Он почти не удивился, когда эта мысль преобразовалась в купол магического щита, окружающий крышу дворца, не оставляя выхода никому из тех, кто заточен на ней. Теперь купол спадет, только когда один из них одержит верх. Окончательно.
Три арматуры ударили в щит с такой силой, что ударная волна отшвырнула Амброуса на метр назад. Хорошо. Это ошеломит его. Выиграет лишние секунды.
Секунды, необходимые на последний рывок.
Через боль. Даже не через саму боль, а через страх, осознание того, как больно будет сейчас. И бессмысленно убеждать тело, что боль необходимо потерпеть, чтобы потом стало легче. Тело не понимает таких тонкостей. Оно не загадывает вперед, оно просто знает, что сейчас будет ОЧЕНЬ БОЛЬНО.
Но даже оно склоняется перед разумом, знающим слово «надо».
В глазах потемнело, когда Килиан резко согнул руку в локте, почти опрокидывая в себя содержимое флакончика. Половина пролилась мимо, но и того, что попало в рот, хватило, чтобы ощутить, как рана начинает затягиваться. Куда медленнее, чем это было, когда Лана исцеляла его во время битвы за Тюрьму Богов, но все-таки…
…все-таки нужно было подняться. Подняться и встретить врага.
— Эй, братец… Мы еще не закончили…
Какая же слабость… Не то состояние, чтобы сражаться с адептом в боевой трансформации, совсем не то. Но выбора сейчас нет. Есть такое слово, «надо».
Короткое усилие воли, и свинцовая пробка рассыпалась золотой пылью. В сравнении с той силой, которой орудовал Амброус, это были жалкие крохи, но… и этим можно победить, если знать, что делать.
Главное, чтобы ничего не подвело в решающий момент. Сейчас Килиан собирался использовать уроки Ланы и магию адептов одновременно, гармонично сочетая одно с другим. Теперь он понимал: магия адептов — лишь частный случай магии эжени. Питающийся силой от его вдохновения ученого, от веры в то, что силой своего ума мир можно познать и изменить к лучшему.
Сейчас эта вера была сильна, как никогда. Именно поэтому он не собирался отступаться от привычных методик: все то, чему он научился, было его достижением, от кого бы ни исходили эти уроки.
— Упрямая тварь! — лицо Амброуса исказилось бешеной яростью. Странно, но чем больше сияло ненависти в лазоревых глазах, тем спокойнее и увереннее чувствовал себя Килиан.
— Сдохни!
Сразу все арматуры устремились в атаку. Именно для этого момента Килиану и были нужны методики, преподанные Ланой. Он сотворил привычное заклинание, — но без ритуала, который занял бы преступно много времени.
«Пусть я найду единственное положение, где все снаряды брата пройдут мимо. Сто процентов или цельная единица. Я так хочу!»
В первый раз в жизни Килиан сотворил контроль вероятностей, не делая жестов руками и не проговаривая желаемого вслух. Но волна квантового изменения подсказала ему, что заклинание сработало. Ведь в конечном счете, все ритуалы нужны были не миру, а лишь ему самому. Чтобы поверить в собственные возможности.
Бросившись навстречу «копьям»-арматурам, Килиан споткнулся. Прошедший совсем рядом снаряд разорвал пустынное одеяние и ободрал кожу на плече, еще один прошел в опасной близости от не до конца залеченной раны в животе, третий — просвистел над самым ухом. В глазах Амброуса светилось злорадное торжество: он не сомневался, что огромной мощи, вложенной им в заклятье, хватит, чтобы попросту изрешетить своего врага.
Точно так же Килиан не сомневался в обратном.
Когда все три десятка арматурин прошли мимо, глаза брата удивленно расширились. Он не ожидал подобного — и преступно промедлил. Выскакивая из простреливаемой зоны, Килиан вложил всю инерцию движения в один простой, но стремительный колющий удар шпагой. Он метил в сердце брата, — но знал, что тот успеет защититься.
И знал, как именно Амброус защитится, — ведь в те мгновения, что ушли на преодоление обстреливаемой зоны, Килиан сотворил еще два триггера вероятностей специально под этот бой. На этом силы, взятые из свинцовой пробки, иссякли.
