— Ей оттуда просто несёт, — усмехнулась Серая Лисица.
Я первым шагнул к двери — по сторону её царила непроглядная тьма. Внутри помещения, где прежде складывали припасы для госпиталя, не горел ни один светильник и не было ни единого окна.
— Змей, осколочную, — сказал я, вынимая из подсумка светошумовую гранату, — кидаешь следом за мной. Потом входим.
— Дальше идём громко? — без особой нужды спросила Серая Лисица.
— Если там засада, — кивнул я на склад, — то нет смысла таиться дальше. Нас ждут.
Мы с Чёрным Змеем заняли позиции слева и справа от дверей. Серая Лисица с парой пистолетов в руках стояла в стороне, готовая открыть огонь по врагу. Я кивнул Чёрному Змею и первым кинул внутрь цилиндр светошумовой гранаты. Следом полетела осколочная, брошенная Чёрным Змеем. Два взрыва слились в один — как грохнула осколочная, я даже не услышал, настолько громкий хлопок выдала моя граната. Тут же изнутри раздались нечленораздельные вопли и одновременно заговорили оба пистолета Серой Лисицы.
Войти в помещение нам с Чёрным Змеем в тот раз было не суждено — обдиратели, завывая от боли, выскочили на улицу. Серая Лисица прикончила нескольких, но их оказалось слишком много, а двери, ведущие в помещение для складирования припасов, были достаточно широкими. Она просто не успевала стрелять.
— Ещё осколочную — и отходим к Лисице! — крикнул я Чёрному Змею.
Мы швырнули в выбегающих обдирателей по гранате и бросились к отступающей Серой Лисице. На ходу мы стреляли в экошёров. Короткие очереди моей автоматической винтовки и быстрые выстрелы самозарядного карабина Чёрного Змея валили на землю одну тварь за другой. Вот только внутри их было очень много. И далеко не все они оказались столь же примитивны, как пираты, атаковавшие безвестную рыбацкую деревеньку.
Раздались первые ответные выстрелы. Палили обдиратели точно так же, как сражались — без особого мастерства, просто жали на курок, посылая в нас пули скорее наудачу. Даже вышедшие вскоре из помещения офицеры, возглавляемые знакомым пожилым человеком в кирасе, не отличались меткостью. Они вскидывали винтовки к плечу и тут же жали на спусковой крючок, вовсе не целясь. Их намерения читались столь легко, что нам не стоило особых усилий уходить от выстрелов.
И всё же мы оказались на открытом пространстве, противостоя нескольким десяткам агрессивных безумцев, жаждущих нашей крови. Позиция не самая лучшая, и мне ничего не оставалось, кроме как скомандовать прорыв. Другого выхода я не видел. И мы ринулись вперёд, паля прямо в морды кидающихся на нас обдирателей. Наши пули валили их одного за другим.
Серая Лисица сменила пистолеты на клинок и теперь плясала среди врагов, убивая их отточенными в сотнях схваток ударами. Отрубленные головы и конечности падали на залитую кровью землю.
Воспользовавшись передышкой, я закинул винтовку за спину, перехватив пистолет и нож, — для боя с обдирателями лучше не придумаешь. Они рвались ко мне, потрясая тесаками и топорами, тянули скрюченные пальцы к моему горлу. Я стрелял в упор — пули разносили им головы. Я вгонял нож в тела особо ретивых, используя их как щит против остальных, и стрелял, прикрываясь извивающимся в предсмертных конвульсиях врагом от его же товарищей. Часто ещё живого обдирателя просто рубили на куски свои же, не обращая внимания, куда бьют. Им важнее добраться до меня, а на остальное наплевать.
Они не были разумными существами, их даже хищными животными назвать нельзя. Обдиратели совершенно безумные, противоестественные твари, порождённые экспериментами военных и демоном, созданным из боли и безумия. Их следовало уничтожать хотя бы из уважения к тем солдатам, кем они были, прежде чем сойти с ума от ужасов Великой войны.
И мы убивали их — без жалости, без сожалений. Мы шли через их толпу, оставляя за собой кровавую просеку, заваленную трупами, подёргивающимися в предсмертных конвульсиях. Офицеры, безмолвно руководившие действиями этой орды, отступали к зданию госпиталя, стреляя в нас из своих винтовок. Гибнуть вместе с примитивными обдирателями они явно не собирались.
