Ознакомительная версия.
В сына Глойфрида будто вдохнули жизнь. Ещё несколько дней назад казалось, что все кончено, и вот – появилась надежда.
— За победу!
— За победу!
И с великим удовольствием они чокнулись бокалами.
— Вот только кто этот смуглый маг, которого видела Аннет? – задумчиво протянула Ванда. – Конюший называл его Мадрас… имя не на слуху, нужно порыться в книгах.
— А не все ли равно, кто он? – поинтересовался юный тан.
— Может, все равно, а может, и нет. Я не представляю мага, согласившегося делать такое прямо под носом приспешников Хаоса. Он должен быть либо очень могущественным, либо сумасшедшим. Либо Огай пообещал ему нечто, за что стоит рискнуть даже большим, чем собственная жизнь. И мне страшно представить, что это может быть… К тому же Мадрас теперь знает, что в городе появилась новая сила. Думаю, он видел, как наша шпионка таскала магический песок. Но почему не стал вмешиваться? Понимал ведь, что ставит под удар Огая. Значит, ведёт собственную игру, в которой глава города больше не нужен. Что это за игра? Впрочем, ты прав, сейчас это не главное, сейчас надо встретиться с Огаем и заключить союз. Я постараюсь договориться об аудиенции завтра. Готовься к переговорам.
— Я? – вздрогнул Халт.
— Ну не Флип же!
— Но я не умею! Я никогда не вёл переговоров!
— Ну, когда‑то надо начинать…
— А может, лучше ты… – схватился сын тана за соломинку. Ванда фыркнула.
— А, может, тогда я и армию соберу?
Халт был не против этого предложения, но промолчал. Раз уж ввязался во все это – придётся довести до конца и постараться устроить так, чтобы конец оказался счастливым.
Договорились, что на встречу пойдут двое: юный тан и старуха. Ни Аннет, ни Драгу не хотелось показывать раньше времени, возможно, им ещё придётся работать под другими личинами, да и шантажировать целой толпой – не самая лучшая идея.
Весь оставшийся день и ночь Халт не находил себе места. Примерную речь они придумали, но от волнения он забывал из неё целые куски. Тренируясь перед зеркалом, Халт старался, чтобы голос, осанка и весь вид излучали уверенность и силу, как у отца, но сам себе казался жалким. Прошла уже почти неделя с тех пор, как черносолнцевцы убрали чёрный шар и закрыли игры, а у него до сих пор гиппогриф не валялся! Армии нет, договорённостей нет, где шар – неизвестно, связи с Орденом никакой. Освобождение может начаться в любую минуту. Халт удивлялся, почему до сих пор ничего не произошло, но Ванда уверяла, что подготовка к воскрешению – процесс очень сложный и долгий. Она не знала всех тонкостей, но успела кое‑что выяснить, когда выдавала себя за схарматку. Упустишь мелочь – и все пойдёт не так. Скорее всего, сейчас маги Хаоса ещё раз перепроверяют все, что можно.
На следующий день сын Глойфрида с утра засел в таверне с Аннет и потягивал пиво – единственное, что его успокаивало. Он ждал отмашки, и она пришла через Флипа: Ванда получила согласие на аудиенцию, передала грифону, а тот сообщил Халту. Огай их ждал у себя через два часа.
Сын тана оделся подобающим образом. Влезать в камзол поверх батистовой рубахи с воротом не хотелось – и так жарко! – но по этикету положено, так что Халт со вздохом надел его. Потом всунул руки в темно–синий бархатный кафтан, отороченный по краям узорами, шитыми золотой нитью, и тут же взмок. В довершение натянул сапоги тонкой кожи. Печально вспомнил о кондиционере, оставшемся в квартире на Терре. О Хедин всемогущий, как давно он так не одевался!
Алкоголь тут же выветрился, и нервы снова дали знать о себе: правый глаз задёргался. Аннет обняла Халта, погладила по непослушным волосам, и он уткнулся ей в плечо. Затем вышел во двор, вскочил на вороного коня (он обзавёлся собственной маленькой конюшней, благо привезённое золото позволяло) и поскакал к замку. Сейчас юный тан не видел ни роз, ни симпатичных домов, не чувствовал ветра, трепавшего волосы, не обращал внимания на стражников. Он ощущал лишь тяжесть мешочка с пёс ком в кармане да грохот сердца в грудной клетке. Промчавшись по узким мощёным улочкам крепости, въехал на холм, на котором и возвышались дворцовые башни.
Ванда уже ждала на площади. Она оделась по схарматскому этикету: то самое чёрное, длинное и узкое платье с воротником–стойкой и вышитым глазом Схарна, в котором Халт увидел её первый раз. Ванда не рассказывала, чем и как занималась в последние дни, и только сейчас стало понятно, что ко двору она попала как высшая схарматка с Аррета. Огай не мог не принять её. В отличие от большинства правитель города прекрасно знал, кто такие схарматы и чем занимаются. Отказ в аудиенции магу такого уровня могли расценить как оскорбление.
Бросив поводья слуге–гоблину, они поднялись по широкой каменной лестнице и прошли через железные ворота. Халт во дворце Антракаса был впервые, так что предоставил Ванде вести его по длинным гулким переплетающимся коридорам, сам же просто глазел по сторонам.
Как и все в этом городе, дворец построили гномы. Называли они его Габилгатхол, то есть «Великая крепость». Именно здесь проходили встречи Совета, и за сто лет изменилось лишь одно – гномов в зале заседаний сменили люди. Однажды Халт был в подземном замке гномов и теперь с интересом рассматривал их степной дворец. В обоих зданиях прослеживались общие черты – высокие сводчатые потолки, например, – но многое различалось. Множество окон–бойниц с мозаичным стеклом в верхней части пропускали достаточно света, чтобы можно было рассмотреть фрески на первом этаже, изображающие фруктовые деревья, цветы и порхающих птиц.
Поднявшись на второй этаж, ко входу в зал аудиенций, они уткнулись в городскую стражу. Ванда представилась, гоблины сверились со списком, спросили, нет ли оружия, и пропустили их в небольшую комнату. Здесь на стенах изображались сценки из жизни рудокопов и кузнецов, поверх которых новые хозяева дворца повесили портреты своих знаменитостей, как альвов, так и людей. Халт не узнавал эти лица, но по шлемам, мечам и суровым взглядам понимал, что это прославленные полководцы. На противоположной стене, над входом в дверь, красовался герб города: рука, сжимающая молот.
Кроме них, в зале на пуфиках сидели два торговца. Халт порадовался, что посетителей так мало. Иначе пришлось бы ожидать аудиенции на ногах, а сын тана знал, как долго это может тянуться. Однако опасения не подтвердились. Не прошло и десяти минут, как распорядитель назвал их имена, и под пристальными взглядами двух стражников они вошли через резную дверь в зал приёмов.
Звонким эхом разнеслось цоканье каблуков о мраморный узорчатый пол. Теперь стало не до убранства зала, Халт лишь заметил роскошно расписанные потолки, белые колонны, увитые золотым плющом, да огромное число светильников, но сейчас его интересовал только Огай. У противоположной стены на троне, чуть сгорбившись, сидел усталый мужчина лет сорока. Его волосы тронула седина, лоб прорезали несколько глубоких морщин, кожа напоминала сероватый пергамент. Красная мантия, подбитая белым, смялась и свисала с одной стороны трона.
Ознакомительная версия.
