— Тогда я пойду вперед, в деревню, и раздобуду что-нибудь поесть, — неохотно проговорил Ник.
Теон твердо ответил:
— Там и встретимся.
В последний раз оглянувшись на Клео и убедившись, что Теон ни в коем случае не даст ее в обиду, Ник повернулся и быстрым шагом пошел прочь. Клео долго провожала его взглядом — просто потому, что не решалась поднять глаза на рассерженного телохранителя.
— Что бы ни случилось, я не раскаиваюсь в том, что отправилась сюда, — сказала она, когда шаги Ника стихли в отдалении. — Я поступила так, пытаясь помочь сестре, и меня гнетет только то, что ничего не вышло. Я знаю, ты полон презрения, и полагаю, отец был в ужасной ярости… — Она устало вздохнула. — Но я все равно должна была это сделать.
Когда она наконец отважилась повернуться к нему, то увидела, что выражение лица Теона разительно изменилось. Сквозь яростную суровость пробивалось что-то почти беззащитное.
— А еще, — прошептала Клео, — я страшно сожалею, что причинила тебе столько боли и хлопот… Я правда сожалею…
Он взял ее руки в свои:
— Я так за тебя беспокоился…
Он стоял совсем близко. Клео совершенно не ожидала такого.
— Я знаю…
— Тебя же убить могли.
— Теон, я о другом думала…
— Я тоже. У меня и сейчас голова не тем занята…
Клео вскинула глаза, и он накрыл губами ее губы, приникнув к ней в глубоком долгожданном поцелуе.
И это не был целомудренный дружеский поцелуй. В нем пылала истинная страсть, именно та, о которой Клео так долго мечтала. Ее сердце рванулось в груди, она обвила Теона руками, теснее прижимаясь к нему. Когда поцелуй наконец прервался, он отступил прочь, сосредоточенно глядя в землю, а между бровей залегла глубокая складка.
— Простите великодушно, принцесса…
Она прижала пальчик к его губам:
— Пожалуйста, не извиняйся.
— Я не должен был осмеливаться… Не смел предполагать, что, возможно, ты чувствуешь… — Он сглотнул. — Когда мы вернемся, буду просить твоего отца приставить к тебе кого-то другого. Я не только оплошал как телохранитель, но и попросту потерял право тебя охранять… Ты стала для меня чем-то большим, чем просто королевной… Всего несколько недель… и ты стала для меня всем…
У Клео перехватило дыхание.
— Всем?..
Он с видимым трудом поднял на нее взгляд:
— Всем.
Слезы обожгли ей глаза.
— Что ж, — сказала она. — Так даже проще.
Теон нахмурился:
— Не понимаю…
— Что ж тут непонятного? Я не могу выйти за Эрона. Я вообще ни за кого замуж не пойду. Отказываюсь раз и навсегда — и пускай отец говорит что угодно! — Ее сердце было готово разорваться. — Я была судьбой предназначена для тебя!
Дыхание Теона участилось, но выражение лица стало только серьезней.
— Но ведь я — простой стражник…
— А мне все равно.
— Но не твоему отцу. Для него это имеет значение, и очень большое.
— Ему придется смириться. А не то я снова сбегу. — Клео чуть улыбнулась. — На сей раз — с тобой.
Теон рассмеялся. Смех больше походил на низкий рокот, зародившийся глубоко в груди.
— Чудненько, — сказал он. — Итак, ты сообщишь отцу, что стражник, которого он назначил охранять свою дочь, стал причиной разрыва ее помолвки, и вот теперь-то все будет хорошо. Все счастливы, король поймет и даже не бросит меня в темницу…
— Может, и не поймет. По крайней мере, не сразу. Но я уж постараюсь его убедить, что другого выхода нет.
Теон помолчал некоторое время, вглядываясь в ее лицо.
— Значит, ты правда что-то чувствуешь ко мне…
— Ты спас меня. Но я и прежде… Я что-то знала о себе… о нас… только не догадывалась, что именно.
Каждое произнесенное слово было камнем, падавшим с ее души.
Теон покачал головой:
— Я не спас. Это Ник вычислил, где тебя держат. А я просто уложил караульщиков и высадил дверь.
Улыбка Клео сделалась шире.
— В Ника я не влюблена, — сказала она. — Так что мне все равно.
Теон вновь притянул ее к себе, на сей раз более бережно.
— Я все еще зол на тебя за то, что удрала из дворца и в итоге чуть не погибла. Тебе надо как можно быстрее убираться отсюда.
— Но мой поиск, — сказала Клео. — Я еще не добилась ответов. И нигде не смогу этого сделать, кроме как здесь!
— Поиски подождут.
Клео снова ощутила в горле комок.
— Нет времени ждать!
Теон опять уставился в землю, потом поднял взгляд:
— Нам нельзя здесь оставаться. Хотя бы это ты понимаешь?