— Прорываемся к дверям! — выпалил я приказ в перерывах между схватками с экошёрами. — И закрываем их!
Прорыв обошёлся нам в ещё три осколочных гранаты. Взрывы превратили десяток обдирателей в подёргивающиеся в агонии тела, и мы подскочили к дверям, захлопнув их. На наше счастье запиравший их деревянный брус валялся снаружи. Мы с Чёрным Змеем подхватили его и продели через пару бронзовых колец, блокируя обдирателей внутри.
На зачистку заднего двора госпиталя у нас ушло несколько минут. Прочные двери дрожали под напором обдирателей — трещали деревянные плахи, из которых они были сбиты, дребезжал в кольцах запирающий брус.
— Лисица, забирайся наверх и найди нам лестницу или верёвку — что угодно, лишь бы мы смогли присоединиться к тебе. Змей, мы держимся, пока Лисица не выполнит приказ.
— А если ничего не найду?
— Спустишься к нам, и будем прорываться через первый этаж.
Серая Лисица кивнула и в несколько стремительных, но удивительно плавных движений, выдающих в ней эльфийку, забралась на второй этаж госпиталя. Не прошло и полуминуты, как её ботинки застучали по доскам отрытой галереи.
Двери с треском поддались напору обдирателей. Брус ещё держался, а вот кольца медленно, но верно выламывались из дерева створок.
Мы с Чёрным Змеем отступили на пару шагов, подняв оружие. У обоих в руках были винтовки. С пистолетом и ножом в первые секунды прорыва много не навоюешь, надо убивать тварей как можно больше, чтобы они подольше не могли выбраться из помещения.
Двери подались как-то разом. С глухим стуком упало на землю одно из колец, окончательно вывороченное из створки, за ним последовал брус. Двери распахнулись, и обдиратели ринулись на нас снова.
Мы встретили их слаженным залпом двух винтовок. Моя автоматическая и самозарядная Чёрного Змея плевались свинцом, валя экошёров одного за другим. Мы почти не могли маневрировать, чтобы не уйти далеко от здания, иначе никак не забраться на второй этаж. А потому вынуждены были брать плотностью огня. Только успевай магазины менять. И именно когда мы делали это, обдиратели подбирались ближе — их было слишком много, мы просто не успевали убивать их. Не думающие о самосохранении твари пёрли напролом, потрясая своими уродливыми тесаками, наталкиваясь друг на друга, паля из устаревших пистолетов и винтовок в белый свет, как в мелкую монету. Мы стреляли им по ногам, и перед выходом из помещения мгновенно образовалась свалка. Обдиратели лезли друг на друга, тянули в нам руки со скрюченными пальцами, переваливались через растущую свалку, чтобы погибнуть под нашими пулями. Но стоило нам остановиться, чтобы перезарядить винтовки, как один или двое успевали перебраться и вскакивали на ноги. Я или Чёрный Змей приканчивали их, но с каждым разом таких шустрых обдирателей становилось всё больше. А вот количество патронов катастрофически убывало.
— Я обеспечиваю плотность, — отдал я приказ, с которым долго не торопился, потому что риск был слишком велик. Но теперь у нас не осталось выбора. — На тебе контроль на время перезарядки.
Чёрный Змей кивнул и отступил на полшага назад. Я остался с обдирателями один на один. Очередями в три патрона я валил экошёров, увеличивая жуткую свалку перед дверьми — из массы окровавленных тел, живых, мёртвых и умирающих торчали конечности и головы. Кто-то скалился на меня, не понять, жив или уже мёртв; чьи-то пальцы с обломанными ногтями скребли землю; кто-то пытался выбраться, но на него давили десятки тел; кто-то упорно полз, несмотря на простреленные ноги, волоча их за собой, не обращая внимания на боль. Это была самая настоящая преисподняя, и я отправлял в неё всё новых обдирателей — одного за другим — короткими очередями в три патрона. За моим правым плечом то и дело рявкала самозарядная винтовка Чёрного Змея. Обдиратели, успевшие перебраться через свалку, падали с простреленными головами. Чёрный Змей бил наверняка.
