Глава 2
На арене Чак Норрис
Праздник весны в городе отмечался потешными представлениями и лихими народными гуляньями, которые не могли остановиться несколько дней. Для этого на пустоши открылась ярмарка, были наспех сколочены из грубо отесанных досок десятки балаганов, поставлены карусели, качели и даже поднялся купол передвижного цирка. Жизнь на пустоши забурлила с самого раннего утра до позднего вечера. Больше всего там развлекалась собирающаяся не только из города, но и со всей округи молодежь: парни, девушки, подростки и ребятня. В основном именно для них продавались лакомства и игрушки, крутились карусели, разыгрывались представления в балаганах, играли музыканты и выступали на аренах знаменитые борцы. Простой люд постарше налегал на горячительные напитки, продающиеся на каждом углу, и к вечеру поголовное пьянство охватывало все площади, отведенные для забав, и носило прямо таки ухарский размах. Пьяные куражи часто переходили в драки, и на пустоши становилось небезопасно, так что добропорядочные граждане к тому времени как темнело, уже покидали праздник. Среди всей гуляющей разношерстной публики неприметно шныряли ловкие карманники с быстрыми бегающими глазами. Грязь и вонь повсюду были неимоверными, ибо нужду справляли прямо тут же зайдя за ближайший угол, но на это попросту никто не обращал внимания.
В один из этих праздничных дней вся прислуга Преана, за исключением домоправителя отправилась на гулянье. У первого питейного заведения компания сразу потеряла садовника прельстившегося дешевым разливным вином. Сторож Таумон, Виктор и повисшая на его руке толстуха Палла двинулись дальше свозь шумную веселую толпу. Поглазели на смельчаков пытающихся взобраться к подаркам, подвешенным на самом верху по гладкому и скользкому столбу, специально смазанному жиром. Успеха на хитром столбе пока никто не добился, а главный приз в виде сандалий продолжал манить новых претендентов. Посмотрели на кулачные бои местных удальцов, которые шли по известным всем правилам — до первых красных соплей. Виктор наблюдал за хаотичным мордобоем скептически, все остальные с азартом. Послушали ряженных распевающих песенки под звуки дудок и приплясывающих в такт музыке.
Но гвоздем праздничной программы сегодня была казнь преступника. Лиц приговоренных к смерти никогда не казнили просто так, а специально придерживали для праздничных мероприятий, чтобы позабавить народ. На месте казни было не протолкнуться от желающих полюбоваться на это кровавое зрелище. На небольшом помосте приговоренный за убийства положил голову на плаху и в ожидании смерти стоял на коленях уже битый час. Все это время публику развлекали глашатай и палач. Первый доводил до сведения публики все злодеяния приговоренного подробно и с красочными деталями. Второй работал на зрителей, время от времени удобнее устраивая голову злодея на плахе, примерялся, поднимал меч над головой, замахивался для удара, но вдруг опускал клинок и вновь начинал поправлять осужденного на смерть. Никто не торопился свершать правосудие. И приговоренный меньше остальных. Он иногда поднимал свирепое бородатое лицо, таращился и злобно скалился на людей собравшихся увидеть его казнь. Глашатай начал уже повторяться, а палач все забавлялся с мечом, который имел довольно непривычный вид без острия, с кончиком, словно у гигантской отвертки.
Да они же шоу устраивают, неприятно изумился Виктор, наблюдая за смертельным действом. Ну и нравы.
Наконец почувствовав, что публика начала уставать, глашатай слез с помоста, а палач без всякого кривлянья, одним профессиональным ударом снес голову душегубу. Отсеченная голова с глухим звуком упала на помост, а обезглавленное тело задергалось, и было хорошо слышно, что легкие еще продолжают работать и пытаются дышать, но они уже заливались кровью из перерубленной шеи и в итоге раздавались ужасающие хрипы, хлюпанье и бульканье.
Сомов уже повидал немало бездушной жестокости в мире Осаны и сейчас он не отвернулся от кровавого зрелища и досмотрел агонию казненного до самого конца. Смотрел невозмутимо и лишь глаза Виктора сузились и расширились ноздри, выдавая, что внутри у него не все так спокойно, как он пытается показать. А рядом ликовали, улыбались и даже смеялись зрители. Они не считали нужным, да и не умели сдерживать свои эмоции.
Голову казненного насадили на пику и установили здесь же на помосте. На пику же прикрепили и дощечку с единственным словом — «убийца». Надо было понимать, что таким образом власти занимались правовым воспитанием своих подданных. Слишком грамотных людей среди горожан было немного, но уж одно то слово могли прочитать почти все.
Покинув место казни, Сомов и компания прошлись по богатым торговым рядам. Как ни в чем не бывало, съели по пирожку, купленных за несколько медяков. Ели все кроме Виктора, у которого пропал аппетит. Затем Палла, соблазненная голосистыми зазывалами, потянула всех к ярко раскрашенному куполу цирка, откуда раздавались звуки шарманки. Вход в цирк стоил пятьдесят медяков, что для Виктора было непозволительной тратой, поэтому он стал отказываться, подыскивая благовидный предлог.
— Кто в армии служил, тот в цирке не смеется, — подыскал он подходящий аргумент.
Сторож сначала коротко хохотнул над шуткой, а затем, с интересом посмотрел на Сомова и хотел было о чем-то спросить, но передумал. Может уже смирился с тем, что раб о своем прошлом никогда не говорит. Кухарка же просто не поняла смысла сказанного и упрямо продолжала тянуть любовника внутрь балагана. Нехотя, но пришлось уступить женщине и, горестно вздохнув раскошелиться на стоячие места. Сидячее место на скамье Виктор просто финансово бы не потянул.
Цирковая программа была стандартной: силачи, акробаты, жонглеры, канатоходцы, глотатели огня и дрессированные животные. Из экзотических животных имелась только обезьянка в человеческой одежде, а прочие были представителями местной фауны — самые обычные лошади, небольшие собачки, голуби, куры и совсем маленький еще медвежонок. В перерывах между выступлениями артистов на арене появлялись коверные. Палла радовалась и хохотала, как ребенок глядя на бездарно кривляющихся клоунов. Они не были смешными или остроумными, но над их ломаньем и ужимками вместе с поварихой потешалась и остальная толпа зрителей, заполнившая цирковой балаган. Наверное, это была просто потребность смеяться, естественная реакция уставших людей от долгой зимы и тяжелой работы. Так думал Сомов, наблюдая за бурной реакцией непритязательной публики. У него же все попытки клоунов насмешить его вызывали лишь жалость. В финале цирковой программы был выход «всемирных» борцов. Борцы явно играли на публику и боролись понарошку, но народ принимал их возню всерьез и взрывался криками, топаньем ног и аплодисментами в поддержку своего фаворита. Когда пригласили любого желающего из зала побороться с чемпионом, Виктор еле удержался чтобы не выйти на арену и показать мастер-класс. Желающие нашлись и без Сомова, но чемпион завалил всех вызвавшихся любителей побороться, хотя и не без труда.
