Сегодня, когда он провожал Ребекку на работу и шел обратно, он обнаружил еле заметный след, оставленный бежавшим Адептом Тьмы, слишком сильно потрепанным, чтобы замести его как следует. Сегодня вечером он выследит Тьму до самого логова.
«Две ночи до Ивановой. Две ночи. Всего две».
— Где тебя черти носили?
— Долгая история, — вздохнул Роланд, откидываясь на перегородку в клетушке Дару и поправляя на плече арфу.
— Пусть она лучше окажется убедительной. Ребекка чуть не заболела от волнения. — Дару оглядела его с головы до ног и проворчала: — Вырядился, как на бал-маскарад.
По лицу Роланда пробежала тень.
— Нет. Не совсем на маскарад.
Дару стала мягче. У нее сложилось впечатление, что Роланд за последние сорок восемь часов слегка повзрослел. В глазах появилась какая-то глубина, которой раньше не было.
— Что у тебя с лицом?
— Да ничего. — Он коснулся тонкой линии, оставленной острием черного меча, и провел пальцем вдоль алых бусинок засохшей крови. — Не хочу рассказывать.
— Ты сцепился с Адептом Тьмы, — сказала Дару. Это не было вопросом, но Роланд все же кивнул. — Все нормально?
Роланд вздохнул.
— Был момент, — медленно сказал он, — когда я был на волосок от сумасшествия. Я, пожалуй, и сейчас еще не вполне нормальный.
Он с усилием выпрямился, не обращая внимания на боль в почках.
— Миссис Рут сказала, что мы с тобой должны немедленно ехать к Ребекке.
— Миссис Рут сказала?
— Совершенно верно.
— Подруга Ребекки, старая сумасшедшая тряпичница?
— Опять верно.
Дару нахмурилась и обвела рукой заваленный бумагами стол.
— У меня еще целые горы писанины, и мне надо с ней покончить, если я собираюсь завтра отправиться в обход, а ты приходишь и говоришь, что я должна все бросить, потому что так сказала старая сумасшедшая тряпичница?
Роланд пожал плечами. Чувство было такое, будто на каждом лежит груз в сотню фунтов.
— Я знаю только то, что сказала мне миссис Рут. А она сказала, что мы нужны Ребекке, нужны оба, и мне этого достаточно.
— Ты ей веришь?
— Да.
— Почему?
Роланд сощурил глаза.
— Потому что когда как следует познакомишься с Тьмой, научишься различать Свет, — произнес он отчетливо и зло.
Посмотрев ему в глаза, Дару была вынуждена поверить. Она встала, схватила сумку, и, бросив: «Идем!», направилась к лифту.
Ребекка всматривалась в кувшин с апельсиновым соком. В прошлый раз сока было больше, она точно помнила. Подняв пустую банку, она нахмурила брови и стала рассматривать наклейку. Большая часть слов не имела смысла, но можно было прочесть: «Добавить три банки холодной воды». Может быть, они имели в виду другую банку, побольше? Или в прошлый раз банка была побольше? Нет, картинка точно такая же.
Кто-то забарабанил в дверь, и Ребекка от неожиданности пролила все в раковину.
«Наверное, это Роланд, — решила она, подбегая к двери. — Вернулся!»
Ребекка лихорадочно загремела цепочкой, потом отперла замок — Эван настаивал, чтобы она пользовалась и тем, и другим, когда его нет дома, — и распахнула дверь.
— Ох! — сказала она.
Дверной проем заполнила Крупная-блондинка-дальше-по-коридору. Обычно аккуратно уложенные под густым лаком волосы были в полном беспорядке. Лицо под несмытыми остатками косметики опухло и побледнело. А под сиреневой блузкой колыхалось и тряслось тело, избавленное от тисков комбинации и лифчика, и Ребекка с ужасом и любопытством одновременно смотрела, как болтаются туда-сюда соски массивных грудей.
— Это ты во всем виновата! — взвизгнула гостья ей в лицо.
Ребекка попыталась захлопнуть дверь, но та, придавленная всем весом Крупной-блондинки-дальше-по-коридору, даже не шевельнулась. Ребекка попятилась, потому что Крупная-блондинка-дальше-по-коридору, шатаясь, прошла еще пару шагов внутрь комнаты.
— В чем я виновата? — испуганно спросила Ребекка, пугаясь все больше с каждой секундой. — Я ничего не делала!
Жирные руки разошлись в стороны, и в одной из них оказался граверный нож. От напряжения побелели костяшки пальцев.
— Это был приличный дом, пока ты сюда не въехала!
Выпад. Нож описал смертоносную дугу.
Ребекка отскочила, плача от страха. Удар не достиг цели, но ее обдало холодным дуновением.
— Не понимаю! — завопила Ребекка. Она бы убежала, но между ней и открытой дверью стояла Крупная — блондинка — дальше — по — коридору.
Шаг. Взмах ножа.
— Тебя запереть надо!
Шаг. Взмах.
— От нормальных людей подальше!
Шаг. Взмах.
— Чего это мы должны на тебя смотреть!
Шаг.
— БОЛЬНАЯ!
Взмах.
— ПСИХОВАННАЯ!
Нож бил мимо, но размахивающая рука оттеснила Ребекку к стене. Пальцы ее попали на что-то твердое, металлическое.
Пустая банка из-под сока. Схватив банку, Ребекка бросила ее изо всех сил. Она ударилась о стенку, и звон отвлек Крупную-блондинку-дальше-по-коридору как раз настолько, чтобы Ребекка успела схватить кувшин с апельсиновым соком и бросить ей в лицо.
Та завопила и, закрыв руками глаза, уронила нож.
Ребекка дрожала в своем углу. Пройти к двери мимо Крупной-блондинки-дальше-по-коридору она не могла. Просто не могла.
Протирая глаза, женщина посмотрела на Ребекку и ухмыльнулась.
— Тебя прикончить — это даже не считается убийством, потому что ты не такая, — произнесла она с ужасающей ясностью. Оставив нож там, где он лежал, Крупная-блондинка-дальше-по-коридору стала приближаться.
Скользя вдоль стены, Ребекка бросала в нее все, что попадалось под руку. Тостер с холодильника. Плюшевый дракон с полочки над телевизором. Свернутое полотенце…
Полотенце ударило Крупную-блондинку-дальше-по-коридору в подбородок, упало и развернулось. К ее ногам соскользнул черный нож. Опухшие губы расплылись, обнажая длинные белые зубы, и она наклонилась, чтобы подобрать его.
В этой массивной ручище он выглядел до нелепости маленьким и совсем не опасным.
А потом из клинка излилась Тьма.
В странном молчании обе женщины смотрели, как окутывает теневое облако руку с кинжалом. Оно осело и начало расползаться.
Когда оно дошло до пухлого локтя, Крупная-блондинка-дальше-по-коридору завизжала:
— Уберите от меня это! УБЕРИТЕ!
Она пыталась бросить нож, но пальцы ей не повиновались. Тень проползла по плечу, перешла на грудь и начала распространяться дальше, набирая скорость. Визг сменился бессловесным воем и захлебнулся, когда тень накрыла лицо. Карие глаза выглянули на миг из Тьмы, и в них отразились боль и непонимание.
