— Не каркайте!
— Что тут каркать? Не выносит наша среда… американских граждан.
— К покойнику воют собаки, — со знанием дела заявил медик.
— А волки к чему?
— Никто не знает. Скорее, к плохой погоде. Вот почему он поёт, как в церкви? Я точно слышал молитвы…
— Ерунда, тебе показалось, — заспорил с ним медик. — Если здесь ещё волки начнут молиться, то нам пора на отдых…
Савватеев оставил стариков, вспомнив, что шёл допросить Карпенко, а потом устроить ему очную ставку с ходячей мумией, которая все это время преспокойно сидела под грибком. И ещё вспомнил, что в руке диктофон, причём оказавшийся включённым на запись. Он отмотал ленту назад и, испытывая некий внутренний трепет, ткнул кнопку воспроизведения…
И все-таки волк пел. Причём в записи это слышалось совершенно отчётливо, только молитвенные слова заменялись каким-то звенящим бульканьем. Савватеев остановился возле хозяйского дома, ещё раз перемотал ленту и стал слушать с чувством, будто сейчас ему что-то откроется — некая истина, которая поставит все на свои места и наконец-то согреется все ещё ознобленная спина.
Но ничего не открылось и ничего нового он не услышал — волк молился! Зато в это время увидел мистера Твистера, преспокойно входящего в калитку, ведущую к реке.
— Хеллоу! — весело сказал Твистер и помахал рукой. — Где мои проводники?
И тем самым словно вернул в реальность, оторвав от поющего волка. Савватеев выключил диктофон, незаметно спрятал в карман и направился к пассажиру.
Всяческие следственные действия Савватеев не любил, по долгу своей службы проводил их очень редко и потому не хотел допрашивать егерей в присутствии чужих, к тому же тёмных ушей и глаз, чтобы не вызывать лишних кривотолков. Оперативный опрос с применением психологических приёмов давления, иногда жёстких, имел слишком далёкое отношение к щепетильной процессуальности, тем паче дело было связано с борцом за права человека. Но более всего присутствие ФБРовца было нежелательным из тех же патриотических соображений: какое ему, американизированному бандеровцу и предателю, дело до их сугубо российских, внутренних отношений, даже если это связано с убийством человека с двойным гражданством и, надо заметить, не человека — каннибала, монстра.
Не от безумия, не с голоду жрал себе подобных — от жажды пробудить в себе сверхчеловеческие возможности через нарушения табу! Пожалуй, любой, оказавшийся в положении Агошкова, в том числе и он, Савватеев, не моргнув глазом, зарезал бы его, не приняв греха на душу…
Он понимал, что это остервенение, психологическая усталость и надо бы спокойнее относиться к безумному миру, но никак не мог сладить с инстинктивным протестом разума, и самодовольный мистер Твистер лишь подогревал его.
— Мои проводники бросили меня! — радостно сообщил американец, сдирая пухлые наушники с головы. — Я чуть не заплутал в лесу. И тут повезло, обнаружил одно любопытное место. Олег, я предлагаю сейчас же сходить и посмотреть. Это в шестом квадрате.
Приехавший искать драгоценного для Штатов гражданина ФБРовец даже не взглянул, что там делается в беседке, не заинтересовался, чем это там занимается медик, разглядывая и ощупывая копчёное, мумифицированное, однако живое существо. Правда, увлечённый, он мог и не обратить на них внимания: расстояние до грибка было метров пятьдесят…
— Давай поглядим, — согласился Савватеев. — Может, сразу взять экспертов?
Мистер Твистер сложил телескопическую штангу прибора, убрал в специальный карманчик на широком поясе и заспешил к калитке.
— Твои эксперты пока не нужны, — на ходу проговорил он. — Они привыкли работать… с конкретным материлом. А там трупов, как таковых, нет…
— Что же есть?
Пассажир ответить не успел, поскольку за спиной ударили короткие, в два-три патрона, очереди пистолета-пулемёта.
Савватеев круто развернулся: эксперты разбегались в разные стороны, а волк все ещё висел на руке водителя, и тот бил в него в упор, при этом стараясь вырваться. К нему на помощь спешил Агошков, махая руками…
Зверь отцепился и рухнул на землю, когда магазин опустел. Шкура медленно напитывалась кровью, ошарашенный, перевозбуждённый водитель тоже был в крови, особенно повисшая плетью рука. Быстро сладивший с собой медик взялся его осматривать, а криминалист притащил ещё холодный самовар, скинул крышку. Водителя отмыли с помощью носового платка, однако ни на руке, ни тем более на горле не оказалось ни единой царапины.
— Вы же видели! — бормотал он как-то разочарованно. — Набросился, гад! Рвал!.. Бешеный!
Медик заставил его раздеться и ещё раз, теперь вместе с Савватеевым, осмотрел водителя — не было даже вдавленных следов прикосновения клыков к телу, вся кровь оказалась волчьей.
Живой труп сидел на корточках возле мёртвого зверя и зачем-то ощупывал его передние лапы.
— Эх, звери, — сказал он подошедшему Савватееву, — вы не волка, вы человека убили…
И только сейчас Савватеев увидел, что оскаленные десны зверя совершенно пусты, как у младенца…
— У него и когти отпали… — Агошков бросил безвольную лапу и встал. — Ещё немного подождать надо было…
— Оборотень, что ли? — серьёзно спросил Савватеев.
— Сами вы оборотни…
— Что же он набросился?
— Смерти искал. Что… Трудно становиться человеком, вот что.
Савватеев вдруг ощутил омерзение, как если бы перед ним и в самом деле лежал только что жестоко расстрелянный в упор, окровавленный человек. Медик тоже склонился над волком, присвистнул:
— О, да он глубокий старик!.. Безучастным оставался лишь мистер Твистер, который стоял у калитки и, равнодушно взирая на стрельбу и суету, ждал.
— Зачем собаку убили? — мимоходом поинтересовался он.
— Не собаку, а человека, — отозвался Савватеев. — В волчьем образе…
— Я уже привыкаю к твоим шуткам!
Найденное пассажиром любопытное место оказалось не так и далеко от базы, возле зарастающей лесовозной дороги. Это была круглая поляна, размером чуть меньше футбольного поля, расположенная среди густого, не старого ещё смешанного леса. Все деревья были выпилены совсем недавно, может, с год назад, и ничего более особенного в глаза не бросалось. Савватеев прошёл её вдоль и поперёк, остановился посередине возле высокой кучи аккуратно сложенных сучьев и пожал плечами:
— Ну и что?
Смерть молящегося волка настолько потрясла воображение, что его образ перекрывал реальность.
ФБРовец, как профессионал, не показывал своих чувств:
— Обрати внимание на форму лесосеки. Она круглая.
— Обратил…
— Теперь на пни. Они все вывернуты с корнем и только потом отрезаны мотопилой.
