-- Ну что? Присядем на дорожку?
Вид у нее был полный энтузиазма. Для авантюристки Ксюши все происходящее было настоящим приключением. К сожалению, я уже воспринимала ситуацию куда серьезнее.
После положенного по старой русской традиции "приседания на дорожку", мы были готовы отправляться в путь. Алекс обнял меня на прощание и поцеловал. Без слов, но так искренне, что слова были бы лишними. Ксюша и Гриша даже, как по команде, отвели глаза и с преувеличенным вниманием стали изучать потолок.
Мне же почему то вспомнилось расставание Д'Артатьяна с друзьями: "Мы встретимся! Обязательно встретимся!.."
***
Вчерашний снег наделал большие сугробы, так, что Ксюшину машину пришлось откапывать. Гриша, правда, возмущался, что для очистки заноса ему хватило бы щелчка пальцев, но Алекс наотрез запретил ему пользоваться магией, чтобы не привлечь ничье внимание. Нас с Ксюшей он также попросил проследить за тем, чтобы младший брат не "магичил" без надобности.
А потом мы погрузились в машину и поехали, а Алекс вошел обратно в подъезд, чтобы переместиться подальше от любопытных глаз.
Первые полчаса дороги все молчали. Гриша устроился на пассажирском сидении впереди, я сидела сзади вместе с Нафаней. Мой кот не любил переезды, особенно в "котовозке", поэтому беспокойно кружился по ней и периодически недовольно пофыркивал.
-- Эге-гей! Веселей! -- не выдержала Ксюша затянувшегося гнетущего молчания. -- Мы едем в путешествие! -- после чего включила музыку и без тени стеснения стала подпевать каждому исполнителю. С голосом и слухом у подруги все было в порядке, поэтому это не раздражало, а веселило.
Действительно, о чем печалиться? Мы едем в путешествие в прекрасной компании, да еще и с котом, и нас ждет целых шесть часов по заснеженной трассе. Когда еще такое было?
***
-- И тут заходит папа, а Алекс сидит посреди комнаты в одних покрытых копотью трусах и довольно ухмыляется: заклинание-то сработало, -- рассказывал Гриша. Через несколько часов пути он расслабился, и стал весьма разговорчив. Вспоминал истории из детства и веселили нас.
-- И что ему за это было? -- смеясь, поинтересовалась я с заднего сидения.
-- А что ему станет? -- хохотнул Григорий. -- После сгоревшей дедовой лаборатории, взорванной Волги, вскипяченного озера на даче, пожар в комнате -- сущие мелочи.
-- Не может быть, чтобы он был в детстве так невыносим, -- не поверила я.
-- Дед называл это "любознательный", -- заступился Гриша за брата. -- Он испробовал все заклинания из книг, которые были у нас дома, донимал родительских гостей просьбами показать что-нибудь новенькое. Валька, как старший, всегда был серьезным, пытался приглядывать за нами, а Алексу слово "стоп" было вообще незнакомо.
-- Да уж, -- заметила Ксюша, -- вот ведь никогда не угадаешь, что вырастет из вашего чада, -- она стрельнула глазами на сидящего рядом. -- Ну а ты?
-- А что -- я? -- он тут же приготовился защищаться.
-- Каким ребенком был?
Гриша даже растерялся от такого вопроса.
-- Не знаю, -- признался он. -- Наверное, осторожным.
-- Это как? -- не отставала Ксюша.
-- Ну, если брать в сравнении, то Алекс никогда не думал о последствиях, Валя знал, какие могут быть последствия, поэтому не безобразничал, а я не знал точно, что мне за это будет, но на всякий случай боялся.
-- Блин, -- оценила подруга, -- откровенно.
Гриша пожал плечами:
-- Да чего уж. Все свои.
Я заметила в зеркало заднего вида, как щеки Ксюши покрылись довольным румянцем. Между этими двоими явно что-то происходило, причем, кажется, неожиданно для них самих, так же, как и для меня.
***
Еще часа через два мы остановились на заправочной станции. Мы с Нафанькой остались в машине, Ксюша пошла оплачивать бензин, а Гриша навестил придорожный магазинчик в поисках, чем бы поживиться.
С чипсами, соком и несколькими шоколадками дорога стала еще приятнее. Скоро уже и Гриша подпевал Ксюше и выглядел совершенно счастливым. Я бы тоже спела, но так как медведь наступил мне на ухо еще при рождении, портить их совместное творчество не хотелось.
Снова повалил снег.
Я смотрела в окно на заснеженные деревья и любовалась девственной чистотой леса вдоль дороги. Эх, раз уж я не художник, то хотя бы фотоаппарат не помешал бы. Такая красота слишком недолговечна.
В такт моим спокойным медлительным мыслям, из динамиков полилась соответствующая умиротворяющая музыка.
Хорошая компания, теплая машина, мурчащий кот рядом, а за окном неописуемая красота...
Эту идиллию взорвал на мелкие осколки телефонный звонок. Я, не понимая, закрутила головой. Алекс же настоятельно просил избавиться от мобильных и купить новые, как только доберемся до места. Так у кого хватило ума?..
-- Гриша! -- зашипела я, увидев, как он полез под куртку.
-- Это для экстренных вызовов, -- сказал он в свое оправдание.
-- Скажи еще: только для членов семьи, -- поддержала Ксюша мое возмущение.
Но Григорий виноватым не выглядел. В голову пришла старинная мудрость: не боятся только дураки. Неужели, после всего случившегося, Гриша остается все тем же наивным дурачком? Его брата чуть не убили, на него самого могут охотиться, неужели он не понимает? Мотивы Алекса, когда он попросил присматривать за Григорием, стали мне понятнее.
-- Лиза? Что случилось? -- тем временем ответил тот в трубку.
У меня разве что глаза на лоб не полезли. Опять она! И в ни жизнь не поверю, что это просто тезка Алексовой жены.
-- Нет, я не в городе... Нет, встретиться не могу... О чем?.. Я думаю, тебе стоит поговорить о нем с ним самим...
Ну, точно, снова о том же. Темная лошадка эта Лиза. И это не банальная женская ревность, это подсознательная неприязнь.
-- Трубку положи! -- зашипела Ксюша. -- Тебе же говорили не пользоваться телефоном.
-- Да, Лиз... Пока... Увидимся, -- Гриша убрал аппарат и одарил нас невинным взглядом. -- Да что такого? Это же не Валентин.
-- А то, что эта сучка крашеная может на него работать, тебе в голову не пришло?
Я чуть не расхохоталась. Вот она, женская солидарность! Ксюша ведь ни разу Лизу не видела, откуда ей знать, что она сучка, тем более что крашеная? Но то, что она жена Алекса, стало быть, моя соперница, сразу занесло ее в список Ксюшиных врагов.
-- Лиза не причинит Алексу вреда, -- уверенно возразил Гриша.
-- Только ты не Алекс, -- ответила подруга, как выплюнула, и нравоучительно добавила: -- Никогда не верь обиженной, а тем более, брошенной женщине.
Что правда, то правда. И с чего бы было Лизе ни с того, ни с сего звонить ему?
Я подалась вперед, расположившись между передними сидениями и положив локти на их подголовники.
