Вместе с другими учениками я выхожу из класса. Эйден идет немного впереди, болтая с друзьями, и кажется абсолютно невозмутимым. Как ему это удается после всего, что мы пережили? Что ж, наверняка он часто сталкивается с подобными вещами, видимо, это его закалило. Или он просто хороший актер? Последнее более вероятно: его способности я испытала на собственном опыте.
– Эйден, – пытаюсь догнать его я. – Эйден, мне надо с тобой поговорить. – Он удаляется вместе с друзьями по коридору. Вокруг полно народа, и у меня не получается до него добраться. Еще раз зову его по имени, однако он меня не слышит, и в конце концов я останавливаюсь. За короткую перемену нам все равно не хватило бы времени на такой разговор. Так что я сдаюсь и отправляюсь на следующий урок, надеясь пережить этот день как-нибудь.
Сегодня редкий случай, когда Эйден не задерживается после тренировки, так что здесь тоже не подворачивается возможности для разговора. Весь остаток дня и вечер я жду в своей комнате и периодически стучусь в его дверь. Должно быть, выражение лица у меня довольно озадаченное, когда в конце концов дверь открывается и он встает передо мной со скрещенными на груди руками.
– Тереза? Что ты здесь делаешь?
Я совершенно не ожидала, что он вдруг окажется здесь, из-за чего сначала не нахожусь с ответом. Я откашливаюсь и, запинаясь, произношу:
– Мне… я хотела с тобой поговорить.
– Я так и подумал. Ты ведь стоишь у меня под дверью.
Закатываю глаза – сейчас я бы предпочла обойтись без глупых шуточек.
– Это насчет Хлои, – продолжаю я и ищу подходящие слова. – Она постоянно у меня перед глазами. Я просто не могу выбросить ее из головы. Мне уже начинает казаться, что я схожу с ума. Понимаешь? Понятия не имею, что мне с этим делать. Все-таки я тоже виновата в том, что она мертва и…
– Тереза, – раздраженно хмыкает Эйден. – Я, конечно, понимаю, что для тебя все это непросто. Кто-то умер у тебя на глазах. Не вини в этом себя, она же покончила с собой, а не ты ее убила. И не думай о ней как о человеке. Она была богиней судьбы, которая принесла в мир много несчастья. Ей доставляло удовольствие заставлять других страдать, и именно это она и делала каждый день. Наш долг – остановить богинь и защитить людей. Нелегкое дело, но для этого мы и нужны. Этому нас и учили. – Он какое-то время смотрит на меня. – И именно поэтому о подобном знают только охотники и члены Совета.
Я тяжело сглатываю.
– То есть ты хочешь сказать, что я посторонняя и слишком слаба, чтобы все это понять.
– Я хочу сказать, ты не сталкивалась с тем, что творят богини судьбы, и сколько боли они причиняют, и что в них нет ничего человеческого. Это единственный путь, но ты не обязана по нему идти. И тебе незачем думать об этом. Постарайся жить как раньше. А все остальное – наша работа.
У меня болезненно сжимается сердце. Почему я вообще к нему пришла? На что надеялась? Что он обнимет меня? Что прижмет к себе, погладит по волосам и пообещает, что все будет хорошо? Нет, точно не на это. Однако я надеялась, что Эйден поймет мои переживания и выслушает меня. А он вместо этого заявляет, что все чепуха.
– Мне снятся кошмары, – тихо говорю я, поднимая на него взгляд. Последняя попытка, на которую я возлагаю все надежды. Он лишь должен понять, что я больше с этим не справляюсь. – Я постоянно вижу перед собой Хлою. Она держит на руках того ребенка, убивает его и говорит со мной. Хлоя повторяет одни и те же слова, хочет, чтобы я смотрела, как она умирает. Надеется, что я никогда не смогу выбросить этот момент из головы. И именно это и происходит.
Немного помолчав, Эйден со вздохом отвечает:
– Нельзя принимать это так близко к сердцу. Подумай о том, что это было правильно и что ее смерть – облегчение для всех нас. Пройдет время, прежде чем ее преемница будет готова занять ее место. А значит, до тех пор фактически стало на одну вредоносную богиню меньше. Ее смерть – это хорошо и правильно. Попробуй сжиться с этим.