Не успевая отразить удар мечом, Амброус торопливо закрылся крылом, и шпага оставила глубокую рану. Килиан замахнулся для новой атаки, но скорости человеческого тела не хватало. Первый Адепт стремительно перехватил инициативу. С огромным трудом ученый сумел увернуться от первого удара, но за ним тут же последовал второй.
Клинки столкнулись и замерли, сцепленные магнитным полем. И даже несмотря на ангельский облик, лицо брата искажала нечеловеческая, безумная ненависть всей Преисподней.
— Сдохни уже наконец! — почти попросил он.
Килиан чуть усмехнулся, — а потом сделал то, чего никогда не сделал бы высокородный аристократ в благородной дуэли.
Сместившись навстречу своему противнику, он с силой ударил коленом в пах.
Расчет оказался верен: зная о том, что Ильмадика любит заниматься сексом со своими адептами в их боевой трансформации, Килиан не сомневался, что ни у одного из них эта часть тела не прикрыта дополнительной броней или чем-то подобным. Даже чувствительность не понижена (а скорее всего, и вовсе повышена в сравнении с обычным человеческим телом: тщеславию Владычицы такая идея прекрасно подходила).
Амброус согнулся пополам от боли, а Килиан продолжил наступать. Удар в основание шеи не вырубил адепта, как это случилось бы с обычным человеком, но ошеломил, заставив терять инициативу. Следующую атаку, — в челюсть, — Амброус блокировал, пытаясь отступить назад, чтобы разорвать дистанцию и снова перевести бой в плоскость фехтования.
Килиан не мешал ему, тем более что магнитное поле, окружавшее меч короля, исчезло, и шпага ученого была освобождена. Клинки братьев снова столкнулись.
Финт, выпад, парирование. Шаг вперед, два шага назад. Клинок Амброуса был заметно тяжелее, парировать такой сложно. Кроме того, благодаря силам боевой трансформации Первый Адепт был сильнее и быстрее. Амброус не сомневался в победе.
Килиан — тоже.
Натиск. Ученый пытался воспользоваться преимуществом легкого клинка, нанося быстрые удары с разных сторон, но даже с мечом Амброус не уступал ему в быстроте. Пусть. Главное, что отражая их, король немного отступал назад.
До тех пор, пока не сработал оставшийся триггер вероятности.
Развороченная крыша, из которой Амброус вырвал свои «снаряды», не выдержала издевательств. На очередном шаге короля она обрушилась под его ногой. Первый Адепт попытался взлететь, но раненное крыло не смогло удержать его в воздухе.
Обломки крыши посыпались вниз, подобно оползню увлекая короля за собой. Амброус попытался спастись, сотворив контроль вероятностей, но со всей его силой привязанность к ритуалу сковывала его. Лишь в последний момент, пересчитав своим телом выступы обломанной крыши, одной рукой он ухватился за самый край, повиснув над пропастью.
Килиан остановился, тяжело дыша и глядя на поверженного противника сверху вниз. Как просто. Сделать шаг и безжалостно наступить на пальцы. Высота более трехсот метров. Даже для тела адепта, усиленного магией Владычицы, — это слишком. Амброус упадет — и разобьется. И никто не узнает в точности, как он умер.
Да даже, на самом деле, и необязательно делать шаг, вдруг понял Килиан. Он видел, как дрожат руки, которыми брат держался за выступ крыши. Порча медленно убивала его. И опять же, никто не просил его закачивать в себя такое количество энергии.
Просто постоять и подождать, пока он упадет. И никто не усомнится в правильности его действий. А Лане можно сказать, что он сделал все, что мог. Она поверит.
Килиан протянул руку.
— Сдавайся, брат, — попросил он, — Ты проиграл. Сдавайся, и будешь жив.
На всякий случай он следил за мечом, который король все еще сжимал во второй руке. Атаковать из такого положения было бы глупо. Но ученый давно привык не недооценивать глупость.
— Я… не… проиграю! — закричал в ответ Амброус.
Камень крыши начал крошиться под его пальцами.
— Неужели ты не видишь? — покачал головой Килиан, — Ты умираешь. Без помощи ты не выживешь. Я предлагаю помочь тебе. В буквальном смысле протягиваю руку.