Сердце Клео колотилось так, словно собиралось выпрыгнуть из груди. Истинная причина, приведшая ее в Пелсию, не шла у нее из головы. Но и правота телохранителя не подлежала сомнению. Если Ораносу собирались объявить войну, Пелсия уж точно была неподходящим местом для оранийской принцессы.
— Вот бы найти какой-то выход… — охрипшим голосом выговорила она.
— Повремени хотя бы неделю, — сказал Теон. — После этого я сам отправлюсь сюда. И лично удостоверюсь, насколько правдива легенда, в которую ты так веришь. Позволь мне сделать это ради тебя!
Клео благодарно посмотрела на него и кивнула:
— Спасибо тебе.
— А еще, когда я вновь приеду сюда, разыщу этого Йонаса Агеллона, — сказал Теон, и лицо его угрожающе помрачнело. — Он кровью заплатит за все, что натворил.
Мысль о кровавом насилии заставила Клео содрогнуться.
— Он винит меня в том, что Эрон сделал с его братом. Все время носит при себе кинжал Эрона…
Теон пристально посмотрел на нее:
— Он угрожал тебе этим кинжалом?
Клео кивнула. И поспешно отвела взгляд, чтобы Теон не увидел, как ее глаза вспыхнули яростью.
— Если я его разыщу, — сказал Теон, — ему больше не придется беспокоиться насчет мести за брата, кого бы он в ней ни винил. Они будут вместе в загробной жизни, тем все и кончится.
— Он оплакивает Томаса. Это, конечно, не оправдывает его действий, но позволяет понять их причину…
— Не согласен.
Клео не сдержала улыбки.
— Что такое? — опасливо спросил Теон.
— Мы с тобой не согласны по очень многим вопросам, правда?
Теон сжал ее руку:
— Кое в чем все-таки сходимся.
Принцесса улыбнулась уже по-настоящему:
— Кое в чем…
Обняла его за шею и поцеловала в губы — сперва нежно, потом страстно.
В этот момент ей твердо верилось, что все будет хорошо. Теон отвезет ее домой и вскоре вернется сюда и, конечно же, куда легче справится с поиском, в котором не преуспела она. А сама она по приезде домой предстанет перед разгневанным королем Корвином. Когда отец поостынет после ее побега, объяснит ему, как обстоит дело: она влюбилась в охранника, и если король желает своей младшей дочери счастья — а он, конечно, желает, как же иначе! — то пусть признает за Теоном право быть ее поклонником. Собственно, а что тут такого? Теона вполне можно посвятить в рыцари и дать ему положение при дворе, при котором он мог бы ухаживать за младшей принцессой, не вызывая пересудов. Благодарение судьбе, она не старшая дочь и не наследница трона!
Позади раздался стук копыт, и Теон тотчас напрягся, выпустив Клео из объятий. К ним приблизились трое конных. Всадники объехали их, отрезая дорогу к деревне.
— Вот, значит, вы где, — сказал тот, что ехал посередине. Выглядел он лет на восемнадцать, самое большее — на девятнадцать. Темноглазый и темноволосый, он был облачен сплошь в черное. Его спутники носили форму, которую Клео тотчас опознала как лимерийскую.
— Вы к кому обращаетесь? — чопорно поинтересовалась она.
— Вы ведь принцесса Клейона Беллос, — глядя на нее с довольно-таки скучающим видом, сказал юноша в черном. — Я угадал?
Рука Теона, лежавшая у нее на талии, напряглась, и Клео истолковала это как знак, что ей не следовало отвечать на вопрос.
— А кто спрашивает? — подал голос телохранитель.
— Я — Магнус Лукас Дамора, принц Лимерийский. Личная встреча с принцессой — честь для меня. Рад видеть, что слухи о ее красоте нисколько не преувеличены.
Клео в полном изумлении смотрела на него снизу вверх. Принц Магнус!.. Конечно же, она о нем премного наслышана. И кстати, это не первая их личная встреча. Ей было лет пять или шесть, когда он с родителями посещал оранийский дворец. Ее взгляд остановился на щеке принца, которую от угла рта до уха рассекал шрам. Его вид пробудил воспоминание, дремавшее с тех самых времен.
Плачущий мальчик с окровавленной щекой. Кровь течет с его лица, марая драгоценный ковер. Мать мальчика, лимерийская королева, протягивает сыну полотняный платок: «Приложи к лицу». И это вместо того, чтобы упасть рядом на колени и прижать малыша к сердцу. Отец-король тоже здесь, и он недовольно ворчит на сынишку, требуя, чтобы тот прекратил «распускать нюни».
Между тем мальчик вовсе не выглядел неженкой, готовым горько реветь из-за каждой царапины. Когда он посмотрел на Клео, это был холодный, изучающий взгляд: ее словно ткнули ледяной сосулькой. Кому-то принц Магнус показался бы очень красивым, но только не Клео. В нем ощущалось нечто жестокое и неприятное, отчего ей сразу стало очень не по себе…
