— Милорд Грегори, я останусь до родов в любом случае. Нелл дочь моего брата, и я должна ей помочь.
— Раз вы тетка Нелл, значит и моя тоже. За это надо выпить!
Катрина скупо улыбнулась и отпила еще глоток.
— Милорд Грегори, миледи не сможет родить это существо обычным образом. Это создание слишком велико… Ваша сестра и ее плод обречены… Я ничего не смогу для них сделать…
Ее слова отозвались по мне мурашками по коже.
— Как?
— Я ничего не смогу сделать для миледи — она умрет… Но вы можете спасти то существо, что живет в ее чреве… Надо вскрыть живот миледи и достать плод. Она умрет, но он, возможно, будет жить…
Я оцепенел… Сью должна умереть, но я могу спасти плод ценой ее жизни… О, боги! Какой выбор вы мне преподнесли!
Я поднялся в свои комнаты. Сью лежала в постели на боку. Я опустился на колени рядом, взял ее ладонь в свои руки. Слезы текли по ее щекам. Ее застывший мертвый взгляд испугал меня еще больше чем слова Катрин.
— Милая…
— Она мне все сказала… Эта старуха… Если она права — я должна умереть… А он — она положила руку на живот — он должен жить.
В следующую ночь я проснулся от стонов Сью. Она корчилась от боли, держась за свой огромный живот.
Дракон в ее чреве двигался, словно хотел вырваться наружу.
Я положил руки на живот Сью. Закололи иглами кончики пальцев. Дракон успокоился и затих. Сью перевела дух.
— Спасибо, милый… Я была готова умереть, Грегори… Он хочет выйти… Надо его выпустить… Если эти боли повторятся — я сама вскрою свой живот… Это невозможно вытерпеть…
Она плакала, а я целовал ее веки, лицо, гладил волосы…
Когда она уснула, я спустился вниз в зал. И приказал Ани разбудить Катрин.
Она спустилась, недовольно поджав губы, сонно моргая на свет свечей.
— Что можно сделать для миледи?
— Ничего… Вы можете только прекратить ее муки… Убить ее и спасти плод или ничего не делать — тогда погибнут и она и он…
Катрин повернулась и ушла наверх. Я смотрел на свечи невидящим взглядом… Я мог только лечить и снимать боль. Но как помочь Сью? Если вскрыть живот и вынуть плод, то она наверняка потеряет столько крови, что я, залечив рану, не смогу ее спасти. Но другого выхода нет! Надо попытаться спасти обоих!
— Милорд! — Ани стояла рядом, кутаясь в шаль. — Мой муж говорил о том, что у подножия Драконьего Зуба уже много лет живет старая женщина. Живет в хижине, совсем одна… Раньше она часто помогала женщинам в трудных родах. Может быть она поможет миледи…
— А жива ли эта старуха?
— Осенью муж помогал ей собирать хворост, когда оказался рядом.
— Где сейчас Сандерс?
— Конечно дома, милорд…
— Я пошлю за ним…
Через полчаса появился Сандерс. Он укутался в теплый плащ, а его сонная дочь Мьюри в теплых одеждах еле передвигала ноги. Похоже, отец нес ее на руках всю дорогу.
— Ани, уведи дочь — положи ее где‑нибудь спать…
Я ответил на приветствие ловчего и предложил ему присесть…
Он мялся, не решаясь…
— Ваш отец, милорд, не разрешал слугам сидеть в его присутствии…
— Он был дракон, а я человек, Сандерс. Без церемоний — садись.
Он послушно сел на край скамьи.
— Мьюри боится оставаться одна?
— Да, милорд Грегори, после тех событий… Вы спасли Ани и Мьюри от этих грязных насильников — я этого никогда не забуду!
— Полно… Мы с миледи сделали то что должны… Расскажи мне о старухе что живет у подножия Драконьего Зуба.
Сандерс размотал длинный шарф с шеи, открыв свою рыжую аккуратно подстриженную бороду.
— Ваш отец, милорд, звал ее по имени — Марта.
— Отец знал ее?
— Да, милорд, мне так показалось…. Мой отец также служил ловчим у вашего отца, милорд, и когда я был совсем мальчишкой, Марта уже жила в своем домике. Отец заходил к ней, чтобы узнать — не требуется ли чего из товаров или еды. Потом стал заходить и я. Сначала таков был приказ лорда, а потом это стало традицией… Марта молчаливая женщина, да и лет ей не мало. В начале листопада я навестил ее домик, натаскал хворосту побольше, принес муку и соль…. Она никогда не просила чего-то необычного. Только то, что нужно чтобы прожить. У нее там имеется маленький огород, она выращивает овощи. Осенью она была очень плоха. Еле передвигалась, ее здорово скрючило в спине…
— Ани сказала о том, что она помогала женщинам в трудных родах.
— Да, милорд, когда она была помоложе она нередко приходила в деревню и как опытная повитуха была всем нам известна… Говорят, что она принимала роды у вашей матери…
— Но почему она живет одна, в лесу?
— Я не знаю об этом ничего, милорд…
— Сандерс, ты проводишь нас с миледи к этой Марте?
— Может быть лучше послать за ней людей, милорд?
— Время дорого, быстрее мы до нее доберемся…
— Я все сделаю для вас, милорд Грегори! Ходят слухи, что горцы кланов видели в долине большого белого волка…
— Он нападал на кого‑то?
— Нет…. Об этом не говорят. И необычных следов по округе я не встречал. Но охрану лучше взять с собой.
Мы выехали с рассветом. Сью, закутав потеплее, посадили в повозку на полозьях. Мы взяли с собой десяток арбалетчиков. По настоянию Сандерса мы прихватили с собой санки его дочери, 10 пар снегоступов, меховые горские палатки, запас еды на четыре дня.
Адель рвалась отправиться с нами, но я запретил.
— Ты охраняешь Нелл, я на тебя очень надеюсь. Здесь ты будешь нужнее. Через несколько дней мы вернемся…
И впервые за всю зиму я поцеловал своего пажа в губы. Она растаяла и больше не спорила со мной.
Я надел кольчугу поверх зимней длинной куртки, взял с собой меч–бастард и кинжал.
Сандерс правил лошадями. Я подкладывал поленья в печь. Сью дремала.
Следом за повозкой двигались конные солдаты… Сначала мы проехали деревню, потом наш отряд берегом озера дошел до леса. Здесь мы остановились. Лошади увязли в снег по брюхо. Дальше им не пройти.
Пришлось надевать снегоступы. Сью разместили на санках и двинулись в гору. С лошадьми и повозкой я оставил двух солдат.
К сумеркам мы одолели подъем. До Драконьего Зуба было еще далеко. Впереди был спуск на пару миль, а потом такой же длины подъем. Я приказал устроить привал. Мы все, кроме Сью и Сандерса, были мокрыми от пота и тяжело дышали как лошади, пробежавшие без отдыха пару десятков миль…
Пока поставили палатки и разожгли костер под елями, пришла ночь…
Я отпаивал в палатке замерзшую Сью отваром смородины.
— Боль тебя не мучает?
— Он замерз и затих — она положила руку на живот. — Он же не любит холод…
