенка сеял в душе сомнения. А что если баронесса права? Мужчины поступают так жестоко… И Вильгельм хотел использовать ее! Выбрал, чтобы принести в жертву проклятью!
Сердце выстукивало заполошный ритм. Нельзя здесь оставаться! Бежать! Срочно!
- Я…
- Ты не спрячешься от него, даже не пытайся. Куда бы ни уехала, де Грейстор все равно найдет. Послушай. Можешь мне не верить - твое право. Иди, попытайся спросить о детях у своего мужа... Или о верхней оранжерее. Увидишь, как он начнет юлить. Но если дашь понять, что беременна – я ничем не смогу помочь. Решишься – ищи меня завтра за городом у южного озера.
И ведьма потеряла к ней интерес. А Бекки не сразу сумела подняться на ноги. В одно мгновение мир перевернулся, и теперь казалось, что она болтается в пустоте.
Да, надо поговорить с Вильгельмом… Руки легли на живот. Только очень, очень аккуратно.
***
Вильгельм подъезжал к дому уже в сумерках. Задержался в библиотеке, потом еще и посол Полташ пристал. Все эти дни пэр сиял не хуже солнца – ведь именно его подопечную выбрал король.
Впрочем, это никаким образом не касалось цен на погодные машинки. Дружба дружбой, а помолвка – еще не женитьба.
И как никогда Вильгельм ждал окончания короткой встречи. Дома его ждала компания куда приятнее и нужнее.
- Госпожа прилегла, - сообщила Лориана, принимая у него плащ. – Сегодня выходила в город за красками. В парк заехала... А солнце такое, просто ужас, кажется, герцогиня немного устала.
- Устала? – нахмурился Вильгельм, но Лориана лишь пожала плечами.
- Так немудрено ведь, еще недавно тонкой былиночкой ходила, и рисует вот с утра до вечера…Это же надо на ногах столько стоять! – простодушно щебетала, разглядывая плащ. – Ну, опять запылился! Разве так можно?
И девушка убежала вместе с накидкой.
А он поднялся к фее. Черт… конечно, она не высыпается! Надо дать девочке отдых, совсем замучил.
Ребекка нашлась в постели. Кажется, действительно дремала, и Вильгельм поспешил присоединиться к ней. Еще не коснулся и даже не нырнул под одеяло, а внутри разгоралась жажда обладания.
Близость с полусонной Ребеккой всегда была особенно нежной, чувственной. Девочка так сладко реагировала. Сама тянулась за лаской, совершенно избавленная от шелухи привычных норм.
Тонкий запах цветущей яблони будоражил его сильнее, чем самый мощный афродозиак. А в ушах билось тихое «Вильгельм», когда во время ласк она шептала его имя. Никаких набивших оскомину сокращений. И это было больше чем приятно.
Вильгельм осторожно привлек к себе любимую, с наслаждением оглаживая плавные изгибы талии и бедра.
- Уже в ночной сорочке, леди? – шепнул, прикусывая розовеющую мочку. – Не рано ли?
Ребекка вздохнула и, помедлив, развернулась к нему.
- Я была в парке… - пробормотала ему в шею.
- Да, Лориана говорила. Ты устала, наверное, - Вильгельм поцеловал светлую макушку. - Не заболела бы… Погода все же недостаточно хороша. Побудь в особняке. Зачем эти прогулки?
- Там… там красиво. Как в оранжерее. В замке.
Вдоль позвоночника прокрался легкий холодок, отгоняя нараставшее возбуждение. Чертова оранжерея. Надо будет убрать оттуда статуи, чтобы не возникло лишних вопросов.
- … А почему верхний уровень закрыт?
Проклятье! Вильгельм через силу заставил себя расслабиться. Неудачный поворот разговора! А может, объясниться сейчас, пока еще не поздно, и вместе решить проблему? Демон! Нет, он… он даже не знает, с чего начать!
- Потому что он мне не нравится, моя леди.
И это было чистейшей правдой.
- Может, он понравится мне?
О, это вряд ли. Если только фея не захочет рисовать застывший каменный ужас и удивление на лицах статуй.
- Может быть. Потом. А сейчас – отдохни.
И Вильгельм крепче прижал жену к себе. Надо ускорить поиски. И решить, что делать, но самое главное – как начать разговор.
Глава 39
- Хм, пришла все же.
Баронесса казалась равнодушной, а Бекки сама не знала, как добралась сюда и вообще решилась на это безумство. Но по жилам вместо крови текла ледяная горечь. Все оказалось правдой! При одном лишь упоминании об оранжерее Вильгельм трусливо ушел от разговора! И последняя дура услышала бы нервные нотки в нарочито спокойном голосе.
Дальше спрашивать не решилась. Сердце наполнил такой страх и тоска… Хотелось плакать, и она бы непременно оттолкнула де Грейстора, вздумай он попытаться завалить жену на спину, но впервые за все время герцог не тронул. Просто лежал, прижимая к себе, гладил по волосам, а Бекки мучительно притворялась спящей.
Сама не заметила, как получилось. А когда проснулась – мужчины не было рядом, а ведь за окном еще не расцвело!
Нельзя было терять времени.
Но Бекки не знала, с чего начать и не придумала ничего лучше, как попытаться спросить об оранжерее у Лоры. Служанка долго мялась. Говорила, что это дело хозяйское, и слугам туда хода нет, но, наконец, раскололась.
- Говорят, там статуи. Как только супруга умирает, так ее в камне возрождают. Но герцог запрещает там находиться, да и мы не лезем. Зачем?
О, Бекки знала зачем! Чтобы не побежали слухи, а ведь даже до ее ушей дошли шепотки о проклятье.
Пометавшись еще немного по комнате, она, наконец, решилась. Начала собирать сумку, а удивленным служанкам посоветовала остаться в особняке. Но те уперлись.
- Не знаю, что вы задумали, голубушка, но вас я не оставлю. Поругались с господином, что ли?
Наивная Хельга представить не могла, что именно послужило причиной сборов. А Лориана, наоборот, молчала. Не задавала лишних вопросов, только носила платья.
Ограничилась тихим:
- Останусь с вами.
И вот они все трое стоят в маленьком и пустом гостином зале у Южного Озера. А сердце раздирает на части. Зря, наверное, поспешила. Надо было поговорить с Вильгельмом как следует, может, он не виноват? Но ведь использовал ее! Взял для того, чтобы сберечь свой род, в обмен на чужую жизнь! И с него станется убить ребенка. А потом просто запереть ее в замке и продолжить пользоваться.
- Выпей, дорогая, - подвинула к ней чашку баронесса. – Ты вся дрожишь...
А что в той чашке? Отрава? Да нет, ведьма могла это сделать десять раз к ряду. Женщина вздохнула.
- ...Послушай, тебе знакома эта вещица? – и перед ней на стол положили амулет Палача.
Черный агат казался сгустком тьмы, не отображая ни одного луча света. На таком клялись смертельной клятвой, нарушить которую значит расстаться с жизнью. Безумно редкие – камни к тому же выдерживали не более трёх клятв, а потом просто приходили в негодность, поэтому их использовали чрезвычайно бережно.
Баронесса выхватила из волос острую заколку и, не раздумывая, уколола палец. И тут же прижала к амулету. Воздух наполнился шипением и запахом горящей плоти. Бекки подурнело.
