– Если бы школьникам сообщали больше, то такой проблемы вообще бы не возникло. Но все эти тайны…
Эйден меня перебивает:
– Мой отец только что объяснил тебе, почему это необходимо. Не понимаю, почему ты просто не можешь оставить все как есть. Вместо этого тебе постоянно нужно совать свой нос в дела, которые для тебя слишком опасны и вообще тебя не касаются.
– Ах, вот как? Позволь напомнить, что без меня вы бы никогда не узнали о Хлое.
– Позволь напомнить, что ты даже не знала, кто она и что собой представляет.
– Ладно, ладно, народ, – встревает Тайлор, подняв руки, – думаю, мне лучше оставить вас одних. Похоже, вам еще кое-что нужно обсудить.
– Мне бы твою беззаботность, – шипит на него Эйден. – Ты хоть понимаешь, что едва не вылетел из охотников?
Тай по-приятельски закидывает руку ему на плечо.
– Ах, ну что может случиться, пока у меня есть такие заступники, как ты? – По-дружески пихнув его кулаком, Тай уходит. Мы же с Эйденом возвращаемся в интернат. Между нами повисает молчание, а напряжение буквально можно потрогать руками.
– Что теперь будет с Хлоей? – отваживаюсь спросить я.
Эйден вскидывает брови.
– Серьезно? Опять вопросы? Разве мы только что не выяснили, что твое любопытство сведет тебя в могилу? – Несколько секунд он колеблется. – Она переродится в новом теле. Как другой человек, само собой, но с теми же способностями. Так что скоро появится юная Лахесис.
Тяжело сглотнув, я вновь вижу перед собой Хлою, привязанную к стулу. Ее слова эхом звучат у меня в ушах, и на миг я зажмуриваюсь, чтобы избавиться от этого образа. Теперь многое наконец обрело смысл. В том числе и то, почему она так бурно отреагировала, когда я спросила ее о Фриде, рассказав о своем родстве с ней. Судя по всему, она знала, что Фрида – темпес, и, конечно, забеспокоилась, что и я тоже. В памяти всплывает золотой свет, клинок, выросший из ее руки, то, как она проводит им по собственному горлу. Кровь, всюду кровь…
– Я никогда не забуду это зрелище, – бормочу я, глядя на Эйдена.
Он вздыхает:
– Рано или поздно ее бы все равно убили. Мы должны ослабить ее преемниц, чтобы они больше не могли причинять вред людям. Это единственный путь, и в этом наш долг. Ее смерть предотвратила много горя, даже несмотря на то, что скоро появится следующая богиня. Но мы будем искать ее и найдем. – Он снова бросает взгляд на меня. – Это не твоя задача, так что не забивай себе голову. Это было правильно, а ее смерть – единственное и логичное последствие.
Мы доходим до комнаты Эйдена, и он открывает дверь. Мне не понять, как после такого он сохраняет хладнокровие.
– Не думаю, что смогу так просто поставить на этом точку.
На его лице не найти ни следа тепла или утешения. Холодный и отстраненный, он стоит передо мной.
– Но тебе придется, если хочешь и дальше оставаться у нас.
Я знаю, что он прав, и тем не менее после этих слов сглатываю комок в горле. Как мне это сделать? Ведь умер человек, причем из-за меня: «Смотри, смотри внимательно», – сказала мне Хлоя. Она знала, что это будет преследовать меня вечно. Так богиня наказала меня, потому что на мне лежит часть вины за ее смерть.
Глава 38
Передо мной тянутся пустынные больничные коридоры. От ламп на потолке струится зловещий мутный свет. Единственный звук – эхо моих шагов. Я снова и снова оборачиваюсь и с трепещущим сердцем без разбора открываю какие-то двери. Где все? И где мама? Я пришла ее навестить, но теперь чувствую, что тут что-то не так.
И разом до меня доносится звук. Тихий шепот, напев, что пронизывает меня и леденит кровь. Я приближаюсь к источнику звука. Приоткрытая дверь. Медленно толкнув ее, я замечаю в центре комнаты человека, который сидит на стуле. Женщина повернута ко мне спиной, и тем не менее я узнаю фигуру, волосы, жуткий голос. Все во мне требует бежать отсюда как можно быстрее. Я не хочу видеть ее лица, не хочу больше слышать этот голос, что прожигает мне мозг. Но ноги словно живут собственной жизнью и несут меня все ближе к женщине впереди.