Он просто не понимает. Я заглядываю в его зеленые глаза, такие глубокие и бездонные, но в них нет ни капли понимания. Они холодны и неприступны, словно сияющие самоцветы. Я выдавливаю из себя улыбку, а он даже не замечает, насколько она фальшивая.
– Спасибо, так и сделаю, – говорю я, разворачиваюсь на каблуках и возвращаюсь в свою комнату. Там бросаюсь на кровать, чувствуя, что в глазах стоят слезы. Эйден столько лет прожил в этой школе, он вырос в боях. Ему никогда не понять меня. Но что он даже не хочет попытаться…
Я неосознанно тянусь к мобильному, сверлю взглядом темный экран, провожу по нему пальцем. Смотрю на сообщения, ненадолго задумываюсь, но все-таки печатаю: «Привет, Ноа. Как дела?»
Более пустых слов я, конечно, найти не могла. И тем не менее тут же приходит ответ:
«У тебя все в порядке?»
У меня по щеке стекает слезинка, и я быстро смахиваю ее, прежде чем напечатать новое сообщение.
«С чего ты взял, будто что-то может быть не в порядке?»
«Ну, во‐первых, ты мне написала – впервые с давних пор. А во‐вторых, ты спрашиваешь, как у меня дела. Болтовня ни о чем – это совсем на тебя не похоже».
Усмехнувшись, я набираю: «Не так уж и хорошо. Если честно, совсем не хорошо».
«Хочешь поговорить?»
Я смотрю на слова на экране и думаю. Пальцы зависают над буквами и наконец приходят в движение.
«Да».
И это правда. Я хочу с ним поговорить. Ноа знаком с этим миром, он единственный, кому я, наверное, еще могу доверять. И все же я понимаю, что нужно быть осторожной. Никто не должен об этом узнать.
«Встретимся возле больницы? В девять?»
Оглянувшись на часы, я пишу: «Спасибо. До встречи».
Тут же встаю и одеваюсь. Последний взгляд в сторону Йору, в глазах которого отражается чуть ли не упрек. Или мне просто кажется? Может, это всего лишь угрызения совести? Потому что часть меня слишком хорошо осознает, что прямо сейчас я собираюсь сделать то, чего никогда не должно было произойти.
Глава 39
Стоя вблизи от входа, я в который раз смотрю на часы. Уже почти девять. Ноа до сих пор нигде не видно, так что я немного прогуливаюсь туда-обратно. Прохладный воздух идет мне на пользу, а пока жду, я стараюсь разложить все мысли по полочкам. У меня до сих пор немного ноет в животе, стоит подумать об этой встрече. Мне совершенно ясно, что никто из темпес не должен об этом узнать. То, что я сейчас делаю, – очень плохая идея. И тем не менее я здесь.
Девять часов. Поднимаю глаза и вижу, как ко мне приближается силуэт. На этот раз Ноа не стал появляться из ниоткуда и идет мне навстречу как самый обыкновенный человек. У него на губах играет легкая улыбка. Однако чем ближе он подходит, тем больше внимания я обращаю на его взгляд: в нем отражается беспокойство и, наверное, тень неуверенности.
– Я до последнего сомневался, действительно ли ты будешь здесь.
Я пожимаю плечами:
– Если честно, я тоже.
Мои слова вызывают у него мягкую улыбку.
– Тогда я тем более рад, что ты себя переборола. – Ноа быстро осматривается по сторонам. – Пройдемся?
От меня не укрывается этот взгляд.
– Ты что, боишься, что я заманю тебя в ловушку? Осторожней, вот-вот из-за машин и кустов выскочат охотники.
Выражение лица Ноа мрачнеет, зато глаза сверкают так честно и искренне, как ясное звездное небо.
– Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы быть уверенным: ты бы никогда так не поступила. Я тебе доверяю.
Быстро опустив голову, я делаю глубокий вдох. Как он может так говорить? Что ему вообще обо мне известно? Почему он считает, что настолько хорошо меня изучил? Что он успел узнать обо мне, пока за мной шпионил? Все это вращается у меня в голове, но в душе я чувствую нечто совершенно иное: теплоту и привязанность.
– Давай немного пройдемся? – повторяет свой вопрос он.
Я киваю, и мы идем по улице. Без цели, просто шагаем бок о бок, смотрим на тротуар перед собой, не думая о том, что нас окружает.
