Вид с вершины пирамиды открывался изумительный. Потрясающий вид, одно слово!
Вокруг Драконьей Главы, далеко разбросав острые лучи, блестела новенькая, свежеотлитая пентаграмма. Ее ровные линии золотыми полосами поисчеркали зеленую траву; снаружи, за концами колдовской звезды, сверкал отраженным солнечным светом охранный круг. Тоже золотой.
А за кругом чинно, сложив крылья, сидели боевые драконы. Было тихо, как на торжественном официальном приеме, когда приглашенные гости уже собрались, а виновник торжества запаздывает, но вот-вот должен появиться. Некоторые драконы тихонько переговаривались между собой, некоторые откровенно зевали.
Чуть поодаль от всех драконов, напротив главного входа в пирамиду, стояли Белый Дракон, Изер и Олаф. Видимо, они совещались: здоровенные драконы, изогнув шеи, низко склонили головы к человеку, а волшебник, глядя на грозных собеседников снизу вверх, что-то старательно им втолковывал. Должно быть, давал последние инструкции: Олаф то и дело указывал рукой то на возвышающийся рядом с ним летающий сундук, то на пирамиду, то на небо.
На сундуке, в позе отдыхающего лесоруба, облокотившись на ручку непомерно здоровенного топора, стоял гномий король и из-под козырька ладони внимательно разглядывал небо. Изо рта у него торчал свисток и было ясно, что Добуц обязательно им воспользуется, дай только повод! И гораздо охотнее, чем топором.
Небо было совершенно безоблачным, глубокая чистая синь раскинулась от далекого ровного горизонта до высоких гномьих гор. Сами гномьи горы были густо усеяны мелкими разноцветными крапинками, точно пасхальные куличи цветным сахаром.
– Что там такое пестрое, а? – Тимка прищурился, но не смог ничего разобрать, слишком далеко было. – Горные кусты зацвели, что ли? Барбарисы всякие. Кактусы.
– Нет, – Хозяйственный мельком глянул на горы, повернул голову к мальчику. – Гномы с утра пораньше зрительские места позанимали, им ведь тоже интересно поглядеть, как мы змеюку разделывать будем. Такое зрелище, ого-го! И причем совершенно бесплатное.
– Ох, я бы тоже лучше со стороны поглядел, – признался Тимка, – что-то страшно мне. Аж в животе холодно и зубы чешутся. Там чесаться нечему, а они чешутся.
– Может, у тебя новые зубки режутся? – предположил Хозяйственный, заглядывая одним глазом в рот Тимке. – Вот победим Змею и сразу к зубному врачу пойдем. Немедленно!
– Отстань! – сердито топнул ногой Тим. – Я лучше с десятью летучими змеями подряд сражусь, чем один раз к зубнику пойду! Давай, командуй, – мальчик пихнул дракона локтем.
– Как скажешь, – согласно кивнул Боня, хлопнул крыльями и стремительно рванул вниз, к волшебнику. Сделав круг над головой Олафа и что-то ему крикнув, рыжий дракон немедленно вернулся назад.
– Сейчас начнется, – торопливо пообещал Хозяйственный мальчику, – ох, что будет! Приготовься, – и они оба стали напряженно следить за волшебником.
Ожидание оказалось недолгим: для начала Олаф протянул руку к сундуку, и резная крышка мигом распахнулась. Из сундука вереницей вылетели непонятные предметы – маленькие, серые. Растянувшись длинной цепочкой, они плавно осели вдоль всего защитного круга.
– Оловянные обезьянки с дубинками, – прокомментировал зоркий Боня, – двадцать штук. Я их, помнится, видел когда-то у Олафа. Хм, зачем они здесь нужны?
– Раз с дубинками, значит, дубасить будут, – глубокомысленно заключил Тимка. – И я подозреваю, кого… А это зачем? – мальчик, приглядываясь, подался вперед: волшебник вынул из сундука красный хрустальный посох, постучал им в землю, к чему-то прислушался и удовлетворенно кивнул. Следом за посохом из сундука появилась ярко раскрашенная маска, Олаф осторожно надел ее себе на лицо. Затем волшебник выудил из объемистого сундукового нутра печально знакомый Тимке и Боне предмет – большие песочные часы.
– Сейчас кверху ногами ка-ак загремит! – злорадно прошептал Хозяйственный. – А то я не помню, как эта штуковина меня переворачивала! Ну-ка, ну-ка… – Боня даже пасть приоткрыл от предвкушения замечательного зрелища – великого волшебника, болтающегося в воздухе вверх тормашками. Но ничего подобного не произошло: Олаф внимательно осмотрел песочные часы, перевернул их заполненной песком колбой вверх и поставил на землю. А сам, как ни в чем не бывало, остался стоять на месте. Даже не шелохнулся, не то чтобы в воздух взлетел.
– Эх, не удался переверточный фокус, – разочарованно протянул Хозяйственный, – досадно. Да-а, волшебник – он и есть волшебник! Не то что я…
– Смотри, началось, – шепотом оборвал его Тимка. – На круг смотри, на золотой, – и умолк, зачарованно глядя вниз.
Над золотым кругом разгорелось зеленое сияние. Оно становилось все выше и выше, охватывая пирамиду со всех сторон и заключая ее словно в прозрачный изумрудный цилиндр. Вскоре сияние сомкнулось высоким куполом над Драконьей Главой – как будто бы драконью гору накрыли зеленым колпаком. Но вдруг сочный зеленый цвет стал блекнуть, и через пару секунд о защитном колпаке напоминала лишь едва видная легкая дымка. Как у плохо протертого оконного стекла.
– Есть защита! – воодушевленно сообщил Тимка дракону, словно тот и не видел происходящего. И, к месту вспомнив одного делового поросенка, мальчик с чувством продекламировал:
– Никакой на свете зверь не ворвется к нам теперь!
– Ты прям стихами заговорил, – заметил Боня, с интересом оглядываясь по сторонам. – А скажи-ка мне, поэт ты наш, какая рифма будет к слову «змея»?
– Дохлая, – убежденно ответил мальчик. – Или замороженная.
– Ну, это ты совсем не в рифму ляпнул, – недовольно покачал головой дракон, – на стихи ничуть не похоже.
– Да. Зато по существу, – Тимка с угрожающим видом достал из кармана зрачковый камень. – Сейчас я ее насмерть зарифмую. А подать-ка сюда змеюку! – и внезапно замер, к чему-то внимательно прислушиваясь. – Ты ничего не слышишь? – с тревогой спросил мальчик Боню. – Треск какой-то… У нас под ногами. В пирамиде!
– Слышу, – так же тихо ответил дракон, – но я думал…
Что он думал, Боня не стал уточнять: дракон одним прыжком подлетел к отверстию в крыше, заглянул туда. И, ахнув, стремительно прыгнул в дыру.
Тимка резво подбежал к темному провалу, упал на живот и заглянул в прохладный сумрак.
Там, глубоко внизу, у самого пола, сумрака уже не было: из пещерки колдуна неравномерно выплескивались всполохи плотного багрового света. Не огня, нет, а именно света, но очень похожего на текучее жидкое пламя: свет выпучивался из дверного проема странными вязкими завихрениями и пузырями, полными яростно сверкающих точек.
Гномье зеркало ходуном ходило на своей необычной подставке, так и норовя соскользнуть с нее; лежавшие внутри зеркала змеиные ножны тревожно моргали тусклыми фиолетовыми вспышками.