Я дышу столь быстро, будто только что пробежала спринт, сердце в груди гулко колотится, а глаза широко распахнуты, точно я не должна упустить ни единой детали в ужасной гримасе Хлои. Ее ноги привязаны к стулу, зато руки свободны и держат маленького ребенка. Она ласково качает его, напевая колыбельную таким страшным голосом, что у меня мурашки бегут по телу. Вдруг Хлоя замирает, не окончив движения, младенец распахивает льдисто-голубые глаза и начинает хныкать.
– Они все узнают, малыш. Можешь мне поверить. Ты не сможешь долго притворяться и укрываться во лжи, – чуть слышно произносит Хлоя и поглаживает младенца по пушистой головке. – В конце ты умрешь, как любой. Но до тех пор не смей забывать, что ты со мной сделала. – Она вскидывает голову, ее глаза вытекают из глазниц, а руки обвивают маленькое тело и сжимают его. Ребенок кричит в агонии, но Хлоя не останавливается и вопит мне: – Смотри! Смотри внимательно!
Я кричу и вдруг вскакиваю. Что-то подталкивает меня, а затем успокаивающе ко мне прижимается. Йору, понимаю я, и в следующий миг вспоминаю, что меня окружает. Я у себя в комнате, в безопасности. Ничего не произошло, мне просто снова приснился тот же кошмар.
Со смерти Хлои прошло больше двух недель, и с тех пор меня преследует этот ужасный сон. Как будто бы Хлоя охотится на меня, что поначалу я посчитала полным абсурдом: все-таки Тай заверил меня, что богини судьбы хоть и могущественны, но точно не полтергейсты. Вот только это, увы, не отменяет жутких кошмаров. Наверное, мне не дает покоя чувство вины. Ведь на мне лежит часть ответственности за то, что человек – или, по крайней мере, нечто в этом роде – лишился жизни. Я собственными глазами видела привязанную к стулу женщину, у которой не осталось другого выхода, кроме как покончить с собой.
Было ли это неправильно? Может, мне не стоило рассказывать Эйдену о Хлое? Но тогда я не знала, что она такое. И она тоже не безвинна. Мне опять вспоминается маленький ребенок. Нет, Хлоя точно не была безобидна и принесла людям много горя. Но неужели нет другого способа справиться с богинями?
Последние две недели прошли тяжело, потому что мне запретили покидать территорию академии. Это стало моим наказанием за то, что сунулась туда, куда соваться нельзя. Очень мягкое наказание, я хорошо это понимаю, и получила я его явно только благодаря заступничеству мистера Коллинза. Тай тоже обошелся лишь домашним арестом и дополнительными тренировками.
Сейчас только половина шестого. До недавнего времени я никогда не просыпалась в такой час. Но теперь я боюсь ночей. Встаю, принимаю душ и переодеваюсь; затем забираюсь вместе с Йору на кровать и стараюсь сосредоточиться на чтении, но у меня почти не выходит. Так что, когда начинаются уроки, я только рада им. Хоть какое-то отвлечение. Впрочем, пока мисс Уоррен на биологии объясняет что-то из генетики, мои мысли снова уплывают. Перед глазами стоят образы, которые я предпочла бы забыть.
– Мисс Франклин? – чужой голос возвращает меня в чувство.
Я поднимаю глаза, словно очнувшись ото сна. Все лица повернуты в мою сторону. Учительница морщит лоб.
– Как прекрасно, что мысленно вы снова с нами. Я как раз спросила вас, какие из признаков в задании номер два будут наследоваться и почему?
Я еще даже не открыла учебник и сначала должна найти страницу.
Мисс Уоррен, поморщившись, качает головой.
– Если продолжите в том же духе, я не вижу для вас будущего в нашей школе. – С этими словами она отворачивается и продолжает объяснения. А я прикусываю губу, читаю текст в книге и пытаюсь сосредоточиться на нем. Однако снова уже очень скоро вижу только лицо Хлои.
После урока я собираю вещи, то и дело бросая взгляды на Эйдена, беседующего с друзьями. Мне нужно с ним поговорить. Он единственный из школьников, кому известно о богинях судьбы. Возможно, я смогу поделиться с ним тем, что меня гложет. Возможно, когда-то он сам боролся с такими же сомнениями и расскажет мне, как справляется со всем этим. Мне в любом случае необходимо кому-то выговориться. Я не могу больше сражаться с этим в одиночку.
